Читать книгу «Сердце Москвы. От Кремля до Белого города» онлайн полностью📖 — Сергея Романюка — MyBook.
image
cover












После строительства южной части перешли к возведению примыкающих к ней стен с запада и востока: в 1490 г. поставили Боровицкую башню и протянули стену от нее к Свибловой, а с востока поставили Константино-Еленинскую башню. Этим строительством руководил зодчий, работавший в Кремле более других иностранных архитекторов, Пьетро Антонио Солари, которого звали в Москве «Петр архитектон фрязин» – такого названия, «архитектон» (то есть архитектор), не удостаивался ни один из итальянских зодчих в Москве ни до него, ни после. Солари приехал в Москву в начале 1490 г. вместе с учеником и целой группой мастеров. Он происходил из известной в Северной Италии семьи строителей и скульпторов и принимал участие в постройках в Милане и Павии, его называли обладателем «божественнейшего таланта». В 1491 г. он продолжал возводить восточную сторону крепости, достраивая заложенные Марком Фроловскую и Никольскую стрельницы, и в следующем году строил прясла стен по восточной стороне, а также «стрелницу новую над Неглимною с тайником» – здесь речь идет об Угловой Арсенальной башне с колодцем в ней.

Следовательно, к этому времени самые опасные части крепости были уже готовы, и осталось замкнуть кольцо укреплений со стороны Неглинной. Пьетро Солари умер в ноябре 1493 г., и после него в Москве не осталось опытных мастеров: тогда Иван III посылает в Италию еще одно посольство, которое привозит Алоизио да Каркано, ставшего в Москве Алевизом Старым.



План Кремля в эпоху Бориса Годунова


К той стороне, что шла вдоль реки Неглинной, пришлось приступить только через несколько лет, ибо работа на топких берегах Неглинной оказалась очень трудной: нужно было забивать много свай в зыбкое основание речного берега. Алевиз в 1495 г. строит в сложных условиях западную стену Кремля: «…заложиша стену градную камену на Москве возле Неглимны, не по старой основе, града прибавиша». Возможно, что в период между 1495 и 1499 гг. возвели на той же стороне Троицкую башню и таким образом замкнули все кольцо кремлевских укреплений, потратив на всю эту циклопическую стройку 14 лет. Однако только в 1516 г. закончилось сооружение всего комплекса укреплений Кремля, когда выкопали ров, соединивший Неглинную с Москвой-рекой, и возвели вторую стену вдоль ее северо-восточного участка, по нынешней Красной площади.

При возведении новых стен территория Кремля увеличилась ненамного: юго-восточный угол был придвинут ближе к Москве-реке, а северо-западный – к Неглинной, и вся линия стены приближена к ее берегу. Плотины на Неглинной образовали несколько прудов, также затруднявших подступ к стенам. В результате грандиозного строительства Кремль стал искусственным островом, сильнейшей в Европе крепостью, в плане представляющей неправильный треугольник, площадью около 28 га, со стенами общей длиной 2250 м, толщиной от 3,5 до 6,5 м и высотой в зависимости от рельефа от 5 до 19 м. На каждую сторону так называемого треугольника выходило по семь башен (включая угловые). Три башни имели предмостные укрепления с внешней стороны рва, из которых сохранилась только одна – перестроенная Кутафья башня. Всего же башен было восемнадцать – приземистые, грозные и суровые, с нависшими бойницами, похожие на известные в Западной Европе ломбардские крепостные сооружения.

Стены, судя по зондажам, проведенным археологом М.Г. Рабиновичем, состояли из кирпичной облицовки, толщиной 80–85 см, сердцевины, заполненной блоками белого камня (возможно, от белокаменных стен времен Дмитрия Донского) и битым кирпичом с известью, толщиной почти 3 м. Эта забутовка прорезана сеткой-каркасом кирпичной кладки с шагом около 1 м. В результате создавалась прочная конструкция, способная противостоять ударам таранов и пушечных ядер.

