Глава 2. Завтрак Хранителя

Цитадель крепости Виндфан, раннее утро

(9 апреля 2020 года)

Анвар был не так уж и стар. Хотя, по возрасту, конечно, давно уже имел право сидеть у подъезда и клеймить идущих мимо «проститутками». Но он и раньше как-то умудрялся выглядеть одновременно благообразно и моложаво, а уж после «магического» восстановления в храме-пирамиде… Теперь уж точно ни один из прежних московских знакомых не дал бы господину Гарипову реальные пятьдесят девять. В «худшем» случае – лет сорок пять. Хотя на взгляд Игоря, внешне тот почти не изменился. Был так же сухощав, опрятен и легок характером. Разве что чуть вьющаяся седая борода заметно потемнела, да одеваться стал, куда авантажнее.

Пожалуй, да, именно тут разница была всего заметнее.

При этом чисто внешне – все вроде бы осталось в местных традициях – золото, серебро, меха и дорогая ткань. Очень недешевый полуметровый кинжал на поясе, как признак свободного статуса и высокого положения. Но похож архитектор, все же был не на типичного влиятельного фриза. Скорее – на успешного арабского купца из сказок Шахерезады (6). Новый образ родился сначала в качестве шутки, но оказался неожиданно живучим.

(6) Шахерезада – главная героиня «Рассказа о царе Шахрияре и его брате», служащего связующей нитью между историями персидского сказочного цикла «Тысяча и одна ночь».

Первое время, когда Игорь предложил ему руководить строительством крепости и укрепленного порта в Виндфане (а потом, и всей «научно-производственной частью» своего хозяйства), особой необходимости в «представительности» не было. Всеми внешними делами и охраной в это время занимался Эгир (7). Как комендант.

(7) Эгир (древнесканд. [-ægir-] море) – имя в честь ётуна (великана) Владыки моря; появляется в первой книге серии, как один из десятников набранного среди ивингов ополчения для похода в Долину Некрополей. Позже – сопровождает Игоря на войну против племени Каменных выдр, как старший десятник – командир двух дюжин телохранителей. Воин выжил во время прикрытия каравана с добычей, а после – принес Игорю «кровавую» клятву, как и более сотни других выживших ветеранов. Во второй книге – он растет вместе с возможностями своего хевдинга. От сотника в дружине «вольного» Морского конунга, до одного из двух старших офицеров в войске претендента на треверскую корону.

Но после победы, когда практически все пленники-треверы были постепенно отпущены или выкуплены родней, а центр власти окончательно переместился в Нойхоф, держать одного из самых опытных и надежных командиров в важной, но отдаленной крепости, Игорь просто не мог себе позволить. Он отчаянно нуждался в управленцах.

Поэтому и пришлось Анвару «выбираться из тени». Тем более что к тому моменту внешние стены, основные башни, ворота – достроили, и Виндфан стал почти неприступен. Порт – тоже перестал считаться уязвимым. Да и было уже Анвару на кого опереться.

Из нескольких сотен собранных невольников, и обращенных в рабство мастеров и умельцев, выделились самые инициативные и талантливые. В итоге, кого-то из них повысили, другим – дали возможность специализироваться, а кого-то и перепродали.

Да и в целом – народ разобрался, чего от него хотят, и как здесь все устроено. Благодаря этому одни – увлеклись необычными задачами, а другие – стали понимать приказы хотя бы без долгих внушений и стояния над душой.

Нынешнее положение работников, кстати, мало отличалось от их прежней жизни. Семьи были рядом и в безопасности, жили сытно, ни кто их не бил, не насиловал, а отсутствие возможности путешествовать… Так местное средневековье в этом плане мало чем отличалось от земного.

Кузнецы, плотники, пекари или крестьяне, тоже, знаете ли, нечасто это делали. Основная масса ни разу не выезжала за пределы родных деревень и городков. Как и сейчас. У большинства россиян, например, нет загранпаспортов, хотя «горячую путевку» в какую-нибудь Турцию, если бы припекло, себе могли позволить очень многие.

В общем, Эрфару Зодчему (8) пришлось приучить себя «наряжаться», потому что Эгир уехал, а в Виндфан зачастили гости. Торговые. И как оказалось, большие деньги за необычный товар, люди охотнее отдают, как минимум равному по положению. А не странному чужаку «в обносках».

(8) Эрфар (древнегерм. [Erpf] темный, коричневый, смуглый) – приспособление имени Анвар, к правилам местного фризского языка.

Военное дело и технологии в этом мире в среднем были на уровне земных европейских IX-XI вв. Конечно же, с множеством нюансов.

Например, в медицине. Чудесам в храмах-пирамидах и современные земные врачи позавидовали бы. Если бы знали.

