– Опять за своё! Я ваш общий ребёнок. И хватит об этом. Предлагаю вернуться к маминой записке. Тут вот какое дело, – неожиданно засмущалась Анастасия. – Я нашла своего так называемого биологического отца. И что интересно – ни я, ни он никаких усилий не прилагали.

– То есть… всё произошло случайно?

– Именно так. В прошлое воскресенье я вас познакомила с Виталием. Ты ещё сказал, что не одобряешь мой выбор. Я и начала с ним встречаться потому, что я почувствовала в нём… извини, пап… родного человека. Могу тебя успокоить – близости между нами не было. Примечателен такой факт. Каждый раз инициатива исходила от меня, а он её гасил. Я спросила Виталия напрямик о его мужской состоятельности. Он ответил, что с этим всё в порядке, но ему очень важно сначала познакомиться с моими родителями.

– Слова не мальчика, но мужа.

– Да! После этих слов я зауважала Виталия ещё сильнее. Но на встрече с вами мне показалось, что он и мама были прежде знакомы, причём очень близко. Мама подсказала. Помнишь её наезд на меня?

– По сути она права.

– Я и не спорю, но её тирада имела конкретных адресатов: меня и Виталия. А на следующий день – ты отъехал в командировку – мама и Виталий встретились в кафешке возле прокуратуры.

– Знаю такую. Неофициальное название – «Очная ставка».

– Я слышала – «Приют следака». Впрочем, неважно. Как и то, откуда у меня эта информация. Но я знаю точно: они встретились, поговорили на повышенных тонах и разошлись. Я решила объясниться с мамой и Виталием по отдельности. Дома я увидела эту записку и следы поспешного побега. Поехала к Виталию. Он подтвердил и факт встречи, и факт разговора в резкой тональности, и даже то, что эту резкость наводила мама. Одно он скрыл – я в этом уверена: тему разговора. Но он признался в том, что он мой отец, – Анастасия сильнее прижалась к помрачневшему Григорию. – Пап, ещё и сколько угодно раз повторю: ты мой настоящий отец. Но давай не отвлекаться от записки. Как ты думаешь, беременность от другого мужчины может быть этим нераскаянным тяжёлым грехом?

– Теоретически да. А практически – нет. Я знал об этом. А ты только что убедила меня в том, что для тебя это не имеет никакого значения. Тут что-то другое…

– Да, но как это узнать? Надавить на Виталия? Даже не представляю, чем.

– Давай пока обойдёмся без него. Больше того, что уже сказал, он всё равно не скажет. Предлагаю начать поиски со школы.

Анастасия согласилась с отцом.

Однако визит на работу матери ничего не дал. По словам директора, она взяла отпуск на две недели.

– А можно подробнее: чего она просила? Как выглядела при этом? Может, вы заметили в облике или поведении мамы что-то непривычное?..

– Да, Анастасия Григорьевна. Готовность к решительным действиям. Я даже подумала, что лучше дать ей отпуск сейчас, в середине учебного года, и ломать голову над заменами, чем она сама возьмёт отпуск и принесёт – кто знает? – проблемы намного серьёзнее, чем поиски замены.

Расспросы коллег матери тоже оказались безуспешными. Но они рассказали Анастасии то, что заставило её задуматься. Отношения матери с ними с её приходом в эту школу сохранялись на «дальних подступах».

Девушка поймала себя на мысли, что никогда прежде не интересовалась, как обстоят у матери дела на работе. Теперь она точно знала, чем это объясняется. «Значит, упоминаемый в записке грех настолько тяжёл, что определяет и поведение, и судьбу. Быть может, мама ни с кем из коллег не сближалась, чтобы невзначай не проговориться о нём».

Анастасия зашла к отцу, чтобы поделиться с ним неутешительными итогами визита в школу. Григорий, заваленный делами, попросил своего шофёра отвезти дочь домой.

