В некотором царстве, в некотором государстве жили были два соседа Иван да Петро. Жили не тужили, имели большие и крепкие хозяйства, делились продуктами, ходили друг к другу в гости, да так что со временем и детишки то их переженились. В общем стали кумовьями, пора было подумать и об объединении хозяйства. Однажды вечор после весеннего трудового дня сидели кумовья на скамье у плетеня в благостном настроении, и вели разговор о будущем урожае и о новых сватовствах. И случись на ту пору что мимо проскрипела кибитка иноземцев, за которой тащились неряшливо одетые женщины и целая арава чумазых и оборванных детишек. Кибитка остановилась, и из неё выбрался смуглый иноземец с орлиным носом, в чёрной шляпе. Приблизившись к кумовьям он, слегка картавя, стал просить милостыню говоря о большой семье и голодных детишках. Сердце у Петро сжалось, видя столь бедственное положение странников, и он произнёс:

– Мил человек, пошто бродишь по миру, оставайся у нас, земли много и тебе участок выделим, обрабатывай земельку да корми свою семью. Правильно говорю Иван?

– Совершенно с тобой согласен, – молвил Иван, – там за мельницей есть хорошее поле и небольшая избушка, пускай обживает и строится.

Пал иноземец пред ними на колени, да слезно благодарил наших кумовьев за такое благодеяние, даже заставил и жену, и детишек кланяться им, хучь те ничего не понимали, но ослушаться строгого отца не решались.

Показали им Иван с Петром место, где они могли жить, дали им часть урожая, на посадку, и чтоб не голодать на первое время. И забыли на какое-то время, за хозяйственными заботами, о новом соседе. Ближе к осени на очередной свадьбе за питиём медовухи Петро сказал Ивану:

– Давеча сын мой пришел пьянененький, я выругал его хозяйку, отчего в будни подносит мужу хмельное. Оказалось, ветер то дует от нового соседа нашего, он в избе устроил кабак, а в старом сарае сделал винокуренный заводик. Поле не обрабатывает, а зерно что мы дали, видно пустил на брагу.

– Завтре пойдём поглядим, – ответил недовольный таким поворотом дел Иван.

Сказано – сделано. Заутро кумовья отправились за мельницу взглянуть на житиё нового соседа. Вошли в избу, которая превратилась в питейное заведение, Походя Иван дал оплеуху и прогнал одного из своих отпрысков, с утра бражничающего тута-ка.

Хозяин завидев кумовей осклабился:

– Добро пожаловать благодетели! – и обращаясь к прислуживающему ему, одному из сыновей произнес, – лучшего вина на стол для дорогих гостей.

– Погоди с вином мил человек, мы пришли взглянуть как ты тут устроился? – Сказал Иван.

– Вот за чаркой и поговорим. – Не унимался иноземец.

– Ты пошто земельку не обрабатываешь, как жить-то будешь? – Обратился Петро.

– Слабоват, да и не здоров я до таких трудов, не то что вы богатыри, – приняв жалкий вид отвечал иноземец, – не способный я к земледелию, мы все больше к торговле способности имеем.

Тут и вино с закусками на стол подоспело. Но кумовья не садились.

– Присядьте благодетели! – Настаивал хозяин корчмы.

– С утра не употребляем. – ответил за всех Иван.

– Это же безплатно!

– Тем более, – негодующе сказал Пётр, – мы не забулдыги какие, чтоб искать дармовщины, а выпить захочем своей медовухи в амбарах полно.

– Много баить не подобаить, – резюмировал Иван, – у нас и других хлопот полон рот, а к тебе просьба мил человек, – сказал он, повернувшись и глядя в глаза хозяину корчмы, – ты не приваживай сюда молодых деток наших, взрослый мужик придёт, что-ж это его выбор, а молодёжь – будь добр – от ворот поворот.

– Что вы, что вы я и сам отец и вас понимаю, – оправдывался хозяин, – ежели молодёжь и заходит сюда то только в лавку, безделушки рази какие купить.