Для того чтобы обезопасить Кремль от пожаров, по указу Ивана III убрали все строения за Неглинной на расстоянии 109 саженей от кремлевских стен (в некоторых книгах освобожденное место у стен Кремля почему-то называется плацдармом, то есть местом для размещения оружия, что никак не соответствует действительности), что было оценено многими весьма отрицательно, а в особенности разрушение церквей. Вот редкое, дошедшее до нас свидетельство выражения тогдашнего общественного мнения в устах архиепископа Геннадия: «А ныне беда стала земская да нечесть государская великая: церкви старыя извечныя выношены из города вон… да еще паки сверх того и кости мертвых выношены на Дорогомилово, ино кости выносили, а телеса ведь туто остались… А гробокопателям какова казнь писана! а ведь того дня, что будет воскресение мертвых, не велено их с места двигнути… от Бога грех, а от людей сором». Насколько известно, архиепископ не поплатился за эту критику властей, но она и не имела никаких последствий: власти взяли да «выметали» церкви, и все тут.

Одновременно с возведением крепостных стен велось немалое строительство и внутри Кремля. В Чудовом монастыре между 1473 и 1476 гг. построили Алексеевскую церковь, в 1485 г. – церковь Ризоположения у митрополичьего двора, а на самом дворе – палаты в 1474 г., в 1480-х гг. – Богоявленскую церковь на Троицком подворье, а также трапезную палату и церковь Рождества Богородицы; на своих кремлевских дворах строили палаты бояре Василий Образец, Иван Голова и его брат Дмитрий Ховрин. Рядом с Успенским собором работали псковские мастера, заложившие в 1484 г. Ризоположенскую церковь, законченную через два года; они же строили новый Благовещенский собор на подклете прежнего храма, законченный в 1469 г.



Кремль при Иване Великом


Тогда же Иван III решил устроить для себя каменные палаты вместо деревянного дворца. В 1487 г. с западной стороны Благовещенского собора заложили великокняжеский дворец, строителем которого сначала был Марк-фрязин, а в дальнейшем Пьетро Солари. В составе великокняжеского дворца была Грановитая палата, законченная летом 1491 г. Сам дворец, представлявший собой живописный ансамбль нескольких зданий, закончили только в 1508 г. из-за огромного пожара, начавшегося 28 июля 1493 г. Тогда в Кремле сгорели дворы великого князя и митрополита, церкви и многие строения: «…многа бо тогда людем скорбь бысть, болши двою сот человек згоре людей, а животов бесчислено выгоре у людей; а все то погоре единого полудни до ночи. А летописец и старые люди сказывают, как Москва стала, таков пожар на Москве не бывало».

В связи с возведением дворца великого князя пришлось вывести из Кремля далеко за город древний Спасский монастырь, от которого осталась лишь небольшая церковь. В 1503 г. в Чудовом монастыре закончили каменную церковь Чуда Михаила Архангела.

Иван III не дожил до завершения многих своих замыслов – он умер в 1505 г., отказавшись принять перед смертью схиму, как обычно делали его предшественники да и преемники.

При сыне Ивана III Василии строительство в Кремле не прекращалось: с восточной стороны вдоль стен под руководством Алевиза-фрязина в 1508 г. начали рыть огромный ров: «Тоя же весны князь великий велел вкруг града Москвы ров делать камением и кирпичем и пруды чинити вкруг града Алевизу фрязину». Ров этот был глубиной около 8 м и шириной поверху 34 м; его наполняла вода из реки Неглинной. В 1505–1508 гг. итальянский архитектор Алевиз Новый построил большой Архангельский собор вместо старого и небольшого времен Ивана Калиты. Зодчий использовал традиционные формы, но декорировал их совершенно необычно: так, закомары он заполнил изящными резными белокаменными раковинами, которые с тех пор полюбились русским строителям, а снаружи опоясал собор открытой галереей на полуколоннах тосканского ордера и главный западный вход украсил перспективным резным порталом. Этому же архитектору принадлежит и монументальный собор кремлевского Вознесенского девичьего монастыря, а также три церкви – Николы Гостунского, построенная в 1506 г. на Ивановской площади, Рождества Иоанна Предтечи у Боровицких ворот – в 1509 г. и Рождества Богородицы в Сенях – в 1514 г.

