Глава 1. Под каблуком у судьбы

Осень 2038-ая от Исхода, вторая половина дня

(7 октября 2018 года по «земному» календарю)

Южный – Полуденный тракт – был куда как короче двух других главных транспортных артерий побережья, но уж точно считался самым комфортным и безопасным. Ходили по нему и дружины, и паломники, и фризы по иным делам, но чаще всего звали его «торговым» или даже «степным».

Сразу за Вратами батавов он отклонялся к западу и шел мимо Эверберга. Оставив же позади не самую большую, но самую сильную крепость ивингов, дорога поворачивала на север, и уже не сходила с этого курса до самого Западного Рихаса.

Столетиями караваны «растворялись» среди множества причалов и несчитанных складов торгового Линкебанка. И сегодня в богатейшем городе побережья, можно было найти двор любого, хоть сколько-нибудь значимого купеческого рода. Если священная Бувайя¹ была морскими воротами и сердцем для всех фризов, то тут, скорее хранился их кошелек. Действительно, именно отсюда был самый быстрый и надежный водный путь степным товарам к большинству ярмарок хоть центральных, хоть восточных или западных земель Эйдинарда.

Правда, тратиться на продолжительное речное путешествие всем странникам было не обязательно. Если цель ваша лежала вне водных путей, то достаточно было оплатить лишь переправу. Во многих местах, где торные тропы приближались к берегам великой реки, еще при янгонах были устроены надежные перевозы. И некоторые из них считались настоящим чудом.

По рассказам знатоков, в Линкебанке, например, навстречу друг другу ходили два столь громадных парома, что каждый из них за один раз способен был перевезти целый караван и под сотню случайных ходоков.

Сильному воинскому отряду, появившемуся к вечеру в виду городских предместий, скорее всего, пришлось бы ждать именно такую громаду. Конечно, задумай они спешно переправляться на противоположный берег. Однако любому внимательному наблюдателю сразу же становилось понятно: никаких таких планов у их предводителей нет. По крайней мере, уж точно не сегодня.

Стоило колонне достигнуть ближайшей открытой площадки со старыми следами кострищ, как раздалась негромкая команда, и отряд рассыпался, заполняя луг организованной суетой. Около двенадцати дюжин богато снаряженных воинов и почти такое же число слуг и рабов без дополнительных приказов занялись привычными делами.

Кто-то, подхватив кожаные бурдюки и ведра, направился к хорошо виденному у подножия ближайшего холма роднику, другие – потянулись к берущему начало из него ручью с группами упряжных и верховых коней. Третьи – принялись споро расставлять шатры.

Стройные ряды пестрых жилищ примерно одного и того же размера, были рассчитаны на каждых шесть воинов или дюжину слуг. Костры, еда, караулы – мало ли забот и дел у пустившихся в дальний путь?! В традиционной вечерней суете не принимали участие лишь двое.

Рослый темно-русый мужчина на вид лет 27-30, носил на себе столько золота, что стразу становилось понятно: именно его свита сейчас готовится к ночлегу. Бордовая шелковая туника поверх отбеленной рубахи из тончайшего льна, широкий пояс, покрытый фигурными бронзовыми пластинами с драгоценными вставками, легкий золоченый боевой браслет на левом запястье. И список этим, конечно же, не исчерпывался.

Были еще соответствующий образу кинжал, в золоченых ножнах, дорогие застежки на коротких щегольских сапогах и, самое главное – массивная золотая цепь со столь же дорогим медальоном. Изображенная на нем руна Тейваз² окончательно объясняла даже самым невнимательным, что перед ними морской ярл³. И скорее всего, очень-очень успешный. Стоило попробовать внимательнее изучить внешность его сопровождения, как бросалось в глаза, что далеко не все добытые драгметаллы ушли на достижение столь блестящей внешности командира.

Из общего образа знатности и явного богатства несколько выбивалась лишь подчеркнутая лаконичность форм и отсутствие украшений на ножнах и рукояти длинного меча. Однако глядя на это оружие, любой более-менее опытный наблюдатель не нашел бы здесь противоречий.