Или водяные мельницы.

Те же канаанеи знали их уже почти тысячу лет, но использовали только для помола зерна. Пару веков назад богатые фризские поселения в дельте Рихаса переняли изобретение, но ушли не дальше.

Игорь с Анваром, естественно, не стали ждать несколько веков или даже тысячелетий «естественного развития», а сразу спрогрессировали прорыв в металлургии, деревообработке и вообще во всех смежных областях. Не особо, правда, его афишируя.

Настоящая революция произошла в Европе в середине XIII века, когда там не просто догадались запрудить реку и заставили ее крутить жернова, а приспособили к этому виду движителя водяной молот. Именно это сделало возможным появление длинного клинкового оружия, латного доспеха и всего того изощренного, в том числе рыцарского, вооружения, характерного для позднего средневековья.

В первую очередь, правда, наши прогрессоры поставили лесопилку. Для строительства требовались неимоверные объемы доски и бруса, а нововведение экономило сотни человеко-часов.

Еще через месяц появилась вторая лесопилка, и сразу две водяные кузни.

Одна – сутками плющила сравнительно недорогое кричное железо, обходившееся, как минимум раза в четыре дешевле уже откованного. Вторая – дробила известняк, который тут же на отходах лесопилки пережигали в самодельный цемент, и пускали в дело.

Потом, еще одна кузница, вторая третья, пятая…

Ставились уже специализированные, стационарные цеха внутри крепости, с кучей всевозможных усовершенствований, вроде общей, продуманной системы кранов и лебедок. Но самое главное – с возможностью смены рабочего молота.

Одни из них нужны были под штамповку сразу готовых куполов для шлемов, другие – под вырубание заготовок защитных пластин заново «изобретенных» бригантин, третьи – под штыковые лопаты, и так далее…

Но все это прогрессорство «жрало» металл и вообще очень недешевые местные материалы в чудовищных количествах. Игорь первое время привык постоянно «жаловаться», что это его попросту разоряет.

По подсчетам казначея, только на железо было потрачено около 600 тыс. гельдов из собственных средств. Почти треть всей награбленной наличности. Хотя уже к концу гражданской войны Виндфан начал неплохо приносить в казну.

За большие зеркала с серебряной амальгамой, купцы готовы были платить золотом. Практически «по весу», если не учитывать рамы, конечно. Но и эти средства почти тут же, буквально «просачивались» сквозь стенки сундуков.

Производство можно было, и нарастить, но Игорь напрочь запретил привлекать в зеркальный цех, устроенный во внутренних помещениях цитадели, много людей. После шумного обсуждения Анвар с ним согласился, что лучше не перенасыщать рынок, а попытаться удержать монополию, как можно дольше. Такой специфический товар не относился к вещам «первой необходимости», а люксовых вещей и не должно быть слишком много.

Список, идущего на продажу, зеркалами не ограничивался, но был не так чтобы и велик. К вопросу приходилось подходить очень осторожно. Проблема оказалась, очень неожиданной…

С одной стороны, Игорю бы радоваться, как промышленнику. Прогрессорство давало серьезное экономическое преимущество, и его условные «топоры и пилы», например, были бы даже при равном качестве со среднерыночными образцами, куда дешевле.

Вода орудовала молотами, которые человек был просто не в состоянии поднять. И что важно – услуги ее обходились куда дешевле, чем толпа кузнецов, способная показать такую же продуктивность.

Но с другой стороны, выходило, что основная масса обычных (то есть привычных и востребованных) товаров, стала бы конкурировать и разорять его собственных подданных. Гильдии Нойхофа, которые платят Игорю налоги, обещали поддерживать ополчением, и вообще, оказались людьми не без недостатков, но в целом – неплохими, такой подставе вряд ли обрадовались бы.

Кто-то скажет, мол, давайте тогда по среднерыночной цене, так даже выгоднее! Ну да, выгоднее, но только как сферический конь в вакууме. Потому что на таких условиях, уже виндфанские товары стали бы неконкурентными.

Когда новый поставщик приходит на уже сложившийся рынок с практически тем же самым (напоминаю – востребованным) набором товаров, какие шансы у него занять хоть сколько-нибудь весомую нишу, если связи уже сложились? У старожилов между собой куча преодоленных кризисов, то есть уже есть доверие.

При игре «в долгую», экономически, это может и имеет смысл, но «политически» – опять вылезала необходимость конкурировать с собственными подданными. Что вовсе не улучшит взаимопонимание. И в такой ситуации дополнительные несколько тысяч монет – скорее во вред.

Правда, к отплытию Игоря цифры в основном сошлись.

