– Беда, – совсем невесело отметил я и, пригнувшись, двинулся к выходу. – Только их еще не хватало для полного счастья… – осторожно высунулся, пригляделся – две, три… двенадцать, тяжело вздохнул, снял с ноги арбалет, зарядил. – Попал, круто попал…

Тем временем дворняги одна за другой начали швыряться на столб, провоцируя ворону, но та лишь хрипато каркала в ответ, махала крыльями и по-прежнему не собиралась покидать присады. А вот голод пожирал изнутри падальщиков так сильно, что они вновь и вновь бросались на этот проклятый фонарь, вцеплялись зубами, пенились, истекали слюнями и опять неистово гавкали, словно всеми правдами и неправдами пытались заставить чертову птицу слететь на землю, а лучше – кому-нибудь в пасть. Ворона же, глядя на них, только напоследок издевательски каркнула, одним взмахом взмыла в небо, перелетела через дорогу и затерялась во мраке пятого этажа уцелевшей высотки. От постигнутой неудачи свора вконец освирепела и с бешеным рычанием разбежалась по улице в поисках прокорма, вот только нюх почему-то повел прямиком в мою сторону…

– Надо уходить, – тихо-тихо проговорил я и попятился к окну. – И лучше – как можно скорее…

Глянув в последний раз на приближающуюся обезумевшую стаю, – протиснулся между гнилыми сиденьями, расталкивая усопших, выпрыгнул в окно и звонко приземлился на разбитое стекло, валяющееся в луже.

– Нашумел-то как… – тяжело вздохнул и ни секунды больше – вдоль улицы, заваленной мусором и жухлыми листьями, на ходу снимая противогаз. – Если услышали – догонят, суки, в два счета…

Обежав ржавый смятый фургон с полустертой надписью Mail Pro, – перепрыгнул через обросший мясистой растительностью фонарный столб и – резко вправо, скрываясь за лежащим на боку грузовиком с рассыпанными стройматериалами. Быстренько убрал М2000, пригнулся и осторожно высунулся из темно-красного кустарника, пробившегося из-под асфальта, разглядывая своих голодных преследователей, обнюхивающих лужу, – место моего приземления. В том, что они возьмут мой след – не сомневался ни грамма, но все же надеялся на непредвиденные проблемы с собачьим чутьем. Тогда я бы выиграл время и успел затеряться где-нибудь в здешних инопланетных кущах, сбивая с пути собачью братию, а потом просто взять и исчезнуть в каком-нибудь более-менее целом доме. А если уж те и через заросли за мной рванут, то выход остается только один: подломить чью-нибудь квартирку и держать там оборону, пока дворняги не сдадутся или не наступит ночь.

Хотя, глядя на шайку, очень сомневаюсь в их стойкости перед соблазном похрустеть заветными человеческими костями. Боюсь, помочь тут сможет лишь дротик, пуля или увесистая арматура…

– Нюхайте, нюхайте, – скривился я в ухмылке и, повесив взведенный арбалет обратно на крепление, по-тихому отбежал от грузовика, стараясь по возможности не шуметь мокрым гравием.

– Нюхачи, блин, – проворно перепрыгнул невысокую разбитую бетонную плиту и затерялся в городских кровавых джунглях, шмыгая лужами.

Расчищая дорогу ножом, я все брел и брел сквозь эту жуткую чащу, как следопыт, и изредка замирал, чтобы прислушаться и постараться понять, где же сейчас находятся мои изголодавшиеся дворняги. Но всякий раз, когда останавливался, лютый лай, рык, перезвон стеклянных бутылок, жестяных банок и цокот когтей по сырому асфальту слышался все ближе и ближе, уже не оставляя ни малейших сомнений, – собаки точно взяли мой след.