Другой итальянский зодчий, о котором нам почти ничего не известно, – фрязин Бон – построил в 1505–1508 гг. колокольню, которая занимает центральное место в ансамбле Соборной площади Кремля. Он возвел первые два восьмерика знакомого нам сооружения, а пристройка к колокольне была произведена итальянским мастером Петроком Малым в 1539 г. Таким образом, в начале XVI в. композиционный центр Кремля – Соборная площадь – получил свое окончательное оформление и Кремль совершенно обновился.

При Иване Грозном в кремлевском подворье Троице-Сергиева монастыря возвели замечательную шатровую церковь во имя преподобного Сергия, а все подворье обнесли каменной оградой. Для царских детей Ивана и Федора царь в 1560 г. указал выстроить деревянные хоромы на бровке холма с каменной церковью Сретения, а над алевизовским подклетом построили так называемые Мастерские палаты, где создавали предметы царского обихода.

Со временем усложнялся управленческий аппарат, для которого с юга Ивановской площади, почти на бровке холма, в 1591 г. выстроили протяженное здание приказов, которое разобрали и построили заново в 1680 г.

Царь Борис Годунов тоже задумал грандиозное строительство в Кремле, где он предполагал выстроить огромный собор Всех Святых, для чего даже изготовили из золота модель его, украшенную драгоценными камнями, но смерть царя в 1605 г. остановила все работы. Как записал летописец, «и камень, и известь, и сваи – все было готово, и образец был древяной зделан по подлиннику, как составляетца „Святая святых“, и вскоре его смерть застигла». В 1600 г. Борис Годунов надстроил Ивановскую колокольню до высоты 81 м. После его кончины наступило Смутное время, когда было не до солидных построек, когда «судьбами Божьими и за грех всего православного христианства Московское государство от польских и литовских людей разорилось и запустело… И от того Московского государства всяким людям скорбь конечная». В то время собирались все города прийти к Москве и бороться против «злых разорителей», которые явились «на резанье христианское», против тех, кто «хочет государством Московским завладети, и веру христанскую попрать, и всех православных христиан, конечно, хотят в плен и в расхищенье похитить».

С освобождением Москвы пришлось заняться государственным устройством, и только после выборов нового царя – Михаила Романова – стало возможным приступить к исправлению разрушений, нанесенных во время военных действий. В 1621 г. надстраивается Спасская башня, и там помещаются новые куранты, а в дальнейшем – уже в конце века, между 1672 и 1686 гг., – появляются шатровые верха и у других башен. О впечатлении, производимом кремлевскими башнями, свидетельствует знаменитый немецкий ученый и путешественник XIX в. Александр Гумбольдт: «Характер московской архитектуры непостижим. Громкие слова „византийский“, „готический“ совсем его не определяют… В Москве имеются башни наподобие ступенчатых пирамид, как в Индии и на Яве».

В 1624 г. у Ивановской колокольни появляется так называемая пристройка патриарха Филарета, на стене которой было написано, что она возводится царем Михаилом по совету патриарха. С умиротворением страны возводятся в Кремле роскошные здания для царской семьи. В 1635–1636 гг. на месте так называемой царицыной половины поднимается Теремной дворец, живописное сооружение с высокой расписной крышей и шатровыми крыльцами. С восточной стороны в комплексе дворцовых сооружений строятся также несколько церквей: в 1627 г. – Святой Екатерины, в 1635 г. – Верхоспасский собор и позднее – в 1681 г. – Распятская церковь. Все они получили общее завершение в виде одиннадцати глав, образующих три пятиглавия группы. В том же году с западной стороны возвели Богородичную церковь, от которой сейчас видна только ее глава.

Не только царский дворец перестраивается в XVII в. Патриарх Никон, который считал церковь и себя выше земной власти, построил в 1655 г. великолепный собор Двенадцати Апостолов рядом с перестроенными и увеличенными патриаршими жилыми палатами.

Новые моды, новые увлечения приходили в старозаветную Москву и проникали в оплот ее – Кремль. Царь Алексей Михайлович увлекался театром: для царской потехи приспособили бывшие палаты Милославских и назвали их Потешным дворцом по представляемым там театральным пьесам, «царским потехам».