Самые необходимые инструменты и приспособления были готовы, и хотя строительство и отделка продолжались полным ходом, стабильно растущее мастерство и доходы, начали постепенно все это перекрывать…

* * *

– Что думает, господин Хранитель Печати, на счет завтрака? – неожиданно раздался знакомый ехидный голос.

– Господин Великий Чиновник смотрит на эту идею очень положительно. Можно сказать «пристально!» – улыбнулся Анвар, и только после этого отложил прототип будущей поршневой ручки, обернулся и взмахнул руками в подчеркнуто-притворном удивлении. – О! Моя жена – есть. А что ж я буду есть?!

– Будешь! – заверила его Наталья, и приглашающе взмахнула рукавом уютного домашнего халата слугам.

Во время своих поздних завтраков (или – ранних обедов), молодожены предпочитали оставаться в одиночестве. Совершенно не в духе местных традиций, когда состоятельных супругов даже на время сна сопровождали по одному или два личных раба. В глубине души они по-прежнему не могли воспринимать людей, как часть обстановки, поэтому чувствовали себя несколько скованно в присутствии слуг.

Бывший главбух, кстати, внешне тоже почти не изменилась.

Разве что была «рослой, ухоженной москвичкой выдающихся форм, выглядящей куда моложе своих 43 лет», а теперь, после почти двух с половиной лет жизни в новом мире и нескольких посещений пирамиды – «симпатичной женщиной чуть за тридцать». То есть фактически осталась прежней.

Самые заметные изменения у нее так же приключились в манере одеваться.

Нет, Наталья, конечно, могла себе позволить сшить нечто очень похожее на прежние деловые костюмы. Но при всей тяге выделиться, женщины все-таки предпочитают не выглядеть при этом «дико и чужеродно».

– Все-таки хорошо, что Игорь тебя «оженил»! – неожиданно заговорила женщина жалостливым голосом. – Если бы не Князюшко, отец наш сродный, так бы и ходила девка в «полюбовницах». Состарилась и умерла «во грехе»!

Шутки на эту тему не теряли актуальности уже почти месяц. И гарантированно смущали Анвара. Он и сам пока не мог разобраться отчего…

Игорь и правда, пару месяцев назад, в очередной приезд в Виндфан, неожиданно послал за каждым из них, по-отдельности, и приказал явиться в обычно пустующий тронный зал. На этот раз тот был переполненных дружинниками сопровождения, мастерами, местной охраной – и вообще всеми, кто хоть что-то «значил» в крепости. Тут он огорошил и без того недоумевающую парочку: а отчего это вы, мол, прелюбодействуете до сих пор:

– Дошли до меня слухи (ага, как же – слухи…), что одна из воспитанниц моих, за чьей честью я следить должен, как за своей, пребывает в связи бесчестной. Что с неким удалым молодцем они давно уже от новомодных и малопристойных хождений под руку, перешли к шалостям и вовсе недопустимым. И позор тот, скоро уже будет НЕ СКРЫТЬ! – указующий перст и хохочущий взгляд ярла совершенно неожиданно уперся в Наталью.

– Какой такой позор… Нечего там скрывать… – принялась оправдываться Наталья прерывистым голосом, растерявшись от всего этого неожиданного наезда и многолюдства, хотя спектакль сопровождался вполне доброжелательным и почти откровенным ржанием.

Окончательно потерявшись под всеобщими взглядами, она сбилась и замолчала, пунцовая от смущения. Женщина лишь молча сверкала на шутника возмущенным и многообещающим взглядом.

Неизвестно что Наталья планировала высказать Игорю за устроенное представление чуть позже, но всем этим планам сбыться было не суждено. Перестав изображать опозоренного отца семейства, тот принял куда более расслабленную позу, откинулся на спинку, и все-таки не смог удержаться, отыграв роль до конца. Правда, теперь уже только по тексту, потому что явно наслаждался «по полной», а улыбка расползлась и впрямь от уха до уха:

– Ты, ДЕВКА (выделил голосом юморист), видно забыла, что я не только заботливый, и как оказалось слишком доверчивый, Опекун для тебя, но Предводитель народа треверов и Верховный Жрец покровителя племени – Милостивого бога Ления, Врачевателя и Защитника! А он награждает нас, своих верных слуг, даром видеть тайны тел человеческих. Так что новость у меня: жизнь в тебе зародилась! – правда, дальше Игорь опять «увлекся». – Но не та постыдная, что надо изгонять травами, и можно таскать на рыбалку вместо наживки. А та Жизнь, что гордиться следует! Бе-естолочи…

Последний эпитет Игорь растянул на русском, но вряд ли его услышали. Под сводами тронного зала гуляло и билось эхо многочисленных здравиц и даже залихватского свиста, на который кто-то перешел от избытка чувств.

