Об авторе и о книге

Без верного знания о прошлом невозможно осмысленно создавать будущее, поскольку они связаны неразрывно. Это знал Сергей Германович Пушкарев, когда писал эту книгу в зарубежье четыре десятка лет назад. Как профессиональный историк он требовал от себя максимальной точности фактов. Но двигало им стремление дать импульс будущему. Недаром предыдущую книгу – «Обзор русской истории» он посвятил «русскому юношеству». И в заключительных словах данной книги (в ее англоязычном варианте 1963 г.) писал, что тщательное изучение истории подсказывает: «Россия не обречена жить под тоталитарной диктатурой навеки».

«Русскому юношеству» еще предстоит осознать свои корни и свою преемственность. Необходимому для этого пониманию дореволюционной России поможет подход автора, который он в «Обзоре» определил так: «Я стремлюсь быть объективным докладчиком, но не прокурором и не адвокатом нашего прошлого: я не окрашиваю его ни в черный, ни в нежно-розовый цвет. Я не стараюсь втиснуть факты нашей истории в рамки какой-либо исторической или социологической схемы». В предисловии к первому изданию этой книги он писал: «Как и в первой книге, мое изложение основано главным образом на источниках, ибо я хочу, чтобы читатель, по возможности, слышал голос деятелей нашего прошлого не в моей передаче, но в собственных их словах».

Сергей Германович Пушкарев родился в слободе Казацкой Старооскольского уезда 8 августа 1888 г. Его отец служил нотариусом в Курске, а у матери было имение в Прохоровке (которая позже станет известной по битве на Курской дуге 1943 г.). Здесь Сергей провел детство. В 1907 г. он окончил гимназию с золотой медалью и поступил на историко-филологический факультет Харьковского университета. В гимназические годы у него в комнате висел портрет императора Александра II, но в студенческие годы он сблизился с РСДРП. За контакт с меньшевиками Пушкарев был в 1910 г. арестован. Потом выехал за границу и в 1911-14 гг. слушал лекции в университетах Гейдельберга и Лейпцига. Вернувшись в Россию, окончил Харьковский университет в 1917 г. Провал «наступления Керенского» в июле 1917 г. так задел патриотические чувства Сергея Германовича, что он – к удивлению окружающих – поступил добровольцем в распадающуюся армию. В декабре 1917 г. был демобилизован из Виленского военного училища (находившегося тогда в

Полтаве) и вернулся в Харьковский университет. Здесь он в мае 1918 г. выдержал государственные экзамены и был, по предложению проф. М.В. Клочкова, оставлен «для подготовки к профессорскому званию» (то есть, в аспирантуре) по кафедре русской истории. К тому времени его социал-демократические симпатии испарились, и когда в июне 1919 г. в Харьков вошли Белые войска, он поступил добровольцем в Сводно-стрелковый полк. Осенью под Екатеринославом в бою с махновцами был тяжело ранен, полгода его лечили в лазарете. Вернувшись в строй, служил в управлении начальника авиации и на бронепоезде «Офицер». Вместе с армией генерала П.Н. Врангеля был в ноябре 1920 г. эвакуирован из Крыма в Турцию.

В рамках «русской акции» по поддержке беженцев от большевизма, предпринятой чехословацким правительством, прибыл в конце 1921 г. в Прагу. Под руководством проф. И.И. Лаппо выдержал магистерские экзамены в 1924 г., получил звание приват-доцента и целиком погрузился в научную работу. Его труды выходили на русском, чешском и английском языках. С.Г. Пушкарев – доцент Русского свободного университета в Праге, постоянный научный сотрудник чешской Академии наук, член Славянского института, секретарь Русской академической группы, при которой были Русские курсы для учащихся в иностранных школах. Он ими руководил и вел преподавательскую работу как историк.

В 1927 г. С.Г. Пушкарев женился на Юлии Тихоновне Поповой (1896-1961), дочери священника из родного Старого Оскола, которая до того жила в СССР и преподавала естествознание в средних школах Ленинграда. В октябре 1929 г. родился их сын Борис.