В Кремле вводились более строгие правила посещения. Конечно, туда можно было войти всякому, но вот въезжать на лошади разрешалось только «старым подьячим», да и то до определенных заранее мест. Для них отводились «указные места», специальные «парковки», где надо было оставить лошадь с экипажем, а уж далее идти пешком.



Арсенал


Новое XVIII столетие началось для Кремля катастрофой: в 1701 г., который по повелению Петра I стали считать не от «сотворения мира», а от рождения Христа, Кремль охватил большой пожар, в котором сгорели его многочисленные деревянные здания, а каменные еще долго стояли неотделанными. Несмотря на то что Петр не любил Москву и перенес столицу на берега Невы, строительство в Кремле все же продолжалось: на месте сгоревших строений в 1702 г. начали возводить самое большое здание петровского времени – Цейхгауз, или Арсенал, предназначенный для хранения оружия и военного музея, законченный только в 1736 г.

После поражения русской армии под Нарвой существовала реальная опасность нападения Карла XII на Москву. Следовало принять меры для защиты города, и 6 мая 1707 г. Петр издает указ о его укреплении, и уже в начале следующего месяца приступили к работе, но до назначения царевича Алексея она шла довольно медленно. В начале следующего года Петр указывал: «Фартецию Московскую надлежит, где не сомкнуто, сомкнуть, буде не успеют со всем, хотя бруствером и полисадами; понеже сие время опаснейшее суть от всего года…» – и добавлял, что надо «всем здешним жителям сказать, чтоб в нужном случае готовы были все и с людьми, как уже указ дан, под казнию». Царевич Алексей, назначенный руководить работами, «изволили приказать боярам всякому по болверку, чтоб делали работные люди поскорее». В башнях тогда растесывали отверстия для установки больших пушек, а у стен и Кремля и Китай-города насыпались земляные укрепления – болверки от немецкого слова (bollwerk), которые так и назывались по фамилиям бояр: Голицынский, Бутурлинский, Салтыковский.

В течение первой половины XVIII в. в Кремле почти не строят, только время от времени поддерживаются некоторые здания. В опустошительный пожар 1701 г. сгорел и старый царский дворец, который долго стоял обгорелым, пока в 1722 г. к коронации жены Петра Екатерины I не были приготовлены две палаты – Грановитая и Столовая. После коронации дворец опять опустел; императрица Анна Иоанновна вместо починки дворца приказала построить небольшое деревянное здание у Арсенала и назвала Анненгофом. Императрица Елизавета Петровна, проведшая молодость в Москве, вдали от петербургского двора, приказала построить на месте старинных царских палат дворец по проекту архитектора графа В.В. Растрелли, который строил другой архитектор – князь Д.В. Ухтомский (по его рекомендации чуть было не снесли Теремной дворец, но вместо этого разобрали Столовую, Ответную, Золотую палаты). Он же возвел рядом с дворцом щедро украшенную Оружейную палату, снесенную через несколько лет для нового амбициозного проекта – теперь уже Екатерины II.

Самые большие разрушения (исключая, конечно, советское время) Кремль испытал именно при просвещенной Екатерине, которая затеяла почти полную его перестройку. Она поручила выполнить ее архитектору В.И. Баженову, считавшему, что необходимо «обновить вид сего древностию обветшалого и нестройного града» (прямо советский Каганович). Баженов представил проект подавляюще огромного здания – длиной более полукилометра, протянувшегося по южной стороне кремлевского холма. Позади его монотонного фасада скрывалось живописное разнообразие соборов, церквей, дворцов и палат. Эта постройка, по сути дела, уничтожала Кремль как древний общенациональный символ.

Поэт Г.Р. Державин откликнулся на претенциозную затею:

 
Прости, престольный град, великолепно зданье
Чудесной древности, Москва, Россий блистанье,
Сияющи верхи и горды вышины,
На диво в давний век вы были созданы,
Впоследни зрю я вас, покровы оком мерю
И в ужасе тому дивлюсь, сомнюсь, не верю.
 

