Глава третья

Мертвый иссушающий зной адской жаровней давил на долину. Неподвижный раскаленный воздух ломал волосы, травил мысль, лишал радости существование. И вселенская тишина: бесконечная, давящая, уничтожающая.

Маленький, временный лагерь с политзаключенными, без бараков для самих узников, находился почти в центре означенной долины.

Время было к полудню. Час, когда все, кто мог, прятались от удушающего зноя в тень и торопились отоспаться перед ночным холодом. Охрана лагеря "настороженно дремала прямо на вышках. Никто ее не тревожил. В такой ужасно мертвый для всего живого час у кого окажется достаточно сил пытаться бежать за колючую проволоку. В эти тяжелые минуты движение нормальным шагом требовало больших усилий и еще большей силы воли. Свободные от службы солдаты находились на первом этаже двухэтажного здания. Здесь имелись вода, постель, живой благоухающий комфорт. Все они сладко спали, широко раскинув ноги на кроватях. Сами же обреченные заключенные, накрыв голову тряпьем, лежали вповалку, бессистемно, на самой земле. Уснуть им было трудно. Но, несмотря на все это они, дремно забывшись, пробовали спать. Только душное марево воздуха медленно парило к небесам, рисуя коварные миражи для усталых путников.

…Рус сидел у окна в кабинете, пространно уставившись за ограду в даль долины. Спокойствие его дней прекратилось, когда он, уступая настойчивым просьбам местных левацких оппозиционеров, согласился принять участие в освобождении заключенных этого самого лагеря. Вернее, попытки освобождения. Сейчас он находился на втором этаже казармы в кабинете заместителя начальника лагеря. Хозяин кабинета, умело вышколенный садист с манерами штабного генерала, валялся на полу за сейфом с несколькими пулевыми отверстиями в голове. Монах следил за часами. Рус пространно сидел. И отдаленно, цепляясь за факты известного, думал: подставили его или просто план операции, утвержденный руководством, провален. Как его инструктировали: после оформления телохранителем начальника лагеря, будет спровоцировано внешнее нападение на лагерь. Цель всей этой акции привлечь внимание прессы к террору и насилиям, творимых в Парагвае. Монах должен был задержать преследователей, но возможности пустить их по ложному следу.

Все должно произойти в течение буквально считанных минут. Но машина, в которой провозят продукты и в которой сейчас должны находиться боевики, уже долго стояла на территории лагеря. А по плану боевики должны обстрелять охрану ворот и мчаться обратно. Рус специально находился в кабинете зама, откуда был очень удобный стратегический обзор ворот, территории лагеря и всех вышек охраны периметра. Заместитель начальника вошел в кабинет с пистолетом, направленным на монаха. Офицер резонно рассчитывал впечатлительно поиграть на неожиданности положения. Но он не знал прошлого Руса. И когда через доли секунды голову зама пронзили пули, ему не нужен был никакой отчет о проделанном.

Время шло. Рус не знал, что делать. Начинался самый солнцепек. Предстояло самому решать, как уносить ноги. Наконец он увидел вышедшего из машины шофера. Тот показал дежурному бумаги и направился к казарме. Монах узнал в шофере Педро: одного из организаторов подготовленной акции. Внешне мулат был спокоен, но бледен. Рус встретил его в коридоре. Тот, оглянувшись, быстро затараторил: – Решено уничтожить охрану лагеря. Освободить вконец измученных заключенных. Сначала нужно убрать солдат на вышках.

Монах в упор посмотрел на Педро, пытаясь понять: шутит тот или нет.

– Идем скорее, – торопил мулат, – мы должны, пока все храпят, ликвидировать посты на вышках, потом в казарме.

В кабинете, увидев распростертого на полу офицера, активно взбодрился.

– Начало положено. Теперь отступать в любом случае некуда. Как ты рассчитываешь провести ликвидацию охраны.

– Я ничего не рассчитываю, – сухо ответил Рус – План должен быть у вас.

– Приказано действовать по обстановке.

– Обстановка не менялась. Почему изменился план? – Уже холодно и неприязненно бросил монах.

– Ты что, боишься? Меня уверяли, что ты лучший стрелок в округе.

– А вы?

Рус больше не смотрел на авантюрного мулата.

– И мы тоже каждодневно тренируемся.

– Смотри, – монах показал на охранника на вышке.

Тот безмятежно зевал, облокотившись плечом о стойку. – В него попадешь?

– Далековато, – честно признался мулат.

– А он в тебя не промахнется. И все солдаты, которые сейчас не подозревают о ваших приготовлениях, вскочив с постелей, перестреляют вас, как кур во дворе.

– Ты меня не пугай! – с вызовом бросил Педро. – Я приехал умереть, но дело сделать.

– Зачем же здесь? В Асуньоне тоже есть тюрьма: умирал бы у ее стен.

– Слушай ты: кто ты там. Мне сказали, что ты можешь один всю охрану перестрелять. У тебя что, в голове обойма кончилась?