Занимая «непредрешенческую» позицию, Пушкарев сторонился эмигрантской политики меньшевиков, эсеров, кадетов и монархистов. В 1920-е гг. он короткое время интересовался евразийством. «С робкой надеждой» встретил Пражский манифест генерала А.А. Власова в ноябре 1944 г. В апреле 1945 г. выехал с семьей из Праги на Запад, но поезд был разбит американской авиацией. Пришлось задержаться в западной Чехии, куда вскоре вошли американские войска. А чешские партизаны, ограбив семью до нитки и продержав ночь в тюрьме, выдали ее Красной армии. Благодаря молодому лейтенанту, по профессии историку, который вел допрос, и его командиру, назвавшему себя «майором Павловым», встреча окончилась благополучно. В июле 1945 г. семья с транспортом беженцев прибыла из Чехии в американскую зону оккупации Германии. Здесь Пушкаревы провели четыре года в лагерях «перемещенных лиц», где Сергей Германович был директором и преподавателем русских средних школ.

При содействии проф. Г.В. Вернадского, с которым Сергей Германович был знаком по Праге, он приехал в июле 1949 г. с семьей в Нью-Хейвен (США) и в 1950 г. стал в Йелском университете преподавателем русского языка. В 1951-54 гг. читал курсы лекций по русской истории в Фордамском и Колумбийском университетах. Фонды Йелской библиотеки позволили ему частично восстановить утраченные по пути из Праги выписки из источников, и в 1953 г. в издательстве им. Чехова в Нью-Йорке вышел «Обзор русской истории», а в 1956 – «Россия в XIX веке».

С 1956 по 1972 год Пушкарев готовил материалы для трехтомной хрестоматии по русской истории «А Source Book for Russian History» (1972) и толковый словарь «А Dictionary of Russian Historical Terms» (1970). В течение 20 лет его кабинет в Йелской библиотеке служил местом консультаций для студентов и молодых американских историков. Ему было 88 лет, когда он переехал к сыну в штат Нью-Джерси, где разбирал свой архив и написал «Воспоминания историка: 1905-1945», вышедшие в Москве в 1999 г. Скончался С.Г. Пушкарев в Нью-Джерси 22 января 1984 г. и похоронен на кладбище Бивердейл в Нью-Хейвене.

Круг научных интересов С.Г. Пушкарева был широк, но основное направление уловить нетрудно. Первой работой в Праге был «Очерк истории крестьянского самоуправления в России» (1924). Затем следовали: «Как русский народ заселял Сибирь» (1925), «Очерк истории Донского казачества» (1926), работы о средневековом городе – на севере России и в Чехии; два очерка о целовальниках в Московской Руси (1933, 1936) и более десятка статей о роли Церкви в русской истории. Две из них переизданы в книге «Роль Православной Церкви в истории России» («Посев-США», 1985). «Историография Русской Православной Церкви и старообрядчества» (1974) перепечатана в «Журнале Московской Патриархии» (№ 5-7 за 1998 г.).

Главной работой пражского периода стала «Поземельно-передельная община в России» (ч. I 1939, ч. II 1941, ч. III утрачена), восполненная и переизданная в США (Newtonville, МА, 1976). Особняком от этой тематики – самоуправления в России – стоят работы о Петре Великом (1926 и 1974 гг.).

В США историк переходит к новым темам. Одна из них – Россия и Запад, другая – октябрьский переворот 1917 г. Развитию первой темы способствовала шокировавшая его русофобия ряда американских историков и публицистов. Он усердно опровергает расхожие кривотолки о русской истории. По второй теме он редактирует английский перевод книги С.П. Мельгунова «Как большевики захватили власть» («The Bolshevik Seizure of Power», Santa Barbara, CA, 1972) и пишет серию статей, вошедших в сборник «Ленин и Россия» («Посев», 1978, 1988).

К концу жизни он возвращается к теме, с которой начинал, пишет работы «Русская земля в безгосударное время 1606-1613» (1967) и «Элементы политической свободы и общественного самоуправления в допетровской Руси» (1976), задумывает большую книгу о свободе в России, опровергающую тезис «страна рабов». Ее он написать не успел. Вышедшее посмертно «Самоуправление и свобода в России» («Посев», 1985) – как бы ее конспект. Библиография работ С.Г. Пушкарева дана в «Записках Русской академической группы в США», т. XIX, 1986 (169 названий), в московском журнале «Библиография» № 4, 1994 (139 названий) и в диссертации О.Н. Семякиной «История России в творчестве С.Г. Пушкарева», МПУ, 2001 (216 названий).

