Учитывая полученный в ходе цусимских боев опыт, решено оснастить все броненосцы и крейсера собственными кузнечными мастерскими, как было сделано на «Орле» и «Бородино» еще в походе. Силами команды на этих двух броненосцах соорудили передвижные кузни, разворачивавшиеся по мере необходимости в котельных отделениях или же на полубаке. Благодаря им, появлялась возможность быстрого восстановления многих вышедших из строя деталей без их перевозки, а ремонт повреждений заметно облегчался. Сейчас уже на всех кораблях подобраны места для постоянных, а не временных таких мастерских, с гораздо большими возможностями.

Для обеспечения действий флота планировалось сформировать два батальона морской пехоты из экипажей разбитых кораблей и казаков-добровольцев. Столь странный подбор личного состава был предложен капитаном 2-го ранга Семеновым, занимающимся этим вопросом. Объясняется он тем, что новые формирования должны будут размещаться на кораблях первого и второго ранга для проведения кратковременных десантов на контролируемое противником побережье с целью решения тактических задач эскадры, а также для захвата призов и управления им. В бою морские пехотинцы должны помогать экипажам в борьбе с пожарами и обеспечении действия артиллерии, что весьма актуально ввиду быстрой убыли людей на этих постах, как показала практика.

Исходя из этого, морские пехотинцы должны иметь хорошую морскую выучку для быстрого захвата судов, а также для максимально скорой высадки на необорудованный берег либо в порту и для обратной амборкации десанта. Одновременно необходима хорошая армейская подготовка для ведения боевых действий против регулярных войск, которыми комплектуются гарнизоны японских военно-морских баз и крупных портов, так как задачами этих подразделений предполагаются также молниеносные десантно-диверсионные операции на береговых объектах противника немедленно после подавления его активной обороны. Для комплектования батальонов отправлен запрос коменданту крепости на выделение нескольких казачьих частей для отбора добровольцев. Ответ до сих пор не получен.

В дальнейшем, из-за большого наплыва добровольцев, в том числе и из Маньчжурской армии, стало возможным проводить жесткий отбор по медицинским и прочим показаниям. Так, прибывшие вместе кавалеристы Маннергейм и Буденный оказались разделены, так как Маннергейм не прошел по здоровью из-за недавнего ранения.

На бурные протесты, дошедшие до высшего командования, ему ответили, что он как кавалерист должен уметь быстро думать, и отправили в штаб, прорабатывать тактику применения предстоящих десантов и способы максимально скорой высадки, пока не открылась другая вакансия.

Тем временем, сведенные вместе в примерно равных пропорциях казаки и моряки изучали шлюпочное дело, навигацию по звездам, казачьи ухватки и стреляли до сплошного синяка на плече и глубокой мозоли на пальце от спускового крючка. Одновременно проводились учения по высадкам, дневные и ночные, с последующим рывком к намеченной цели с полной выкладкой.

В связи с этим резко возросли физические нагрузки в ходе интенсивных тренировок, что вызвало неизбежный отсев из учебных лагерей батальонов тех, кто оказался не в состоянии их выдержать, а также с переломанными руками и ногами.

Вскоре из двух батальонов пришлось формировать один, из-за некомплекта, но зато к началу Сасебской операции все корабли первого ранга, участвовавшие в штурме, получили по полуроте более-менее подготовленных бойцов. Про них говорили, что боец морской пехоты должен быть хорошим моряком, но при этом стрелять и драться как казак и бегать как его лошадь.

В Петербург в Адмиралтейство два дня назад с фельдъегерем ушел обширный рапорт, обобщающий последний боевой опыт и рекомендации по комплектованию и снаряжению дополнительных сил для Тихоокеанского флота. А также методики боевой подготовки, разработанные на эскадре во время похода. Кроме того, отправлен запрос о незамедлительной высылке во Владивосток дополнительного запаса снарядов, особенно больших калибров, и окончательного разрешения вопроса с задержкой поставок оборудования для артиллерийских мастерских фирмой «Унион».

Как выяснилось, в арсеналах базы снарядов основных калибров имеется много менее одного комплекта на сохранившие боеспособность корабли. Только по восьмидюймовым пушкам и шестидюймовкам Кане снарядов было в достатке на одно пополнение погребов. Подробная опись имеющегося боезапаса и прочих артиллерийских припасов была предоставлена штабу эскадры еще в день прихода главным артиллеристом Владивостокского порта полковником Корпуса морской артиллерии Савицким.

Выслушав доклад своего штаба, Рожественский поблагодарил офицеров за проделанную работу, извинившись за неожиданно долгое отсутствие, после чего покинул совещание, для изучения скопившейся корреспонденции. Засев в своей каюте, он затребовал к себе двух офицеров для связи с начальством порта и гарнизона на берегу, а также нескольких ординарцев для постоянного курсирования с депешами между флагманом эскадры и городским телеграфом.