– У вас тут и лавка имеется? – удивился Иван.

– А как же, вона, справа от прилавка, добро пожаловать, може и вам шо приглянется!

Где ж вы спите? – полюбопытствовал Петро.

– А тут и спим, день в заботах, а ночью за прилавком и застилаем.

Вышли Иван и Петро из заведения, долго шли молча, наконец Петро выразил общее мнение:

– Да кум, вижу хлебнём мы лиха с таким соседом.

Ничего не ответил Иван.

Тем временем иноземец держал совет со старшими из своих сыновей:

– Знаете, как гнали нас из других мест, за то, что спаиваем народ и деньги в рост даём, вижу и тут долго не задержимся, если не сумеем поссорить этих двух болванов между собой.

Дальше он перешел на шёпот, чтоб не дай бог, кто посторонний не услышал.

Только от этой поры, начались набеги на сады и огороды Петра и Ивана. Причем в корчме, хозяин говорил подвыпившим ивановым, что мол де видели, как петровы безобразничали у них на огороде; а петровым нашептывал, будто давеча сам лично видел, запоздно возвращаясь из села, иванову телегу отъезжающей от петрова плетня.

Так посеялось недоверье промеж кумовей, и уже не встречаются они у плетня и не мечтают об объединении хозяйства.

Прошел год, корчма наполнилась публикой, денежки потекли рекой в руки иноземца, и уже не редкостью стали драки между подвыпившими детьми Петро и Ивана. И прибирал иноземец земли у должников, что пропивались в корчме; и скупал всякое добро за безценок а то и просто за бражку. Да построил себе, руками всё тех же завсегдатаев «заведения», хоромы близ корчмы. Тут и ещё одно нововведение подоспело, прикупил иноземец типографский станок, и организовал банк, объясняя завсегдатаем корчмы мол де отсталые оне и что, в европах давно никто золотом не рассчитывается, но уже давно в ходу бумажные карбованцы. А в ваших хозяйствах по сей день золотые рубли, ведь это тяжело и не удобно, вона каку уйму бумажных денег можно получить за одну золотую монету, показывал он зрителям пачки резаной бумаги! Так облегчил кошели петровых да ивановых, и в прямом и в переносном смысле! Стал кредиты под проценты да под хозяйства и землю давать. Богатство само потекло в руки. Петро и Иван уже не друзья, и в одном банке встречаться им не с руки, и тут нашелся иноземец и организовал филиалы своего банка в хозяйствах бывших кумовей, а заодно и в советники к Петро и к Ивану определил самых смышлёных из своих сыновей, увещая и того, и другого, что они-де учились дипломатии и умеют улаживать конфликты и договариваться. Ведь теперь граница между хозяйствами стала местом регулярных конфликтов. Хозяйства стали хиреть, и народ начал роптать на иноземца. И тут этот хитрец нашелся – стал на том же типографском станке газеты, отдельно для Петра, и отдельно для Ивана, печатать – где в новостях рассказывал какие новые пакости произошли от другой стороны, и как его банк помогает народному хозяйству кредитами. А поскольку пошли слухи о его богатстве, иноземец за ту же бумагу, нанял лихих людей себе в охрану. И чтобы они не простаивали, тапереча по ночам, отправлял их на разбой – попеременно то в Иваново хозяйство, а то в Петрово.

– Тебе супротив Ивановых дубин не устоять, – говорил советник, иноземцев сын, обращаясь к Петро, – вот я договорился о кредите в банке, и о закупке касок для тваво ополчения.

Другой иноземцев сын, обращаясь к Ивану уверял:

– против петровых касок твои дубины не помогут, возьми кредит в банке, да купи ружья для тваво ополчения.