– Быстро же вы… – сильнее натянув капюшон, совсем невесело произнес я и – стремглав через заросли, попутно отмахиваясь от странного гнуса, метящего в глаза. – Эти еще откуда-то взялись…

Миновав проткнутую багровой растительностью легковушку с сидящим за рулем скелетом, в чьем рту жужжали сероватые жуки, – пригнулся, прополз под столбом с оборванными проводами, уложенными на громадной куче колотого кирпича, и выбрался к автобусной остановке. Тем временем гомон собак, обезумевших от бескормицы, гремел уже где-то со стороны тротуаров. Как и ожидал, псы в чащу не полезли, но зато быстро нашли иной путь – в обход.

– Да чтоб вас, – злобно процедил я и посмотрел сперва налево, а потом направо, наблюдая по шесть четвероногих погонщиков, несущихся сразу с двух направлений. – Я что вам, дичь, что ли?..

В ответ на мой вопрос раздалось яростное гавканье, и несколько дворняг рванули наискосок, тотчас беря в кольцо.

– Тихо-тихо, песик… – выставив ладони, полушепотом проговорил я облезлому дохлому псу с посеревшей гладкой шерстью и пеной у рта и огляделся, насчитывая еще несколько таких же бешеных сук и кобелей. Они сдавленно рычали, шкрябали асфальт, прожигали меня насквозь плотоядными взглядами. – Спокойнее, спокойнее, – повторял не то себе, не то им, – не надо нервничать…

Но слова на одуревших от голода и холода собак действовали слабо – те лишь наглели, увереннее подкрадывались ближе и начинали нарезать круги, словно выбирая, как лучше напасть. Свора заигрывала со мной, я в этом был твердо уверен, но деться никуда не мог: одно резкое движение – и кто-нибудь вцепится в глотку. Однако собаки пока нападать не собирались – крутились рядышком, как акулы, порыкивали, роняли слюни и пену. И только одна – самая здоровая – сидела возле остановки с помятой крышей и утробно рычала, сверля горящими глазами, – вожак стаи. А от его настроения зависело не только поведение всей своры, но и, в конечном счете, моя жизнь…

…а кольцо все сжималось, сжималось…

Прикрыв обувную коробку мотоциклетной курткой, я поудобнее устроился на скамейке возле школьной баскетбольной площадки и стал ждать Бетти, чьи занятия должны закончиться с минуты на минуту. Еще раз глянул на часы, засопел и перевел задумчивый взгляд на играющих рослых парней, виртуозно обращающихся с рыжим мячом. Они то и дело громко выкрикивали «Пас!», «Я открыт» и «Мне!», звенели цепями корзины и молотили по стеклянному щиту. Тренер же со скучающим видом похаживал вокруг площадки и лишь изредка принимал участие в игре, награждая кого-нибудь свистком или недовольным жестом.

– Уже без десяти, – озвучил я и закурил, – задерживается что-то.

Сделал пару затяжек и тут под ноги прикатился баскетбольный мяч, ударился о боты и остановился. Зажав зубами сигарету, я не спеша поднял его, повертел и кинул обратно подоспевшему парню в желто-синей форме и с черной дюрагой на голове.

– Спасибо! – поблагодарил тот.

– Кто ведет-то? – невзначай поинтересовался я, выпуская дым.

– Да мы пока что! – охотно и весело ответил парень, подойдя поближе. Ростом он оказался выше меня на голову. – Правда, всего на шесть очков…

– Ну, вы уж подкачайте там!

– Конечно! – улыбнулся он и поглядел на мой черно-красный спортивный мотоцикл, припаркованный рядом. – Ваш?

Я кивнул, сделал затяжку.

– Блин, вещь! – баскетболист провел ладонью по бензобаку, отполированному до блеска. – Вот это зверь… – и посмотрел на меня, – гоняет по-серьезному?

– Не жалуюсь, – уклончиво ответил я и выбросил бычок в мусорное ведро.

Но вскоре зазвучал свисток и парень, еще раз поблагодарив, поспешил вернуться на площадку.