Первым делом он ознакомился с докладной запиской главного артиллериста. Из нее следовало, что артиллерийские мастерские во Владивостоке находятся преимущественно в исправном и работоспособном состоянии, но имеют слабые кузнечные и литейные производства. Как, впрочем, и сам порт. Что же касалось запасов снарядов, то картина по ним была следующая.

1. 305-миллиметровых снарядов на складах было всего 895 штук. Из них 220 бронебойных, 657 фугасных и 18 сегментных. И это на 6 боеспособных эскадренных броненосцев с 22-мя орудиями этого калибра! То есть всего по половине боекомплекта!

2. 254-миллиметровых снарядов было в наличии 648 штук. Из них бронебойных 220, фугасных 337, чугунных 44 и сегментных 55. То есть по 60 снарядов на орудие. Один боекомплект для броненосцев береговой обороны, считая даже почти не имеющие боевой ценности чугунные и сегментные!

Кроме всего прочего, часть тяжелых снарядов была еще не снаряжена, а значит, не могла быть использована немедленно. В погребах десятидюймовых береговых батарей снарядов также было явно недостаточно, так что разжиться за счет крепости было маловероятно. Максимум выменять бронебои и сегментные снаряды на фугасы.

3. Девятидюймовых снарядов на складах флота во Владивостоке не имелось вовсе. Но их можно было изыскать на крепостных батареях, имевших на вооружении орудия такого калибра. Правда, имелись только снаряды для пушек образца 1877 года с массой 113 и 126 килограммов длиной в 2,5–2,7 калибра, причем преимущественно чугунных бомб. Стальных фугасных почти не было. «Тяжелых» 188-килограммовых вообще взять было негде.

4. По боеприпасам к восьмидюймовкам, а также средним и более мелким калибрам картина была не столь печальной, но достаточными запасы все же назвать было нельзя. Почти полностью отсутствовали запчасти для современных скорострельных орудий, из-за чего каждую деталь приходилось изготавливать, что было чрезвычайно трудоемко и медленно. Запасных орудий имелось только 14 штук шестидюймовок да четыре трехдюймовки. Кроме них две 203-миллиметровых пушки в 35 калибров и дюжина 76-миллиметровых пушек с установками.

К докладной записке полковника Савицкого прилагалась также аналитическая записка старшего артиллериста эскадры Берсеньева, в которой обращалось внимание на значительный износ стволов главного калибра на броненосцах береговой обороны, а также на тот факт, что даже у 305-миллиметровых орудий новейших броненосцев ресурс стволов выбран не менее чем на половину.

В этой связи следовало озаботиться немедленным изысканием запасных пушек главного калибра для предстоящей замены тех, что стоят на броненосцах сейчас, не дожидаясь, когда они будут вконец расстреляны. Чтобы запасные стволы успели подвести к моменту замены.

Из выкладок флагарта следовало, что для перевооружения только броненосцев береговой обороны, которым уже пора было заняться вплотную, нужно сразу 11 десятидюймовок, в то время как в наличии, во всей Российской империи их только 8! Из них 4, Берсеньев предлагал снять и отремонтировать с «Осляби» прямо во Владивостоке. Оставшиеся 4 стояли на черноморском «Ростиславе».

Больше их взять было просто негде! Береговые пушки такого же калибра для замены не годились из-за совершенно другого станка. Даже если немедленно заказать такие стволы, изготовить их до конца войны просто не успеть. Таким образом, получалось, что имелась возможность в перспективе заменить только главный калибр «Ушакова» и «Сенявина». Более новые и изначально более тяжелые и прочные пушки «Адмирала Апраксина», несколько менее изношенные, менять было просто нечем.

Стволов главного калибра для больших броненосцев так же не было в запасе не только во Владивостоке, но и у Адмиралтейства тоже. При этом их потребность оценивалась минимум в 12 штук, только для новейших броненосцев «Орел», «Бородино» и «Александр III». Для полного «дожигания» остаточного ресурса тех, что сейчас стояли в башнях, достаточно было израсходовать чуть более одного боекомплекта на ствол.

Поскольку активные боевые действия для эскадры еще далеко не были закончены, вопрос со снабжением боеприпасами и с заменой артиллерии нужно было начинать решать уже сейчас, пока еще есть из чего и чем стрелять. Единственным выходом было временное разоружение черноморских броненосцев, причем как по главному, так и по среднему калибрам. Так сказать на перспективу.

Поэтому, так же как и с десятидюймовками, оставалось только срочное изъятие артиллерии «Пантелеймона». А также немедленная отправка всех уже готовых двенадцатидюймовок из заделов по броненосцам «Евстафий» и «Иоанн Златоуст» для черноморского флота и «Андрей Первозванный» и «Павел I» для балтийского.