Так от синяков дошло дело и до убивств между бывшими кумовьями. И не ведали они что, то там, то здесь, руками лихих людей да иноземцевых сыновей, сеялись раздоры и смерть. И, вместо урожаев, стали разрастаться у них лишь кладбища, да кредиты. А поля стало сеять некому, ведь дети пили да воевали, воевали да пили. Несколько раз и Петро и Иван порывались встретиться друг с другом и объясниться, но советники, всё те же иноземцевы сыновья, уверяли, что не хозяйское это дело видеться с ворогом, надо хозяйством заниматься:

– кредиты то вон какие, а рожь не собирается, чем банку то платить будешь? Наше дело дипломатское, решать внешние вопросы, куды тебе с твоим деревенским умом до высокой дипломатии, тут надо знать, как сесть, как руку пожать, когда улыбнуться или промолчать, уууу энто целая наука. Ты главное давай деньги, а мы обсудим всё честь по чести, не ударив в грязь лицом на переговорах, а вернувшись доложим тебе что да как.

Так эти «дипломаты», получив деньги из скудной казны, захиревших хозяйств. Ехали бражничать с братьями к иноземцу в дом, да посмеиваться над простодушием бывших кумовей.

Уже совсем невмоготу стало и Петро и Ивану, уже детишек погибло не счесть, уже хозяйства на грани голода, а всё зерно за кредиты уходит. Встретились они тайком на месте, где годами ранее благодушно мечтали о будущем. Уже и лавка, и плетень тот сгорели, сели они на землю у головёшек, выпили горькой и поплакались друг другу, о смертях да о нищете. Да начали думу думать, как избавиться от этого иноземцева ига.

– Силой на него не попрёшь, и армия у его, и деньги все у него, а мы с тобой в долгах аки в шелках, – вздохнул Петро.

Призадумался Иван, – даааа, – протянул он, – влипли мы с этим соседушкой, кругом беда. Видится мне что главная беда в этих его деньгах, а ишо газеты, что меж нами ненависть разжигают, а эти хитроумные советнички, ни за что не давали нам встречаться.

Ох-хо-хо – вздохнул в ответ Петро, – и ума не приложу как быть.

Долго думали два соседа. Иван сказал:

– Думай не думай, а эти его деньги надо сжечь.

– Что ты соседушко, – ужаснулся Петро, – он же за кредиты всё наше хозяйство заберет.

– Не сейчас, так потом, когда истребим друг дружку, этот кровопийца приберёт наши хозяйства, но пока ишо в семьях дети остались, а значит рабочие руки, то везде можем обустроиться, была бы земля.

Тут пришла их очередь шептаться, Иван напомнил Петро что жадности этого злыдня нет предела, и ежели его деньги выйдут из оборота, то золотом он армию долго не продержит. Еще о многом пошептались, да разошлись.

Прошла неделя пока тот и другой тайком перетаскивали в лес инструмент и пожитки. Каждый в своё место, ибо ненависть между детей не позволила им объединиться. Оставив в лесу кое-кого из домашних, чтоб начинали строиться да огороды раскапывать сами вернулись в дом. И на другой день, они как один заявили своим советникам, что денег для войны боле нет, и кредиты они брать не будут. При этом демонстративно сожгли оставшуюся бумажную казну. Советников от этого как ветром сдуло, умчались к батюшке совет держать. И заутро к Ивану и к Петро пожаловали стрельцы от кредитора отбирать хозяйство. Выгнали они их семейства на все четыре стороны, не позволив взять даже личных вещей. Ушли те в леса, плюнув в след окаянным разбойникам, и начали там обустраиваться. Недолго спустя, дошли до них слухи, что стрельцы забунтовали, ибо деньги иноземцевы уже никто не брал, а вместо обещанных золотых монет, он заплатил им фальшивыми. Разъярённые стрельцы ворвались в его хоромы, но его и его семьи уже след простыл.

Вечером, проходя опушкой, увидел Петро как, всё та же скрипучая кибитка ковыляла по дороге, а за ней шли женщины, в тех же неряшливых одеждах и бежала еще большая арава детишек в рванье.