Вечером на постоянно действующем семейном совете решался вопрос о дальнейших действиях. Поскольку посещение школы не прояснило ситуацию, Анастасия поинтересовалась общими знакомыми семьи. Таких оказалось мало, и все они ориентированы на отца: его друзья, коллеги и их домочадцы. Григорий вдруг вспомнил, что по-настоящему близким человеком для Тамары была его мать. Но когда её не стало, Тамара замкнулась и погасла.

– Ты не представляешь, Настюш, как я завидовал моей маме! Не у каждой свекрови отношения с невесткой складываются как у матери с дочерью. Втайне я надеялся на такие же родственные отношения с твоим будущим мужем. Но обрести старшего брата вместо сына не входило в мои планы, – не удержался он.

Варианты обращения в полицию и оставление поисков на две недели единодушно отверглись. Мозговой штурм был завершён. Сухо пожелав друг другу спокойной ночи, отец и дочь разошлись по комнатам.

Утром, так же крайне сдержанно пообщавшись, они поехали на работу и уединились в своих кабинетах: Григорий в директорском, Анастасия – в юридическом отделе.

Не предупредив отца, Настя в обеденный перерыв снова поехала в школу. Ей не давала покоя пришедшая ночью мысль о том, что в прошлый раз она не всех опросила. Оставались ещё технический персонал и подсобные службы: завхоз, медсестра, библиотекарь, уборщица. Возможно, им что-то известно?

Но и здесь девушку ждала неудача. Никто из намеченных «свидетелей» ничего определённого не сказал.

Вынимая из ящика почту, Анастасия обнаружила неподписанный конверт, из которого она извлекла очередную записку от матери. В записке упоминался визит дочери в школу, разговоры с директором и коллегами. И следовала угроза в случае повторного визита или продолжения поисков любым другим путём «закрыть эту тему раз и навсегда».

До прихода отца с работы Анастасия ломала голову над полученным предупреждением. Она решила перенести разговор на «после ужина».

Как и в первый раз, в день приезда отца из командировки, Анастасия на вопрос отца: «как дела?» – молча протянула ему конверт и вынутый из него листок.

– Вынужден признаться, – произнёс Григорий, прочитав записку, – что начать поиски со школы следует признать ошибкой.

– Не думаю! – возразила Анастасия. – Во-первых, надо же с чего-то начинать. И школа – самое то. Во-вторых, пап, не забывай, что отрицательный результат – тоже результат. Что дала нам неудача в школе? У мамы на работе есть осведомитель, доверенное лицо. Далее: конверт и записка. Конверт не подписан, следовательно, его просто подбросили в почтовый ящик. Кто?.. Да то же доверенное лицо. В записке говорится лишь о вчерашнем визите…

– Ты хочешь сказать, что ты и сегодня ходила в школу?

– Да, я подумала, что в первый раз не всех опросила. Итак, вырисовывается следующая картина. Вчера некто увидел меня в школе и передал маме. Сегодня мы получили её ответ на мой визит. Таким образом, завтра следует ожидать маминого посланника.

– Ага, и устроить засаду. А как тебе пассаж о «закрытии темы раз и навсегда»? Какие будут версии?

– Не знаю, папа… – стушевалась Анастасия.

– Не знаешь или боишься произнести?

– Не будем об этом.

– Но что-то же делать надо. У тебя есть предложения?

– Папа, я знаю, что ты против этого… но я думаю привлечь Виталия.

Григорий едва попытался возразить, как раздался телефонный звонок. «Лёгок на помине», – усмехнувшись, он поднял трубку. Несколько секунд – и Анастасия услышала короткие гудки и увидела растерянность и недоумение в глазах отца.

– Это не Виталий. Какой-то неизвестный сообщил, что в почтовом ящике мы сможем найти ответы на почти все наши вопросы.

– А я что говорила! Сейчас мы узнаем, как мама отреагировала на мою сегодняшнюю вылазку в школу.

Через пару минут уже Григорий молча протянул дочери лист бумаги.

Реакция девушки последовала немедленно.

