Цитаты из книги «Феноменология психических репрезентаций»

Концептуальные системы, действительно, формируют то, «о чем и с помощью чего мы думаем», так как понятия и конструкции из них образуют содержание нашего вербального мышления. И если мы знаем лишь один язык, нашим мышлением всегда будут управлять его категории. Но при этом мы способны к иной концептуализации, то есть легко можем усвоить новые концепты другого языка и использовать уже их в своем мышлении. Утверждение о том, что «многие аспекты мышления независимы от языка», неверно. Независимым от языка может быть лишь мышление животных или очень маленьких детей. Человеческое вербальное мышление очевидно зависимо от языка, так как строится из образов его слов, которые имеют вербальные значения, достаточно четкие и жестко фиксированные в языке в форме языковых конструкций.

Такую позицию нельзя принять, потому что язык естественным образом вырастает из сенсорных моделей ребенка, возникает на их основе и является частью когнитивных способностей человека. Мышление и понимание окружающего просто не могут быть «независимыми» от нашего языка, так как мы мыслим либо с помощью невербальных образов, либо с помощью понятий. Следовательно, наши мысли буквально представляют собой либо образы слов (вербальные образы, имеющие значение, или понятия), либо прочие (невербальные) образы и ощущения. Уже хотя бы поэтому концептуализация нами реальности, а следовательно, и наше мышление в принципе не могут быть независимыми от понятий и конструкций из них. Именно через них и в них мы не только репрезентируем себе окружающий мир, но и понимаем его.

…многочисленные случаи говорят о том, что язык действительно влияет на мышление, привлекая внимание к некоторым моментам и отвлекая его от других, выдвигая на первый план определенные темы, формулируя вопросы определенным образом. Однако эти функции далеки от тех, что были предложены Б. Уорфом полвека назад. Уорф утверждал, что язык формирует то, о чем мы можем думать, так что в буквальном смысле существуют некоторые идеи, которые, например, человек, говорящий на языке хопи, может обдумывать, а человек, говорящий на французском языке, не может. Уорф утверждал также, что после того, как мы выучились говорить на одном языке, нашим мышлением всегда будут управлять категории и синтаксис этого первоначального языкового опыта. Убедительных доказательств в пользу этих утверждений нет. Когда это подвергается прямой проверке, выясняется, что нет никакой связи между языком, на котором мы говорим, и тем, как мы воспринимаем мир; между языком, на котором мы говорим, и тем, как мы думаем о времени, пространстве или различных объектах окружающего мира. Многие аспекты мышления, по-видимому, совершенно независимы от языка, и в этих случаях нет никаких оснований ожидать, что язык будет влиять на мышление. …Язык, безусловно, направляет наше мышление, но не ограничивает его [с. 421].

Следовательно, влияние языка заключается не в его воздействии на внутренние процессы и механизмы мышления, а в участии языка в формировании глобальной вербальной репрезентации мира, которая определяет понимание мира человеком. Может быть, Б. Уорф не всегда однозначно и жестко излагает свои мысли, но основная его идея совершенно очевидна: …сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем [Б. Уорф, 2003, с. 210].

космологией могут и иные категории, связанные с переживаниями другого рода, и функционируют они, по-видимому, ничуть не хуже наших. Хопи, например, можно назвать языком, не имеющим времени [с. 209–214].

Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы – участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка. …Сходные физические явления позволяют создать сходную картину Вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем. …Языки расчленяют мир по-разному… Различные широкие обобщения западной культуры, как, например, время, скорость, материя, не являются существенными для построения всеобъемлющей картины Вселенной. …Управлять

Автор [2004, с. 365–366] полагает, что в основе концептуализации[96] лежат: 1) способность формировать символические структуры – концепты базового уровня и образно-схематические концепты, коррелирующие с доконцептуальными структурами нашего повседневного опыта (сенсорными моделями); 2) способность метафорической аналогии, облегчающая понимание абстрактных концептов благодаря использованию вместо них образных репрезентаций простых объектов; 3) способность использовать в качестве структурных элементов для формирования сложных концептов образные схемы. По мнению Лакоффа [2004, с. 437], способность индивида осмыслять одну и ту же область опыта различными, несовместимыми друг с другом способами является фактом, который продемонстрирован в исследованиях понимания электричества и ряда других концептов.

Автоматические и бессознательные концепты не просто представлены в уме как объекты мысли, но используются в процессах мышления и понимания. Концепты, используемые таким образом, фиксированы, «укоренены» в уме и противопоставлены новым, только что созданным концептам. Конвенциональные концепты, являющиеся общим достоянием всех людей, относящихся к некоторой культуре, «укоренены» в умах всех говорящих. Концепт, являющийся объектом мысли, разумеется, осознается. …Человек может иметь в своей концептуальной системе фиксированные концепты, отсутствующие в концептуальных системах других членов данного сообщества, то есть не являющиеся конвенциональными [с. 416].

Для того чтобы не просто увидеть определенный объект, но и глубоко понять, что же он видит, человеку обычно необходимо интериоризировать значение этого своего субъективного образа из объективной психической реальности. Что он может сделать только в виде соответствующего понятия и объясняющей его вербальной конструкции. Но интериоризация понятия, обозначающего объект, ведет к «отчуждению» воспринимаемого объекта от субъекта, а субъект в результате не может обнаружить в объекте ничего, кроме «общего».

И все же не имеет смысла так противопоставлять объективную и субъективную составляющие познания, потому что человеческое познание немыслимо без интериоризации содержания объективной психической реальности, созданного предшествующими поколениями, и говорить о возможности какого-то особого «субъективного» познания – это просто строить иллюзии. Даже собственные новые вербальные конструкции любого исследователя, моделирующие новые грани реальности и свое существование в ней, в том числе и собственную экзистенцию, возможны только на основе понятий и конструкций объективной психической реальности. Можно сказать, что с момента появления вербальных конструкций психика начинает не просто более углубленно и понятно репрезентировать человеку окружающую реальность, но и формировать для него новую человеческую «редакцию» версии окружающей реальности. Создаваемые сознанием психические объекты[94] все больше и больше отрываются от реальности физической, начиная в конечном счете репрезентировать то, чему нет даже отдаленных аналогов в реальности физической.