В 1771 г. уже начали подготовку к строительству и первым делом сломали южную стену Кремля с несколькими башнями, здание приказов и много других сооружений. Однако через два года все остановилось – Екатерина отменила стройку. Причиной была непрочность грунтов для этого колосса – уже начал трескаться Архангельский собор, который пришлось укреплять массивными контрфорсами, а также финансовые затруднения в связи с войной с Турцией, в результате которой, как были предупреждены строители, «во всех казенных строениях будет убавка на деньги… а не минует того и Кремлевское». Удивительно, но будущий знаменитый историк Карамзин мечтал сломать Кремль: «Иногда думаю, где быть у нас гульбищу, достойному столицы, – и не нахожу ничего лучше берега Москвы-реки между Каменным и Деревянным мостом, если бы можно было сломать там Кремлевскую стену, гору к соборам устлать дерном, разбросать по ней кусточки и цветники, сделать уступы и крыльцы для всхода, соединить таким образом Кремль с набережною, и внизу насадить аллею. Тогда, смею сказать, московское гульбище сделалось бы одним из первых в Европе. Древний Кремль с златоглавыми соборами и готическим дворцом своим; большая зеленая гора с приятными отлогостями и цветниками; река немалая и довольно красивая, с двумя мостами, где всегда движется столько людей; огромный Воспитательный дом с одной стороны, а с другой длинный, необозримый берег с маленькими домиками, зеленью и громадами плотового леса; вдали Воробьевы горы, леса, поля – вот картина! вот гульбище, достойное великого народа! Тогда житель Парижа или Берлина, сев на уступе Кремлевской горы, забыл бы свой булевар, свою Липовую улицу…» Иногда поражает слепота людей.

Попытки тотальной перестройки Кремля на этом не закончились – другой известный архитектор эпохи классицизма М.Ф. Казаков также представил свой проект. Он не был воплощен в жизнь, однако несколько крупных зданий было все-таки возведено. Одно из них – здание Присутственных мест, или Сенат, представительное сооружение с оригинальным планом в виде треугольника, с куполом, отмечающим великолепный парадный зал. Сенат построили в 1776–1787 гг. на месте дворов Белосельских и Трубецких, части монастырского Чудовского конюшенного двора, нескольких церквей и дворов государевых духовников.

Здание предназначалось для московских департаментов Сената, некоторых других учреждений, а также для собраний московского дворянства (тогда еще не было собственного дворянского дома с его Колонным залом в Охотном Ряду).

В 1775–1776 гг. также по проекту М.Ф. Казакова строился дом для архиепископа Платона (Левшина), впоследствии московского митрополита. Это было двухэтажное здание, закругленный угол которого с полуротондой, украшенной колоннами, выходил на Ивановскую площадь. Казаков также пристроил к Алексеевской церкви XVII в. Чудова монастыря совсем не подходящее к ней крыльцо в готических формах, которые тогда считались «древними».

В начале XIX в. Дворцовой канцелярией стал заведовать энергичный П.С. Валуев, который принялся наводить порядок в запущенном кремлевском хозяйстве. Он испросил у императора Александра разрешение на снос, получил его и разрушил в Кремле много старинных зданий, в числе которых были замечательные Гербовые ворота, Годуновский дворец, подворье Троице-Сергиева монастыря с прекрасной шатровой Сергиевской церковью и еще несколько древних сооружений. Как заметил историк И.Е. Забелин, «исчезало многое ветхое, но вместе с тем исчезало иное не ветхое, только потому, что оно уже не отвечало вкусам нового времени и представлялось только памятником грубой и неуклюжей деревенской старины».

На месте дворца Бориса Годунова в 1810 г. была построена Оружейная палата в стиле классицизма по проекту архитектора И.В. Еготова, который умело завершил ансамбль площади с Арсеналом и Сенатом.

Тогда же приступили и к ремонту кремлевских стен. Совсем ветхую Свиблову башню пришлось переложить в 1806 г. заново, а над Никольской башней возвели новый шатер, украшенный готическими деталями по проекту архитектора К.И. Росси. В 1809 г. этот же архитектор начал строить перед старинным собором Вознесенского монастыря церковь Святой Екатерины в том же готическом стиле, перекликающемся с декором соседней Спасской башни.






 










1
...
...
12