– Вот же, – подумал Петро, – какой бережливый и платья сберёг, чтоб обманывать людей в другом месте, а золото поди в кибитке под сеном везёт, и не догадаешься!

Плюнул ему в след Петро, и отправился в стан Ивана делиться новостью.

А мораль сказочки проста: Когда двое убивают друг друга ищи третьего кому это выгодно!

15.12.2022

Сказочка про масочку

На одной далёкой планете, в пределах видимого спектра космоса, жили –поживали обычные люди. Властителям той планеты, следуя каким-то своим гнусным планам, вздумалось убедить людей что воздух, которым они дышат полон микробами, и что эти самые микробы чрезвычайно опасны для здоровья. А по такому поводу лучшей защитой для каждого будет масочка что закрывает рот и нос, оберегая его от гадких микробов. Простодушные жители той далёкой планеты верили властителям, говоря: «Вся власть от бога!»; «Им виднее, потому как больше нас знают!»; «Лучше подстраховаться!»; и другие разные выражения, чтобы снять с себя ответственность, и не размышляя, но ссылаясь на «учёных» которые на то и сидят чтобы думать, и даже деньги за это получают. Конечно были среди них и думающие люди, которые противились этому, но их заклеймили «конспирологами» сделали изгоями общества, и в конце концов изжили из своей среды. Так и пошла жизнь в маскировке, мужчины перестали видеть женскую красоту, женщины перестали видеть интерес в глазах мужчин. И если у старших еще оставалась воспоминание о красоте противоположного пола, то подрастающее поколение, уже подходило к выбору спутника без разбора, ведь какая разница лица то всё равно не видно! Так и жили, сначала атрофировалось сознание красоты, затем из чувств осталась только похоть. Но поколения шагали друг за другом строго охраняя традиции. А по традиции снять маску стало крайне неприлично; окружающие не осудят голого на улице, но ежели кто снимет маску то сие становится наказуемо как уголовное деяние – оскорбление общественной морали. Хотя уже давно не было тех властителей, и никто не заставлял уже давно людей носить маски, но и следующие поколения также ничего не хотели менять, говоря: – «маска эта традиция, это наши скрепы, наши деды не зря её придумали, и мы будем носить и внукам передадим. Деды были вовсе не дураки, значит так надо!»

У этих, которые так говорили уже давно все чувства погасли, и даже похоть, за ненадобностью, угасла. Ведь женщины и мужчины теперь никак не различались, поскольку атрофировались, за ненадобностью, их половые различия. И теперь даже если кто-то и снимал маску, то виднелись три дырки на ровном как яйцо овале лица. Из желаний осталось только поесть, поработать и поспать. Так в несколько столетий на прекрасной планете, некогда нормальные, люди превратились в биороботы, которые стали размножаться клонированием. А всё начиналось так обыденно: «Уважаемый наденьте масочку!».

10.12.2022

Творите героев

Удивительное время, карма настигает почти мгновенно:

вчера вы поддержали войну, а сегодня она пришла в ваш дом.

Смутные времена всегда выдвигают героев на передний план, пропаганда пестует и воспевает павших героической смертью воинов, как бы повторяя умри геройски! Религии вторят – положи душу за други своя. Но никто не скажет – живи героем. Умереть героем по праву считается подвигом, но что есть жить героем, подвергаясь ежедневно оскорблениям и преследованиям, за своё, отличное от пропаганды, мнение. Ведь сказано – «положить душу», а это значит образовать её, зажечь огонь знания, и внести его во тьму окружающих суеверий и невежества. Ибо герой живущий среди масс, всегда является проблемой для системы, проблемой для государства. Пропаганда его не берет, и он всегда имеет своё мнение на происходящее. Когда толпа обработанная пропагандой вопит: «Умоем врагов наших в крови, очистим землю от нечисти!» Он спокойно заявляет: – «У народа с которым вы собираетесь воевать нечисти не более чем среди вас, а остальной народ такие же труженики как и вы, и также как и вы обработанные пропагандой».