Бронзовый клинок в два локтя получился бы столь массивным, что человеку долго им не помахать, да и на поясе такую тяжесть особо не поносишь. Из дурного железа такую красоту тоже не сковать. А значит, лезвие было настолько высокого качества, что просто не нуждалось в ином украшательстве, кроме своих хищных форм.

Хотя пожилой собеседник предводителя снаряжен был заметно проще, от внимательного взгляда не укрылось бы, что его здесь явно ценят. И дело было не только в том, что пока остальные спешили закончить дела и наконец, отдохнуть, он развлекал командира беседой.

Действительно, со стороны было хорошо видно: мужчины не тяготятся обществом друг друга и не выполняют нечто необходимое. Они говорили скорее дружески, чем кто-то один расспрашивал или давал указания второму. Старик, кстати, привлекал внимание еще и своей едва заметной чужеземностью.

Немного темнее кожа, чуть иные черты лица вместо привычных. В остальном – никаких необычностей: короткая чуть вьющаяся седая борода, еще тщательнее срезанные волосы на голове и поджарое, сухощавое тело среднего роста в светло-коричневом халате из недешевого дикого шелка⁴. Все остальные детали внешности тоже подчеркивали его «невоенный» статус. А значит мужчина вряд ли добился своего положения бившись много лет за семью или самого предводителя.

Сандалии вместо сапог, отсутствие оружия или элементов брони на теле. В здешних краях однозначно боевым оружием считался кинжал, предназначенный для нанесения колющих ран. Обычный нож, какого бы не был размера, просто часть одежд. Без него ни мяса не отрезать, ни колышек для забора не отесать. А то, что такой «хозяйственной снастью» можно отбиться от врага или самому злоумышлять, так что поделать? Убить можно и кочергой, а из хлопчатых повязок, например, которыми накануне перевязывали раны, можно сделать петельку и кого-нибудь придушить.

Хоть какую-то определенность в статус пожилого, вносила серебреная чернильница и объемный кошель на поясе. Очевидно с перьями и бумагой или более дорогим пергаментом. Мужчина со стороны выглядел, как ключник, или доверенный писарь знатного господина.

Вся эта путаница могла бы случиться из-за отсутствия на левой половине груди, полагающейся ему тяжелой серебряной фибулы. Отчеканенным на ней знаком в виде перекрещенных молота и зубила, украшали себя местные зодчие, и старик имел право ее носить. Но у немолодого «анархиста» никак не вырабатывалась привычка надевать похожие на украшения здешние «удостоверения личности» и «паспорта». Потому спешно изготовленный на заказ подарок, почти все время лежал себе спокойно в той самой поясной сумке. Пергамент и бумага там тоже были. А вот дотошных наблюдателей вокруг – нет. Ну или их интересовали другие вопросы…

Последним группам проходящих мимо пеших путешественников и верховым одиночкам было не до любопытства. Они спешили попасть в Линкебанк до перекрытия улиц, да и вряд ли бы могли рассмотреть хоть какие-нибудь необычные подробности в свете заходящего светила.

Городска стража, тоже особо не обеспокоилась, а потому не слишком присматривалась к устраивающемуся на ночевку хирду. Отряд, конечно же, был по здешним меркам очень велик и способен иной городишко легко взять на щит предательским штурмом или даже лобовой атакой. Но все же – не настолько многочисленным, чтобы угрожать спокойствию достопочтенных жителей Линкебанка или суметь после каких-нибудь шалостей уйти безнаказанным.

В итоге, последние на сегодня путешественники закончились, въезд в предместья перекрыли рогатками, и стражи приготовились коротать ночь. Лагерь путешественников тоже постепенно затих. Те, кому было положено, разошлись по караулам, остальные разобрались по предназначенным для них кострам, в ожидании долгожданного ужина и своей законной кружки разведенного ледяной родниковой водой вина. Что еще нужно человеку после долгого перехода по здешней жаре?