Настоящая книга, возможно, самый значительный труд С.Г. Пушкарева. Вначале она вышла как «Россия в XIX веке». Но часть рукописи в опубликованный текст не вошла; кроме того, повествование заканчивалось 1914 годом. По просьбе американского издателя автор вместе с сыном дополнили текст, довели его до 1917 г., и книга увидела свет под названием «The Emergence of Modem Russia 1801-1917» в издательстве Holt, Rinehart & Winston в США (1963). Второе английское издание вышло в Канаде в университетском издательстве Pica Pica Press (1985).

Настоящее, наиболее полное издание получило название «Россия 1801-1917: власть и общество». Над ним мы работали с 1999 по 2001 год с Е.Ю. Князевой и Б.С. Пушкаревым. Из первоначальной авторской рукописи внесены части, опущенные в издании 1956 г. Кроме того, добавлены выдержки из нескольких статей 1967-83 гг. и переведены на русский язык дополнения, подготовленные к английским изданиям (в основном главы 10, 12 и Эпилог). Восстановлены ссылки на источники и в некоторых случаях добавлены ссылки на современные издания. Заново переработан указатель имен, имевшийся только в английском тексте, добавлены хронологическая таблица и иллюстрации. Мы надеемся, что для данного периода книга послужит в качестве краткой энциклопедии «Россиеведения» – обобщающей дисциплины, столь необходимой нам сегодня.

Евгений КНЯЗЕВ

Канд. пед. наук, профессор Академии повышения квалификации и переподготовки работников образования

Москва, август 2001

Введение

Россия на рубеже XVIII – XIX веков

Эпоха Екатерины II (1762-96) была временем наибольшего внешнего блеска и военного могущества империи Всероссийской. Победы «екатерининских орлов» – Суворова, Румянцева и других – прославили русское оружие, а дипломатические успехи Екатерины создали России положение могущественной державы, имевшей огромное влияние в международных делах. Территориальные пределы государства раздвинулись на юг до Черноморско-Азовского побережья и северных предгорий Кавказа, а на западе включили в состав империи все западнорусские области, кроме Галиции и Подкарпатской Руси, Литву и Курляндию.

Екатерина II

Присоединение обширных черноморских степей и Крымского полуострова имело важное военно-стратегическое и национально-экономическое значение. Была, наконец, обеспечена полная безопасность южных границ государства и открыты новые просторы для колонизации. Со всех сторон на плодородные земли Новороссии хлынули потоки колонистов всех вероисповеданий, племен и национальностей: великороссы, украинцы, греки, южные славяне, немцы, евреи, армяне, а также сектантские общины духоборов и менонитов.

Под умелым руководством светлейшего князя Потемкина-Таврического и его преемников выросли за короткий срок не пресловутые потемкинские деревни, а совершенно реальные города: Херсон, Николаев, Екатеринослав, Симферополь, Севастополь (база новорожденного черноморского флота) и южная красавица Одесса.

Черноземные степи Новороссии покрылись множеством селений, заколосились пшеничными полями и скоро сделались житницей Европы.

Население Российской империи, составлявшее в 1762 г. 23 млн, возросло к 1796 г., благодаря территориальным приобретениям и естественному приросту, – до 37 млн человек.

Внутри государства Екатерина старалась создать стройную систему местной администрации (губернские учреждения 1775 г.), а в области образования и духовной культуры, стремясь воспитать «новую породу людей», заложила основы общеобразовательной школы, покровительствовала развитию науки, искусства и просвещения. При Екатерине II началось пробуждение научных, литературных и философских интересов в русском обществе, зарождение русской интеллигенции. Идейно преобладало влияние французской просветительной литературы с ее проповедью естественных прав человека, свободы и равенства. Вольтер правил умами, и молодые русские аристократы ездили в Ферней для поклонения «королю философов».

