Цитаты из книг автора «Сергей Рахманинов»

Какие же именно произведения принесли Рахманинову колоссальный успех? «Аппассионата» Бетховена, Соната си-бемоль минор Шопена, «Карнавал» Шумана, си-минорная Соната Листа и – Шопен, Шопен и снова Шопен

В романе «Нефть» Эптон Синклер очень живо описывает эти сцены: Но и помимо шумных празднеств по поводу Дня примирения[111] все в Новом Свете озадачивало и было непривычным. К счастью, немногочисленные и преданные друзья – русские и американские – не оставляли своими заботами вновь прибывших. С первых же дней жизни Рахманинова в Соединенных Штатах друзья делали все от них зависящее, чтобы сгладить остроту первых впечатлений. Это были главным образом артисты, среди них бывший кумир русской публики Иосиф Гофман с женой, русские скрипачи Ефрем Цимбалист и Миша Эльман, господин и госпожа Фриц Крейслер и другие. Экстренная помощь оказалась как нельзя более необходимой сразу же по приезде, поскольку вскоре все члены семьи Рахманинова, кроме жены композитора, стали жертвами суровой эпидемии инфлюэнцы, как она тогда называлась – «испанки», причем в очень тяжелой форме. Верные друзья приложили все силы, чтобы призвать на помощь хороших врачей, обеспечить полноценное питание, – и, к счастью, их усилия увенчались успехом. Болезнь удалось преодолеть без сколько-нибудь серьезных осложнений, которых опасались более всего в отношении самого Рахманинова.

если в будущем он ограничится исполнением исключительно своих собственных произведений, то вскоре неизбежно выдохнется. Эти соображения привели его к незамедлительному принятию решения стать профессиональным пианистом. Для достижения этой цели он должен был много заниматься и нуждался во времени и покое, чтобы подготовиться к будущему сезону, тем более что к этому времени он получил уже много предложений

Когда, измученный горестями и разочарованием, с Россией окончательно расставался Михаил Глинка, он остановил свой возок на границе и плюнул. Рахманинов, несмотря на жестокость и безжалостность большевистской власти, предпочел в подобных обстоятельствах опуститься на колени и поцеловать землю Родины, дороже которой ничего в его жизни так и не было. Наши путешественники прибыли в Стокгольм в канун Рождества. Шведы понятия не имели ни о революции, ни о войне. Северная столица от души, беззаботно праздновала Рождество: все гостиницы, рестораны и общественные здания полнились смехом и счастливыми голосами… Легко вообразить себе, как это бывает. Но Рахманинов с женой заперлись в своей гостиничной спальне, им хотелось плакать.

Я не принадлежал к тем, кто слеп к действительности и снисходителен к смутным утопическим иллюзиям. Как только я ближе столкнулся с теми людьми, которые взяли в свои руки судьбу нашего народа и всей нашей страны, я с ужасающей ясностью увидел, что это начало конца – конца, который наполнит действительность ужасами. Анархия, царившая вокруг, безжалостное выкорчевывание всех основ искусства, бессмысленное уничтожение всех возможностей его восстановления не оставляли надежды на нормальную жизнь в России.

Однако в ходе февральских событий, быстро последовавших одно за другим, стало нарастать чувство глубокого разочарования. Одним из первых Рахманинов понял неизбежность приближающейся гибели, а пассивность, вялость и слабость Временного правительства приводили его в отчаяние

Не думайте, что у меня нет оснований платить эту огромную сумму: я плачу ее, потому что смерть композитора вдесятеро увеличивает стоимость его произведений

Странно, как смерть композитора меняет отношение к его произведениям. Помню такой, например, случай, о котором мне бы хотелось рассказать здесь; он очень поучителен. Когда талантливый русский композитор Василий Калинников, немногим старше меня, умер в раннем возрасте, достигнув всего лишь тридцати четырех лет, он не оставил ни копейки, потому что ему всегда мало платили

В первой кантате он пел «иду в незнаемый я путь», во второй встречаем слова: «не я ль светильник зажег». Мне хотелось бы заполнить промежуток этих крайних точек его творческой деятельности, связать эти вырванные фразы еще одной «кантатой» от себя и сказать, что по пути к «незнаемому» С[ергей] И[ванович] шел недолго: силами своего ума, сердца, таланта он скоро отыскал свою дорогу – широкую и прямую, – показавшую ему путь к той вершине, где засиял зажженный им светильник

Образец во всем, в каждом деянии своем, ибо что бы он ни делал, он делал только хорошо. Своим личным примером он учил нас, как жить, как мыслить, как работать, даже как говорить, так как и говорил он особенно, „по-танеевски“: кратко, метко, ярко. На устах у него были только нужные слова. Лишних, сорных слов этот человек никогда не произносил