Анвара и Наталью в Виндфане любили…

* * *

Во время той речи они стояли, словно громом пораженные. Хотя мысль своего товарища, конечно же, уловили практически сразу. Не смотря на все чудеса последнего времени, подсознательно они по-прежнему считали себя, как и на Земле, людьми полностью и окончательно пережившими некоторые взрослые возможности. И оттого никак «не могли» поверить в сказанное.

Когда все чуть успокоились, Игорь, не особо советуясь, с все еще растерянными друзьями, объявил, что если жених не решит сбежать, то через три декады он ждет его вместе с невестой в Нойхофе, а после возвращения, тот будет обязан «проставиться» уже здесь.

Хотя ярл опять использовал русское слово, но контекст был настолько прозрачным, что народ опять понятливо распоздравлялся. На этот раз свою долю оваций получил и высокопоставленный сводник.

И вот почти месяц, как они муж и жена.

Хотя если по-честному, то и сейчас в будущее пополнение верили… не до конца.

Нет, конечно, бывший главбух наконец-то сложила два и два, и все подтвердила. Да, «женские дни» у нее и впрямь «не состоялись». Поводов сомневаться нет. Но внешне было еще ничего не рассмотреть, и они не сговариваясь, решили пока тему не трогать.

Лишь немного перешучиваться, вот как сейчас за завтраком, чтобы «понимание» в итоге не казалось слишком уж ошеломляющим.

– А что там за свежепридуманный титул? – переключилась на менее волнующую тему Наташа.

– На время отсутствия Игоря я – «великий и ужасный» Хранитель Печати, – улыбнулся Анвар, кивнув на кушетку слева от себя, и пока подруга завладела кожаным мешком с чем-то квадратным внутри, он продолжил посвящать ее в тонкости «политического момента». – Нет, безвылазно сидеть вместо него на троне в Нойхофе мне не надо, наш героический и неугомонный друг заверил, что все знают, что им делать. Но минимум раз в месяц все-таки придется теперь выбираться в Нойхоф «при всем параде». Наверное, на целую неделю… Это, конечно, включая два дня дороги туда, и два – обратно.

В это время молодая успела извлечь наружу красивую расписную шкатулку, и убедиться, что в ней и правда скрывается та самая печать, которую муж теперь обязан хранить:

– И как ты… уже чувствуешь сопричастность к «эксплуататорам»? Возжаждал, наконец, хлестать мелких букашек плетью, и наставлять «на путь истинный»?! А то, надо признать, надсмотрщик над рабами из тебя получился так себе… Развел тут, понимаешь, панибратство… – привычно подтроллила она, продолжая любоваться тяжелой, и явно очень древней, нефритовой статуей.

Неизвестно, как было на Земле, но символом треверов на Ахкияре стал конь. Весь вытянутый, устремленный вперед скакун, явно не фризской работы. Статуя была, как живая, и именно нижняя часть исчерченного рунами постамента, служила тем полем, который покрывали чернилами и прикладывали к Указам и Распоряжениям треверских правителей вроде бы уже две тысячи лет. Ну, или отпечатывали на воске, для подтверждения подлинности писем.

– Знаешь, мне кажется, нет никакой принципиальной разницы между здешним средневековьем, и нашим капитализмом. Все наши партии, точно так же стремятся к власти. Они, собственно, для этого и создаются. И главный аргумент какой?

– И какой? – послушно переспросила женщина.

– Что якобы их способ грабежа самый справедливый.

– Так чем тогда все-таки отличается земная политика? По-твоему выходит, нет людей, которые на самом деле хотят устроить все «правильно», а не стремятся лишь возвыситься?

– Вот ты сейчас намешала…

– Отвечай, как удобно, – отмахнулась молодая, увлеченная новой игрушкой.

– У нас привыкли пренебрежительно относиться к реальности. Даже термин придумали «готтентотская логика». Мол, ха-ха-ха, «добро – это когда я украл корову соседа, а когда наоборот – зло!» А это и на самом деле, правда. И нет в ней ничего постыдного. Пока люди разделены, думать иначе – суицидальная глупость… Да и если вдруг появится всеобщее государство, думаю, соперничество никуда не денется…

Анвар задумался, и заговорил снова несколько минут спустя, не обращая внимания, что жена престала даже изображать заинтересованного слушателя-борца за светлое будущее. Ему просто надо было проговорить некоторые мысли:

– А уж идеалисты… Они, наверное, нужны. Да, в них определенно есть какой-то важный смысл, но что может быть опаснее, чем власть в таких руках?! Нам ли, жившим в России, не знать об этом…