– Не верю! Ни единому слову не верю! – повторяла она, рыдая на плече отца.

– Я тоже, доченька, – Григорий гладил и целовал Анастасию. – Успокойся, солнышко, и взгляни на это послание глазами юриста.

– К чёрту юриста! Папа, ты веришь в то, что мама когда-то была проституткой?!

– Настюша, у каждого человека есть своё прошлое. К сожалению – или к счастью, – оно не меняется и всегда остаётся с ним. Опираясь на оценку прошлого, человек строит настоящее и смотрит в будущее. А сейчас для нас важно другое: принимать или не принимать маму с её прошлым. Я уверен, что это и есть упомянутый в первой записке тяжёлый и нераскаянный грех.

– Какие тут могут быть варианты! – Слёзы на лице Анастасии мгновенно высохли. – Принимать! Каждый человек может оступиться, не каждый захочет исправиться. И только единицы исправляются. И… это же мама. Как я могу осуждать ту, которой обязана жизнью? И всё-таки, папа… почему ты против помощи Виталия?

– Настюша, – глядя в глаза дочери, Григорий поделился с ней своими сомнениями. – Дело не в ревности, как тебе кажется. У меня такое чувство, что Виталий, мягко говоря, имеет непосредственное отношение к маминому прошлому. Если это так, то какой помощи можно от него ждать?..

Анастасия предпочла проверить сомнения отца и, несмотря на позднее время, собралась уходить. Григорий предложил поехать вместе, и она согласилась – при условии, что отец подождёт в машине. Виталий, почему-то смущаясь, извинился, что не один. Анастасия решила перенести встречу, но мужчина настоял, сказав, что перед её приходом он говорил о ней и Тамаре со своим гостем.

Им оказался молодой человек лет тридцати. Виталий представил его как сына своего друга. От себя Сергей добавил, что он частный детектив, приехал в родной город навестить Виталия. Анастасия, узнав о работе Сергея, предложила ему и Виталию поехать к ней, чтобы начатый ими разговор стал предметным.

Дома Григорий показал обоим мужчинам все три записки. Прошептав «Кошмар!», Виталий опустился в кресло и закрыл лицо руками. Сергей старался сохранить невозмутимость, на лице Григория играла самодовольная улыбка.

Занимавшаяся на кухне чаем Анастасия поспешила к Виталию со стаканом воды. Когда тот пришёл в себя, Григорий спросил его об участии в судьбе Тамары. Виталий встал с кресла и твёрдо ответил, что виноват перед Тамарой и Анастасией – как её дочерью.

– Предварительно я прошу прощения у Насти. Повторно и окончательно я попрошу и у Тамары в присутствии всех здесь находящихся. Для этого я пригласил Сергея.

– И что же поведает нам уважаемый Пинкертон?

– Уважаемый Григорий… извините, не знаю вашего отчества… я сфотографировал записки, спокойно с ними разберусь. Время сейчас позднее. Давайте встретимся завтра ближе к вечеру… допустим, в шесть, и обстоятельно поговорим. В отношении Виталия Алексеевича вы неправы. Пока я это чувствую, но мне нужна ещё и уверенность… До завтра!

Виталий и Сергей ушли, оставив отца и дочь Заварзиных в некотором замешательстве. Прихлёбывая чай, Григорий в раздумье ходил по гостиной.

– Всё-таки я оказался прав. Твой бывший жених приложил руку к судьбе нашей мамы. А будущий подтвердит.

– Папка! – вспыхнула и засмущалась Анастасия. – С чего ты взял?!

– Подтвердит, подтвердит. Я в нём нисколько не сомневаюсь.

– Я не о том. Я…

– О будущем женихе, что ли? – Григорий как мог изобразил искреннее удивление. – Посмотрела бы ты на себя и Сергея со стороны. С этим ясно… Неясно другое. Кто написал два последних сообщения?..

На следующий день в назначенное время приехал Сергей. После официального представления друг другу все расселись у накрытого стола.