Пушки, уцелевшие после боя, с разоружаемого во Владивостоке «Князя Суворова», сделавшие от 78 до 103 выстрелов, частью учебными снарядами, имеют пока незначительные признаки прогара и могут быть использованы для замены стволов на любом другом броненосце, но только в случае задержки с поступлением новых. Но из четырех его орудий главного калибра одно полностью непригодно из-за повреждения ствола. Артиллерия главного калибра «Сисоя», меньше участвовавшая в бою, еще вполне боеспособна.

Для перспективной замены башенной артиллерии «Наварина» и «Николая» вполне подойдут устаревшие орудия с черноморских броненосцев «Чесма» и «Екатерина II». При этом в башне «Николая», в случае, если удастся выполнить некоторые доработки, возможно установить вместо тридцатикалиберных пушек более мощные тридцатипятикалиберные. Это вызовет перегрузку примерно в 15–16 тонн, но существенно увеличит эффективность главного калибра.

По первым прикидкам, объем этих доработок не слишком велик, и это все вполне выполнимо силами Владивостокского порта и артиллерийских мастерских, хотя, естественно, потребует дополнительного времени. В крайнем случае «Николай» может быть спокойно перевооружен стволами с броненосцев «Екатерина» или «Синоп», совершенно идентичными тем, что стоят на нем сейчас.

Среднекалиберная артиллерия на всех кораблях была пока вполне пригодна, за исключением изношенных еще на Балтике в учебном артиллерийском отряде половины стодвадцаток все тех же малых броненосцев. А те орудия, что вышли из строя от боевых повреждений, могут быть быстро заменены с использованием снятых уцелевших с подбитых кораблей. Также планировалось вооружить все крупные пароходы современными трех-, пяти- и шестидюймовками. Но этим почти весь запас таких орудий с разоружаемых крейсеров и броненосцев будет исчерпан.

Кроме того, все, имевшиеся в арсенале до прихода эскадры шестидюймовые орудия уже были переданы в крепость и установлены либо на сухопутной линии обороны, либо на новых береговых батареях. Так что для их получения придется еще провести кучу согласований и измарать немало бумаги, что в конечном итоге выльется в потерю драгоценного времени.

Ознакомившись с документами по артиллерии, Рожественский составил телеграмму в ГМШ, продублировав ее депешей на имя императора, для ускорения дела. В этой телеграмме он предлагал рассмотреть вариант с арендой или приобретением достаточно крупного быстроходного судна, чтобы отправить боезапас и артиллерию морским путем. Это было бы много быстрее и проще, чем везти все это по единственной железной дороге, перегруженной армейскими перевозками. Но в этом случае следовало принять строжайшие меры к соблюдению секретности, в отношении как аренды, так и характера груза судна.

Помимо ускорения ремонта броненосцев и крейсеров и их предстоящего скорого и неизбежного перевооружения не менее важным вопросом было усиление сухопутной группировки войск в районе Владивостока, для создания существенных резервов, которые можно будет использовать в тактических десантных операциях. Главной целью этих операций будет повышение безопасности путей снабжения флота и всего Дальневосточного побережья с моря.

Очень важно было обеспечить скорейшее прибытие дополнительных регулярных войск, а не мобилизационных пополнений, обязательно с серьезной артиллерийской поддержкой. Для этого Рожественский предлагал императору и генеральному штабу отправить на Дальний Восток гвардейские полки, как наиболее боеспособные и укомплектованные, а также артиллерию, боезапас и прочие виды снабжения из «Особого запаса» Одесского военного округа.

Особо он настаивал на скорейшем решении всех этих проблем, так как любое промедление может сместить чашу весов не в нашу пользу и в корне изменить ход всей предстоящей кампании! Главнокомандующий Второй тихоокеанской эскадры считал, что на согласование изложенных им в телеграмме первоочередных вопросов и их реализацию имеется максимум полтора-два месяца. Потом будет уже поздно! Все это Зиновий Петрович подробно и аргументированно изложил в докладной записке, прилагавшейся к депеше. Еще раз пробежавшись по тексту составленных корреспонденций, командующий передал их для шифровки и скорейшей отправки.

Бегло просмотрев накопившийся ворох русских и иностранных газет, Рожественский задержался только на сообщениях о взрыве бомбистами кареты Витте, произошедшем еще 1 мая. В результате теракта погиб на месте министр иностранных дел Ламсдорф, а премьер-министр получил тяжелые ранения и скончался спустя два дня в больнице, не приходя в сознание. На его место назначен Столыпин, а министерство иностранных дел возглавил граф Остен-Сакен.