Однако на блестящий екатерининский век падает густая тень социальной несправедливости и культурного разрыва между господствующим дворянским сословием и многомиллионной массой бесправных крепостных рабов. Крестьяне, некогда закрепощенные государственной властью за военно-служилым сословием для обеспечения возможности нести государеву службу, после освобождения дворян от обязательной службы в 1762 г. были превращены в частную собственность частных людей и не могли не чувствовать всей несправедливости такого положения. Между тем, именно во второй половине XVIII в. крепостное бесправие достигло своего апогея: господа получили право наказывать своих крепостных за «продерзости» и неповиновение, вплоть до ссылки в каторжную работу. А крестьяне были лишены права жаловаться на своих господ, т.е. вынуждались безропотно сносить не только господскую власть, но и злоупотребления этой власти. Бурный и кровавый ураган пугачевщины, пронесшийся над страной в 1773-75 гг., смертельно напугал дворянство, но нисколько не улучшил положения крепостных. К резкому социальному антагонизму сословий присоединялся и культурный разлад: офранцузившийся высший слой дворянства чуждался серой массы «подлого народа», как называлось при Екатерине простонародье, и сам был чужд этому народу. С другой стороны, для большинства русских поклонников Вольтера либеральные идеи оставались теоретическим «украшением ума» и не воплощались в жизнь. Русский барин конца XVIII в., либерал и «философ» в салонах, нередко был деспотом и самодуром в крепостной деревне.

По смерти Екатерины в 1796 г. над Россией быстро пронеслось суетливое, бестолковое и жестокое царствование Павла I, павшего под ударами офицеров-заговорщиков в ночь на 12 марта 1801 г. На престол вступил его старший сын Александр.

1. Государственная власть в первой половине XIX в.

1.1. Александр I, его личность и политика

Централизованный самодержавный характер российского государства на пороге XIX в. неизбежно придавал особое значение фигуре государя. Личность императора накладывала свой отпечаток на целую эпоху, и Александр I не был исключением. Его биография и личные качества были столь же своеобразно противоречивы, как и политика 25-летнего царствования.

Александр I

Александр, старший сын Павла, бывшего тогда наследником престола, родился в декабре 1777 г. Екатерина II вскоре отобрала внука у родителей и занялась его воспитанием, стремясь сделать из него в будущем идеального государя. Она подыскивала для него наилучших учителей и воспитателей, составляла для них подробные инструкции, а для внука сочиняла азбуку, сказки и учебно-воспитательные руководства. Всей душой Екатерина привязалась к своему воспитаннику и восторгалась его умом, добротой и красотой. Из приглашенных ею воспитателей наиболее влиятельным и близким к Александру стал швейцарский француз Лагарп – республиканец и демократ по убеждениям. Он был воспитателем Александра с 1784 по 1795 г. и стал задушевным другом своего воспитанника, который до конца жизни сохранил к нему чувства искренней любви и благодарности. Лагарп внушил Александру любовь к идеалам свободы, равенства и братства, но этот теоретический либерализм Александра мало соприкасался с окружавшей его русской действительностью.

Будучи баловнем Екатерины и всего двора, Александр не получил, однако, от своих воспитателей и учителей ни достаточного запаса положительных знаний, ни привычки к самостоятельному мышлению и систематическому труду. К тому же образование Александра закончилось рано. Когда ему не было и 16 лет, бабушка женила его на пятнадцатилетней баденской принцессе Луизе (принявшей имя Елизаветы Алексеевны), и весь двор умилялся зрелищем «двух ангелов».

Вскоре Екатерина задумала сделать Александра своим наследником, устранив от престола Павла. Последний, обиженный и озлобленный, жил со своим «малым двором» в Гатчине, занимаясь, главным образом, муштровкой своего небольшого гатчинского войска, среди которого находился и знаменитый впоследствии «гатчинский капрал» Аракчеев. Если при дворе Екатерины молодой Александр играл роль очаровательного принца-философа, то в Гатчине он должен был изображать бравого вояку-фронтовика.

В.О. Ключевский писал, что Александр «должен был жить на два ума и держать двойной прибор манер, чувств и мыслей». Это ложное и двусмысленное положение Александра между бабушкой и отцом развивало в нем двуличие, приучало к скрытности, лицемерию и притворству. Впрочем, Александр (как и его младший брат, Константин) скоро вошел во вкус солдатской муштры, увлекся гатчинской парадоманией, и это его увлечение особенно тяжело отозвалось на участи русского солдата.

В царствование Павла (1796-1801), который назначил сына главным военным губернатором Петербурга, Александр должен был поддерживать палочную дисциплину в войсках и приводить в исполнение взбалмошные и жестокие приказания Павла, живя, таким образом, под постоянным тяжелым моральным гнетом. В письме, тайком переправленном Лагарпу в 1797 г., Александр горько жаловался на правление Павла, при котором