– Итак, уважаемый Григорий Афанасьевич и не менее уважаемая Анастасия Григорьевна, я готов, как вы давеча сказали, поведать о записках.

– Сергей, давайте оставим официальщину. Я приношу свои извинения за «Пинкертона». О записках вы обязательно расскажете. Лучше для вступления пару слов о себе. Кстати, почему вы сегодня один?..

– Извинения приняты. А ваши вопросы я объединю. Коротко о себе. Юрфак, следователь, частный детектив. Когда я учился на третьем курсе, погиб мой отец, пятнадцать лет отдавший оперативной работе. А Виталий Алексеевич – друг моего отца ещё с детства. Именно в то тяжёлое для меня и матери время мы ощутили в полной мере его помощь и заботу. По сути он стал для меня вторым отцом. Извините за лирическое отступление… Теперь к делу. Из трёх записок только первую написала Тамара Ивановна. Вторая написана от её имени, третья, набранная на компьютере, – тоже от её имени. Стили настолько разные, что в этом нет никаких сомнений.

– Сергей, мне это стало ясно сразу, без всяких анализов.

– Рад за вас. А теперь мои вопросы – возможно, вы их тоже себе задавали. Первый. У последних двух записок два автора или один?.. Именно этот персонаж владеет секретом Тамары Ивановны. Второй. Отношение Виталия Алексеевича к запискам. Тут я могу заявить совершенно точно, что он к ним не имеет никакого отношения.

– Вы уверены? – спросили в один голос отец и дочь.

– Поверьте, я знаю больше, чем вы. Например, вы догадываетесь о роли Виталия Алексеевича в жизни Тамары Ивановны. Я знаю это точно. И не расскажу. Это не моя тайна. Когда Виталий Алексеевич узнал об уходе Тамары Ивановны из дома, он попросил меня во что бы то ни стало её найти. Вчера он сказал для чего. А теперь вы мне ответьте. Может ли человек, искренне желающий извиниться, покаяться, причинить объекту покаяния зло, гораздо большее, чем то, за которое собрался извиняться?..

Григорий и Анастасия молчали и боялись посмотреть на гостя. Пауза затягивалась.

– Из чего следует вывод, – как ни в чём ни бывало продолжил Сергей. – О секрете Тамары Ивановны знал не только Виталий Алексеевич, но и автор остальных записок. Тамара Ивановна исчезла сразу после встречи с Виталием Алексеевичем, вероятно, подумав, что он и есть тот, кто способен рассказать «по секрету всему свету» о её грехе. Я уверен в том, что она ошиблась.

– Тогда кто мог бы оказаться этим человеком? – спросила Анастасия.

– Теоретически тот, кто знал Тамару Ивановну в то время очень близко.

– Что вы хотите этим сказать?

– Что я хотел, Григорий Афанасьевич, я уже сказал. Извините, мне необходимо удалиться. Пришли кое-какие мысли насчёт направления поиска.

Сергей заторопился к выходу. Анастасия вызвалась его проводить.

На улице она сообщила отцу по мобильному, что немного прогуляется. В шутке отца она усмотрела лишь малую долю шутки. Молодой человек ей нравился. К тому же коллега, что само по себе сближает.

Анастасия и Сергей сразу перешли на «ты». Девушка спросила о не дававшем ей покоя школьном фиаско. Следователь с пятилетним стажем назвал этот шаг правильным, но поспешным. Опрос надо было провести, но не в школе, а в приватной обстановке или по телефону. В школе, по его убеждению, у Тамары Ивановны есть доверенное лицо, которое «по совместительству» и есть тот человек, упоминаемый в первой записке. Что подтвердили две последующие. Осталось всего ничего – найти этого инкогнито. Неожиданно для себя Анастасия сжала ладонь частного детектива и с тревогой произнесла:

– Серёжа, ты только будь осторожен. Пожалуйста.

– Не беспокойся, Настя, – несколько оторопевший от нечаянного признания, Сергей поцеловал руку девушки. – Всё будет хорошо.

