Цитаты из книг автора «Сергей Рахманинов»

Явное поклонение Чайковскому юного Рахманинова поощряли его основные педагоги – Аренский и Танеев; им, впрочем, не приходилось отстаивать свое мнение в борьбе. Как мы знаем, Москва руками и ногами отбивалась от новых музыкальных идей, представленных последователями «Новой русской школы» в Петербурге. Значимость таких фигур, как Римский-Кор-саков и Бородин, еще никак не признавалась, и в Москве их всего лишь снисходительно терпели, Мусоргского отвергали, а вопрос влияния современных западных коллег не рассматривался в течение десятилетий

Музы – дочери памяти. Искусства без воспоминаний не существует

Я хочу привлечь внимание только к одной из его черт, которую поверхностный взгляд ошибочно мог бы счесть «нерусской». Это достойная сдержанность, напряженная углубленность, с помощью которых он скрывает самые сильные проявления чувств. Когда сила его страстного темперамента грозила вырваться на волю, он еще туже стягивал путы. В музыке Рахманинова что-то всегда остается недосказанным. Для Рахманинова невозможно обнажить сокровенные чувства. Даже в самом сильном всплеске эмоций он соблюдает большую или меньшую сдержанность, не исчерпывая мощи своего самовыражения.

В этой связи обратите внимание на конец знаменитой до-диез-минорной Прелюдии, который представляет собой не что иное, как «Песнь судьбы», или первый из двенадцати романсов (ор. 21, «Судьба» на стихи Апухтина), Вторую симфонию, но, конечно, более всего на «Колокола». Во всех этих сочинениях перед художником появляется неумолимая и угрожающая Судьба, готовая в любой момент расправиться с ничтожным человеческим существом, если он попытается вступить с ней в борьбу

Он не вступает в серьезную борьбу с ней, нет, он смиренно склоняет голову, несмотря на редкие попытки сопротивления: он покоряется, потому что знает: Судьба сильнее человека

Достаточно вспомнить Чайковского, то упорное ощущение власти рока, которым проникнута не только симфоническая поэма под названием «Фатум», но также и Четвертая и Пятая симфонии, с их философским осмыслением неотвратимости грядущего

В поиске основных элементов, из которых складывается творческая артистическая индивидуальность Рахманинова и, следовательно, его «стиль», мы неминуемо придем к такому выводу: это те же элементы, которые характеризуют его народ, потому что Рахманинов – прежде всего русский. И русский, который объединяет в себе все основные черты народа, обладающего громадной силой духовной жизни. Это русский, описанный Кайзерлингом в книге «Фантом Европы»; его слова в первую очередь вызывают у читателя образ Рахманинова: «Русские – это великий народ не потому, что они славяне, но из-за силы, влитой в них монгольской кровью, которой лишены другие славянские племена. В результате такого смешения возникло великолепное сочетание тонкой духовности и властной силы, которое делает русский народ столь великим». Именно «сочетание тонкой духовности и властной силы» наложило мощный отпечаток на личность Рахманинова и отчетливо выявляется во всем его творчестве.

Второй фортепианный концерт, который и по сей день многими рассматривается как высшее достижение в творчестве Рахманинова. Есть, однако, и другое, не менее авторитетное мнение, согласно которому творческий поиск привел Рахманинова к еще большим высотам, когда он сочинил свой Третий фортепианный концерт, поэму для симфонического оркестра, хора и солистов «Колокола» и «Всенощное бдение

Согласно изречению Бюффона, «стиль – это человек». Вряд ли есть необходимость доказывать, что стиль является неотъемлемой чертой всякого искусства; он в такой же мере присущ языку Музыки, как и Литературы

Величие определяется требованиями, которые человек предъявляет к себе сам, – сознанием ответственности, а не привилегиями… На мой взгляд, величие обозначает такое качество в человеке, которое заставляет его выбирать жизнь, полную напряжения, постоянной борьбы за более высокие достижения; с каждым успехом он поднимается ко все более высоким идеалам и подвластен лишь собственным побуждениям и своем совести