Я лишь усмехнулся, вновь посмотрел на часы, потом поднял глаза и увидел вдалеке дочку, идущую вместе со своими подругами. Дойдя до площадки, она попрощалась с ними, помахала мне, улыбаясь, и – бегом навстречу.

– Прости, пап, задержали нас, – запыхаясь, начала оправдываться Бетти.

Я поцеловал ее, приобнял.

– Да ничего страшного, – любя потрепав за носик, успокоил я, – а я вот пока с баскетболистами вашими пообщался.

– С кем? – удивилась дочка, обернулась на площадку.

– Да вон тот парень в черной бандане, – кивнул на того и добавил: – Байк его мой заинтересовал.

– А… этот… – как-то невесело уронила Бетти.

– Чего такое?

– Да придурок он.

– Нравится, что ль? – подмигнул ей. – А?

– Ну, пап… – покраснела дочь.

– Ладно-ладно, не лезу! – засмеялся я и примирительно поднял руки.

Бетти тоже захихикала.

– А что это у тебя под курткой? – заинтересовалась она, подходя к коробке.

Я быстренько обошел ее сзади, приобнял и поцеловал.

– А это, принцесса моя, тебе, – и убрал куртку, разрешая полюбоваться маленьким щеночком. Тот, крошечный, мохнатый, с ушами торчком, замотавшись в тряпочку, задорно вилял хвостом и с совершенно глупой мордашкой, свесив язык, добродушно глядел на дочку зеленоватыми глазами. – С Днем рождения тебя!

Прогремевший где-то в глубинах мертвого дома неподалеку раскатистый хлопок заставил собак разом заскулить и в животном ужасе отпятиться с поджатыми хвостами. Я мигом вскинул голову и в черном оконном проеме седьмого этажа обескровленного здания увидел густую серую пыль, тянущуюся через всю улицу. Следом прозвучал какой-то треск, и вороны, угрюмо восседающие на торчащих арматурах и столбах, тотчас всполошились и разлетелись кто куда. В следующий миг из окна вылетела ванна и с нутряным грохотом обрушилась на тот самый автобус, где мне совсем недавно удалось побывать. Бродячие собаки еще тише заскулили и отступили к перевернутым машинам слева, уже не обращая на меня никакого внимания.

– Что-то мне это не нравится… – тревожно подметил и посмотрел на окно, откуда на сей раз вылетел холодильник, мигом проломивший крышу прогнившему грузовику, преспокойно стоявшему близ кровавых зарослей. – Надо бы валить отсюда подобру-поздорову…

С недоверием посмотрел на запуганную свору бродяжных облезлых собак, потом – на затянутый пылищей проем и хотел уже побежать отсюда куда подальше, как вдруг в седой хмари промелькнул худощавый силуэт с длинными лапами и город наполнился мерзким трескучим хрипом.

Собаки завизжали и – в заваленные подворотни, как можно скорее спасаясь от страшной опасности, а я, в лихорадке выхватив арбалет, со всех ног пустился вверх по улице.

– Мне сегодня везет как утопленнику, – толкаясь меж остовов машин и отломков стен, признался я и, пробежав по скользкому столбу, как заправский канатоходец, минуя глубокую затопленную рытвину, спрыгнул на хлипкий капот искореженного до неузнаваемости спортивного автомобиля. – Теперь еще только морфов не хватало для полного счастья…

Обернулся на секунду и увидел с десяток серо-черных тварей, выползающих из окон верхних этажей. Одна из них спрыгнула на землю, а другие ящерицами расползлись по стенам, развивая феноменальную скорость.

– Не оторвусь, – решил я и, растолкав размоченные коробки и ящики, обежал разодранный надвое фургон и завернул в первый попавшийся полузатопленный подъезд, где плавали доски, пластиковые бутыли и чья-то обувь. – Быстро нагоняют, заразы…

По щиколотку войдя в холодную застоялую воду, – помчался вверх по полуразрушенной лестнице без перил. Уже слыша снизу хрипы, мерзкое ворчание и шарканье, я как сумасшедший взбирался все выше и выше, преодолевая этаж за этажом.