* * *

С первого дня, как свежесозданный хирд покинул Эверберг, их вождь стал разводить самый настоящий «либерализм». Именно так поначалу воспринял насаждаемые Ингваром Чужеземцем порядки Эрфар Зодчий⁵, годом ранее в далекой России известный, как Анвар Гарипов.

Нет, бывший глава архитектурного отдела крупной строительной компании из Подмосковья вовсе не был фанатом тоталитаризма или казарменных порядков. До страшной авиакатастрофы, в которой погибли почти все пассажиры и экипаж рейса SU150 «Москва-Гавана», он, конечно, немного ностальгировал по Советскому Союзу, но это все сочеталось с чисто восточной мягкостью и обостренным, действительно советским чувством справедливости.

Плюс по собственным рассказам 58-летнего мужчины, даже во время службы в армии в юности, он совсем не казался образцом благонравия и дисциплины. Скорее, совсем наоборот. Поэтому получив несколько очень корректных, но настойчивых намеков на эту тему, Ингвар (а точнее – совсем еще недавно московский журналист Игорь), надо признать, изрядно удивился.

Все-таки вынужденный несколько раз всерьез биться за свою жизнь, а потом и вообще почти полгода воевать с южной – степной стороны Великого хребта⁶, он теперь совсем иначе воспринимал отношения внутри здешнего условного «воинского братства», да и самих фризов стал понимать намного лучше.

В отличие от Игоря, его немолодой товарищ большую часть из почти четырнадцати месяцев, прожитых здесь после переноса, провел в комфорте и безопасности Эверберга. Заботливый присмотр ярла ивингов Эрвина Сильного был настолько всеобъемлющ, что правитель-жрец даже провел над ним ритуал Возрождения, и подмосковный без пяти минут пенсионер вернул себе все телесные радости. Да-да, в том числе и чисто «мужские».

Чуть раньше переселенцы уже знали, что местные храмы-пирамиды – это совсем не нагромождения камней, а некие волшебные ретрансляторы, больше похожие на остатки неких неимоверно загадочных технологий. Но чтобы настолько?!

Восстановление тел, их сохранение, да и любых других материальных объектов. Плюс – влияние на эмоции и разум – например, обмен четкими образами во время общения людей, не понимающих язык друг друга. Да мало ли какие возможности они давали местным жителям. В общем, подарок оказался не лишним, и вспоминать почти забытые мужские удовольствия Анвару с радостью принялась помогать на тот момент 43-летняя Наталья Викторовна Кулябина.

До памятного перелета женщина трудилась главбухом в крупной федеральной компании. И при любом раскладе нет повода осуждать разведенного экс-архитектора или одинокую москвичку. Что греха таить: пока маленькая группа туристов, выжившая при авиакатастрофе на берегу неизвестного горного озера пробиралась в места более населенные, Игорь и сам не без интереса посматривал на сочные формы счетовода и ее густые темно-рыжие волосы. Правда, больше теоретически.

Все они тогда очень нуждались в простом человеческом тепле и сочувствии, но ничего «такого» не произошло. По одной банальной причине: за пять дней пути по девственно прекрасной природе, почти все время сильно хотелось есть, а оттого было совсем не до шалостей. Но вот потом…

Даже раньше обсуждаемой парочки, бывший журналист предложил свое утешение еще одной выжившей из более чем двух сотен человек, не долетевших за туристическими радостями на Кубу.

Четвертой переселенкой, и важный составляющий еще одной пары стала Катя. Бывший столичный торгпред нижегородского мясокомбината. Точнее Екатерина Дмитриевна Рассохина – прошу любить и жаловать!

Да и могло ли быть иначе, когда весь их прежний мир пропал в неизвестности, а рядом – вот она. Тоже нуждающаяся в сочувствии молодая русоволосая женщина 26 лет, с легкоатлетической юностью и курсами массажа в менее отдаленном прошлом. Понятно, что все стремительные романы стали лишь неким доступным болеутоляющим за ампутированное «вчера».