– Скажи спасибо судьбе, что начальника нет. Он вашу машину еще на подходе расстрелял бы. Того с ходу не возьмешь.

– Все тщательным образом продумано и подготовлено. Начальник специально вызван в город. И мы, пользуясь созданной возможностью, решили атаковать охрану. Нам надо не базары разводить, а думать, как все грамотно провернуть.

– Сколько людей в машине?

– Вот это другой разговор. Таким я и представлял тебя в деле. Один в кабине сидит, шестеро в кузовной будке.

– Возьмешь гранаты. Они в шкафу у сейфа. Первым делом забросаешь радиста в комнате в конце коридора направо.

Педро слишком уж охотно подскочил к ящику, отодрал крышку и начал распихивать гранаты по карманам.

– Не торопись. Я скажу, когда надо действовать.

Рус открыл другой шкаф, взял снайперскую винтовку. Подготавливая ее, отвлеченным голосом радиодиктора наставлял Педро.

– На рацию две гранаты. Потом молниеносно на первый этаж. Уничтожаешь растерянного дежурного. В помещение с солдатами три гранаты. Раскатывай их лежа. Берегись осколков. На это тебе отпускается не более девяти секунд. Дальнюю большую комнату с основной массой охраны начинай с двери, так как охрана очухается за это время от сна и будет баррикадировать вход. Если они осмелятся выскакивать в коридор, не жалей гранат, загоняй их снова в комнату. Окна должны блокировать твои люди в машине. Если они конечно готовы в любую секунду вступить в дело. Мы должны покончить с оставшимися в течение минуты. Иначе: если солдаты сумеют организовать оборону, нам останется только дружным стадом убегать в горы.

– А на вышках? – Педро еще не верил, что этот холодный парень с пронзительными глазами согласился на их опасную авантюру.

– Посмотришь, как надо работать, чтобы людей, которых вы прибыли спасать, не погубить зря. Я насмотрелся на этих охранников. Мне кажется, сюда набирают одних уголовников и садистов.

– Так и мы, дружище камрад, когда через своих людей предлагали тебя начальнику, уверяли и показывали документы, что ты вьетнамский. И здесь скрываешься за свои военные грешки.

Рус снова неприязненно посмотрел на повеселевшего Педро.

– Я знал одного очень известного в ваших кругах американца, полковника, У него также скудно было с творчеством и фантазией.

Увлеченные руки мулата по-крестьянски грубо и быстро заталкивали гранаты за пазуху.

– А что делать, уважаемый, такие тупицы, как эти военные, понимают только простые фразы и только личную выгоду.

Глава четвертая

«С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока».

Ю. ЛЕРМОНТОВ.

Лэнгли. Слабый дождь.

Маккинрой долго и терпеливо слушал нудного шефа отдела стратегических исследований. Вежливо кивнул в знак согласия с версией об оценке его работы, чинно присел в широкое кожаное кресло. Но изрекал уважаемому шефу тактично, не спеша совсем не то, что надеялся услышать начальник.

– Благодарю вас, сэр, за то, что моя невидимая и неслышимая работа находит добрый отклик в ваших речах. Но я не отношусь к тем джентльменам, которые обожают скромное воркование о своих особенностях. Я или работаю, или отдыхаю. Все, что между-удел усредненных величин.

– О-о, полковник, неужели вы обижены? На вас это не похоже. Это вам легко быть небрежным к окружающим. Вы лично ни за что не отвечаете. Ваши симпатии не сходятся с тем положением, которое вы занимаете.

Маккинрой старался вежливо не смотреть в отвлеченные глаза хозяина кабинета.

– Странно, почему вы о них вспомнили? В свое, далекое уже, время и постарался их хорошенько забыть. Так что мое отношение к указанному вами делу вы понимаете.

– Да-с, полковник, мне с вами необычайно трудно. И я предугадываю вашу реакцию на новое назначение.

Маккинрой расслабленно выпускал дым тонкими кольцами, по большей части, думая о чем-то своем.

– Я уже догадываюсь. Неужели господин Динстон со своею удачливостью перестал устраивать вас?

Начальник медленно вернулся за стол, уселся и долго смотрел перед собой.

– Столько времени прошло, а вы все стараетесь поддеть доброго служаку полковника Динстона. Я не верю, что вы завидуете его повышению.

– Мне? Как можно, сэр, – полковник весело усмехнулся. – Просто то, что не входит в мою компетенцию, я стараюсь хорошенько забыть и не помнить.

– Лукавите, дорогой. Ой, как лукавите. Не с вашим это интеллектом забывать. Те оплаченные миллионы нелегко забыть. Да и ваши отчеты-это искусство. История пишется такими глубокими и психологично интеллектуальными специалистами, как вы. Но, но, но, – шеф простучал лихой военный марш по крышке стола, – готовьтесь в Южную Америку. Документы, визы, деньги все готово. Замените коллегу Динстона. На него начали поступать к нам некоторые не совсем дипломатичные жалобы. Вы должны сгладить те неувязки, которые он там наплел от излишней энергичности и доверчивости к совсем посторонним людям. Вам он сам все расскажет, что нужно. Желаю успеха.