– Не отпустят, – холодно и обреченно молвил я, слыша плеск воды, хрипатый рык и топот по ступеням, доносящийся с нижних этажей. – Ей-богу, не отпустят…

Поднялся еще на этаж выше, кое-как отдышался, потрогал молотящееся сердце и полубегом взобрался еще на одну лестницу – последнюю: дальше часть дома отсутствовала. Морфы же неумолимо следовали за мной, буквально загоняя в клетку, где не было никакого выхода. Они знали, что мне – бродяге-одиночке – деваться уже точно некуда, и что всего-навсего несколько этажей отделяют их от вожделенной добычи. А дальше… мне оторвут руки с ногами, вспорют брюхо и высосут кишки, как тому солдату, чей противогаз спас мне жизнь в автобусе. Но все-таки еще имелись шансы спастись: первое – запрятаться, как таракану, в какой-нибудь щели, и второе – достучаться до кого-нибудь через железную дверь в конце коридора с обшарпанными и исцарапанными стенами. И последний вариант нравился куда больше.

– Ну уж нет – хрен вам! – прикрикнул нагоняющим морфам и из последних сил помчался к намеченной цели. – За еду еще надо побороться!

Добежал и принялся в горячке дергать ручку, ломиться, снова дергать, молотить изо всех сил кулаком, уже даже не понимая, что делаю, в то время как инопланетные хищники уже ворчали всего-то этажом ниже, и до встречи с ними оставались считанные секунды.

Сплюнув не то от отчаяния, не то от осознания своего безвыходного положения, я достал нож и хотел решиться на крайнюю меру – по-воровски взламывать замок, но шорохи и ворчания раздались уже на лестничной клетке. Обернулся в горячке и обомлел, разглядывая своих будущих убийц: морфов-охотников и загонщиков.

– Подавитесь! – крикнул им и выстрелил в самого резвого, попав куда-то ниже плеча и столкнув обратно на сородичей. Те в ответ разъяренно захрипели и ринулись в коридор.

Ну вот и конец. Все кончено. Я сглотнул, прижался затылком к предательской двери, почему-то улыбнулся, преспокойно достал следующий дротик, подумал о Бетти, но зарядить опустевший арбалет так и не успел – щелкнул дверной замок. Тут же отскочив в сторону, – в последний раз взглянул на почти вплотную подбежавших тварей с серыми глазами, как в следующее мгновение железная дверь распахнулась, и показавшийся из нее бородатый мужчина в грязной футболке и помповым ружьем пристрелил замахнувшегося на меня загонщика.

– Чего стоишь?!.. – прокричал он и, передернув подвижное цевье, разнес морду следующему морфу, на этот раз – охотнику. – Живо внутрь!

Я послушно проскользнул в пустую облезлую квартиру с двумя валяющимися на полу матрацами и в испуге обернулся на звук захлопывающейся двери, слыша доносящиеся снаружи стуки, удары и мерзкое ворчание. Постоял так еще какое-то время, отдышался, перевел дух и осмелился подойти к спасителю.

– Там еще? – поинтересовался я, пытаясь прислушаться к хрипам за дверью.

– Сейчас уйдут.

– Гнались за мной, черти, едва ли не через всю улицу, – пытаясь поддержать разговор, вставил я.

– Я тебя видел в окно, – не оборачиваясь, ответил незнакомец и, прислонившись ухом к двери, добавил тише: – Ну все: кажется, ушли.

Положил ружье на плечо и повернулся ко мне.

– Повезло тебе, конечно, что забежал именно в мой подъезд, а то бы точно схватили.

Я промолчал, глядя тому в темные глаза.

– Спасибо тебе.

Тот скромно улыбнулся, поправил всклокоченную бороду и ответил:

– Не за что, – и, вытерев руку о штанину, протянул мне: – я – Майк Грин, будем знакомы.

– Сид, – в ответ представился я и ответил рукопожатием, – Сид Форест.