Конечно же гнев толпы обращается на этого человека – как ты посмел, высказываться против общего мнения, да ты предатель и вражеский засланец, а ту его, он трус и дезертир!

Во все века было то же самое, и наш «просвещённый» 21 век не исключение, видим, как толпы гнали Христа, за то, что он смел им говорить правду в лицо! Видим гонимого Будду, и Конфуция что годами вынужден был жить в повозке и ездить из царства в царство, поскольку не угоден был правителям, которые настраивали народ против него. Видим Сергия Радонежского ушедшего в скит, оттого что неудобен был митрополиту.

Конечно, ветер меняется, и та же толпа, спустя время, осудит безумцев развязавших безчеловечные войны, и принёсших на алтарь богов войны десятки а может и сотни тысяч жизней молодых парней и мирных жителей. И снова выйдет наш неприметный герой и обратится к толпе: «Вы вините этих безумцев, развязавших войну, но ответьте могли-ли они без вашей поддержки сделать хоть шаг? И не оправдывайте себя, что вы были обмануты, человеку дан разум, и каждый человек обязан им пользоваться, просто обратившись к истории могли вы сделать выводы, что любая война всегда безумие политиков, выгода кучки магнатов и беда для народа. Будьте честны хотя бы сами с собой, и примите свою часть ответственности за то, что поддержали это кровопролитие!»

И снова толпа станет хаять этого человека, что идёт вопреки течению, и своею неудобной правдой гладит её против шерсти. И в своё оправдание скажет – мол де что было то было, прошлого не вернуть, но, конечно, надо сделать выводы на будущее. Но и опять, все прошедшее остаётся лишь в памяти малой группы историков, да некоторых свободных мыслителей. А толпа, она как старый склеротик – каждый новый день как с чистого листа.

Один Мудрец заметил: «Всякое убийство противно огненной природе. Каждый помысливший об Высшем Мире, не только не должен убивать, но обязан препятствовать пролитию крови. Он должен понимать, что кровь пролитая не только производит смущение в некоторых слоях Тонкого Мира, но и противоречит природе земной. У некоторых народов запрещено проливать весеннюю смолу деревьев по тем же причинам. Но если народ от древности понимал значение сока деревьев, то как же не понять значение открытой крови? Даже сам переход в Тонкий Мир без пролития крови избавляет от приближения тех тёмных тварей, которые немедленно притягиваются к эманациям крови. Кроме этих физических причин пора запомнить, что значит прекратить жизнь вне срока. Уничтожение земных врагов посредством убийства есть создание сильного врага на Тонком Мире. Не раз Мы напоминали о Карме, но если это слово кому-то не нравится, назовём это Небесной Справедливостью».

06.10.2022

Четыре тела

«Краткосрочно земное пребывание;

срочны Миры Тонкий и Мысленный.

Но вне сроков Мир Огненный, значит

к нему и следует стремиться».

Мир Огненный 1

1

Ну вот и отпуск, – с радостью подумала Наташа, выходя в пятницу из душного офисного «человейника» в пышущие жаром городские джунгли. Она уже всё спланировала: лето, женщина в разводе, сын ещё неделю в летнем лагере, отчего не побыть вольной птицей и не посвятить этот короткий отрезок своей жизни, воплощению своей давней мечты. Более двадцати лет она не бывала на своей малой родине, и часто снится родное село, и хочется пройтись по дорожкам и тропкам на которых осталось детство, постоять у клуба, а у танцплощадки вспомнить первый поцелуй. Ну и конечно же встретить подруг и учителей, тех что ещё живут на малой родине. Билет куплен и созвонилась с подругой Светой, пусть не совсем близкой, но хорошей женщиной живущей в деревне своим хозяйством. Сын у которой в армии, а муж уехал, на два летних месяца, по вахте. Так что присутствие Натальи в их доме нисколько не стеснит их с пятнадцатилетней дочерью женское царство-государство.