– Но я не могу сейчас без консервирования оставить дела в Китае.

– О, нет-нет. Не беспокойтесь. Развал Поднебесной в ближайшие месяцы не предвидится. Работы там еще всем нам хватит на не одно тысячелетие. А вот с монахом в Латине долго не провозитесь.

– Меня в этом уже как-то уверяли.

– Оставьте, уважаемый, ваши колкости. То было в далеком Китае, в мерзопакостное время для всех нас. В Южной Америке мы имеем власть, влияние.

Маккинрой не возражал.

– Дай бог, чтобы все так было.

– Не упрямьтесь, коллега, для вас это не составит больших трудов.

Командировка в экзотические, райские края. Благодать. Радуйся-не хочу.

– Да не мое это дело, господин начальник.

Начальник, нехотя, но начальственно выпрямился.

– Идите вы знаете куда, сэр. В Латинскую Америку. Вот куда. После президента у вас будут самые большие полномочия на местах. Понимаете?

– Не дурак. Читал инструкции. – Но эксперта трудно было просто так убедить. Особенно, если он сам знал больше, чем начальник. – Ничего они не дают, когда в обороты включаются неизвестные величины.

– Ну-у, – шеф уже понял состояние подчиненного и дружелюбно улыбался, – не печальтесь, друг мой. Это и есть наша работа. И вы об этом лучше меня знаете. Бороться с неизвестными причинами, а тем более с величинами-это прекрасно. Ощущение полноты жизни. Каждому ли это дано? Короче, в Бразилии резидентом майор Рэй. Все прочие резиденты в приграничных странах в его подчинении. Он вас подробно введет в курс дела. Вы его начальник. Командуйте. Требуйте. Дерзайте.

– А Динстон? – Не давая начальнику сказать о’кей, опередил Маккинрой.

– А что он? Побудет немного с вами, где-то поможет. У него прочные налаженные связи. У него есть нюх гиены. Его отбрасывать нельзя. Он многое сумел после Китая.

– Для пользы дела лучше бы вы его сразу отозвали. В Лэнгли он нужней.

– Спасибо за совет, полковник, мы непременно примем во внимание ваши требования.

– Надеюсь, через пару месяцев вы решитесь.

– О, вы нас зря недооцениваете. Думаю, через пару недель Динстон сам оттуда уберется.

– Это уже, пусть не конкретно, но какое-то решение. Буду надеяться, сэр.

– И очень правильно сделаете. Верьте нам, как мы вам.

– Это уже из области красивых сказок Андерсена, – невесело усмехнулся эксперт. – Но буду вам стараться верить.

– О’кей, мистер грустный пессимист. – О’кей, сэр. Может быть, в чем-то Динстон и сможет быть полезен великой Америке.

– Будет полезен, полковник, мы дадим ему специальные указания. Вам перечить он не будет.

– Тогда мне будет спокойнее.

Маккинрой встал, галантно кивнул, тихо вышел.

Начальник долго смотрел на закрывшуюся дверь и не мог понять: обижается он на лучшего специалиста в своем отделе или нет. Эксперт всегда для него оставался какой-то чужой, сторонней фигурой, не поддающейся ни прямому давлению, ни авторитету начальника.

Штат Дэлавер.

Старинный замок. Высокие узкие окна. Почтенный, осанистый джентльмен в очень больших годах.

– Сэр Маккинрой, я тоже стою на той точке зрения, что лучше вас никто с монахами не совладает. Что-то начинает подсказывать мне: нужно нам выходить на полезные контакты с ними. По отношению к алчным «Триадам» они гораздо цивилизованней. Уважают законы, порядочность.

– Я много думал об этом, милорд. Но с вашей стороны не было дано добро. Мы упустили значительное время.

Хозяин замка сидел у начала стола. Неторопливый глуховатый голос мягко распространялся по большому сводчатому залу.

– Жалеть не стоит. Раз ваша мысль не раз возвращалась к монахам, следовательно, для вас многое достаточно ясно. Не требует дополнительных хлопот.

Маккинрой, подчиняясь безоговорочному авторитету хозяина, также старался следовать величию зала и момента.

– В моем понимании мы еще очень далеки от монахов.

– Не это суть, мой дорогой племянник. Сейчас мы понимаем, что нам полезно приблизиться к ним. От перемены мест существующих величин цель не меняется.

– Согласен с вами, сэр, – полковник немного повысил голос, – если вы согласны с тем, что монахи нам нужны, разрешите действовать самостоятельно. Чиновничья опека со стороны начальников отделов сдерживает мои некоторые попытки улучшить ситуацию с монахами. Их цель резко разнится от нашей.

Хозяин медленно приподнял голову, положил руки вперед на стол.