Тихий зимний вечер. Перемигиваются окна домов и звёзды на небе. Медленно кружатся мохнатые снежинки… Сколько ни отодвигай расставание, но делать это бесконечно ещё никому не удавалось. На ступеньках своего подъезда, готовая в любое мгновение исчезнуть, Анастасия призналась Сергею, что Виталий Алексеевич её родной отец.

Теперь уже Сергей совершил поступок, спонтанный для себя, но втайне ожидаемый девушкой. Он поцеловал её.

– Настя, я клянусь найти твою маму.

На прощание он попросил Анастасию передать отцу, что поиски потребуют некоторого времени, в течение которого ему и ей не следует предпринимать самостоятельных шагов. Взамен Сергей поклялся сообщать им о ходе расследования.

Тем не менее он держал Григория и Анастасию на скудном информационном пайке.

А через два дня исчез. Неделю не подавал признаков жизни и откликнулся ошеломляющей новостью: ему известно, где находится Тамара.

Отец и дочь встретили Сергея вместе. Григорий про себя порадовался еле заметному прикосновению рук молодых людей, тому, как Анастасия украдкой поцеловала гостя в щёку. Все прошли в гостиную, расселись. Лицо детектива сияло. Он явно гордился проделанной работой.

«Пресс-конференцию» открыл Григорий.

– Сергей, то, что вы нашли нашу маму, прекрасно. Но нас интересуют подробности. Мы не представляли, за что браться, с чего начинать…

– Со школы, Григорий Афанасьевич. Наш последний разговор состоялся в пятницу. А в следующий понедельник утром я отправился к директору школы. Представился сотрудником департамента образования, показав при этом свои «корочки».

Для соблюдения легенды мне принесли школьные журналы, но я занялся личными делами всех работающих в школе. Перегнал все документы на флешку и дома спокойно с ними ознакомился. Меня интересовали коллеги Тамары Ивановны на предмет их возможного знакомства до устройства в школу. Таковых оказалось трое. Далее проверка: учёба, работа, пересечения. По итогам проверки осталось двое: преподаватель и уборщица.

Следующий этап – слежка. Я подключил своего помощника, и мы разделились. Я наблюдал за учительницей, помощник – за уборщицей. Он подметил интересный факт. Ведомая Краснова Анжела Николаевна, сорока восьми лет, в один день 14 января трижды ходила в магазин и каждый раз возвращалась нагруженной до предела. Возникло предположение, что в её квартире проживает ещё кто-то. Мы переключились на квартиру уборщицы. И вот! 17 января, в прошлое воскресенье, Тамара Ивановна вышла из этого дома. Мы за ней. Тамара Ивановна направлялась на кладбище. Вот, гляньте, – Сергей положил на стол несколько фотографий. – У этой могилы она остановилась.

– Это же могила моей матери! – воскликнул Григорий. – Хотя… по-другому и быть не могло. Тамара детдомовская, а моя мать относилась к ней как к родной. Спасибо вам, Сергей. Как вы думаете, её можно вернуть?

– Уверен! И сделать это должен я. Если вы или Настя попробуете к ней приблизиться, она может расценить это как преследование.

– А если послать ей записку? – предложил Григорий.

– Она решит, что её секрет раскрыт, и натворит ещё бóльших глупостей. Ей надо помочь иначе посмотреть на Виталия Алексеевича и её подругу. Лучше всего, если этим «окулистом» будет человек ей незнакомый, но располагающий всей информацией. Письмо от Виталия Алексеевича у меня есть. Вы позволите мне воспользоваться вашими записками? Я мог бы показать копии на телефоне, но оригиналы мощнее психологически.

– Да, конечно, – Григорий вынул из лежащей на комоде папки три листка бумаги. – Вот они. Располагайте ими как посчитаете нужным. Сергей, послезавтра день рождения моей матери.

– Спасибо, Григорий Афанасьевич, я вас понял. Разрешите уйти пораньше. Хотелось бы подготовиться к… завершению дела.