Здешний мир переживал растянувшийся на тысячелетие развал родоплеменного строя, и феодализм – еще лишь планировал окончательно взять власть в свои руки. Правда, этой общественной закономерности не было видно конца. Даже с точки зрения исторического процесса все происходило настолько медленно, что постепенно стало очевидно даже нашим нечаянным попаданцам.

Казалось, многие протогосударства наметились еще две тысячи лет назад, но нет. Минимум в трети племен по-прежнему правят советы старейшин, земля – «ничья», а некое единое государство если и есть, то лишь условно, в пределах всей культурно-языковой общности фризов. Есть только народ, образованный из древнегерманских, кельтских и, возможно, каких-нибудь еще беглецов с Земли двухтысячелетней давности. Да, когда-то все они сюда пришли по потерянным теперь межмировым вратам. Но вернемся к эмигрантам более поздним.

Бывшие россиянки приняли к сведению «исторические открытия», и снова спрятались от тягостных раздумий в блаженное ничегонеделанье. Анвар в это время немного потерялся в водовороте неожиданного омоложения, и возможно не стал особо и вникать, а вот бывшему журналисту – Игорю, – все это показалось окном возможностей.

Как и всякий мальчишка (вне зависимости от возраста), он немного не доиграл в рыцарей, но тягу скакать на лихом коне слегка все же перерос. А вот идея «Рыцарь-феодал» – ему показалась очень интересной. Законсервированное пирамидами родовое общество на его взгляд настолько разложилось, что сейчас было самое время попробовать поискать в нем свое место.

С собственной крепостью или замком, дружиной, деревнями, крестьянами, и кто его знает, может даже собственным городом или… гм, более обширными владениями. Наверное, только самые счастливые из людей, не разглядывают в себе потенциал к великим свершениям. Тем более возможности и правда были.

Во время «знакомства» с местным правителем, они практически случайно помогли ему вывернуться из опасной ситуации. Он в ответ поселил странных путешественников у себя в крепости, поделился полученной совместно добычей и при этом признал за Игорем благородное достоинство.

С финансовой точки зрения, кстати, все вышло так неплохо, что переселенцы решили некоторое время тихо привыкать к новой жизни. Казалось бы – живи да радуйся, но если в человеке проснулась авантюрная жилка, ему не усидеть.

На тот момент сильнее всего она чесалась у их формального лидера – активного и предприимчивого экс-журналиста. Программа вживания у парня предусматривала тренировки с дружинниками и одалживание лошади в конюшнях ярла, для объезда окрестностей. Доездился.

Во время бегства от непонятных разбойников, его занесло в расположенную в паре дней пути от Эверберга Долину Некрополей. И здесь он из первых рук узнал, что с местными погребальными традициями тоже все слишком непросто.

Ну, кто бы догадался просвещать едва говорящих на фриза чужаков, что огромная горная гряда Алайн Таг, отделившая побережье от остальной части материка, была излюбленным местом для захоронения своих мертвых неизвестному числу цивилизаций, тысячелетиями живших на этих землях. Притом многие из так называемых «ушедших»⁷ мало того, что не совсем умерли (точнее совсем не), так они еще и отличаются отвратительным нравом и чудовищными возможностями.

Именно поэтому так редко выживают глупцы, что суются в такие места. И как, оказалось, необязательно взламывать гробницу самому. На эту тему могли побеспокоиться задолго даже до твоего рождения. Но Игорю повезло лично не только выяснить причины столь пристального и травмоопасного внимания, но и изрядно разбогатеть. Дележка сокровищ дружбу с ярлом в итоге только укрепила. Как и феодальные мечты бывшего журналиста.

Известные случаи победы над такими мертвецами были штукой удивительно редкой и почетной. Но для феодальной карьеры нужен был непременно военный опыт. И тоже желательно удачный.

Размышления на эту тему занесли Игоря весной во главе двух дюжин наемников в состав ополчения Торгового Союза⁸. Все это вылилось в полугодовой поход, где дело пошло так удачно, что его идеи стали восприниматься другими предводителями вполне благосклонно.

И опять, казалось «счастье» – вот оно. Бери и пользуйся! Но судьба снова приподняла ставки.