– Ну и ну, – представив себе описываемое, я только и смог, что выдавить из себя парочку междометий. В голове у меня устойчиво крутилось слово «ниндзя», но, кажется, наши земные шиноби начисто здешним простым крестьянам проигрывали. По крайней мере, их так называемые «скрытые деревни», когда наёмники уж больно сильно достали то ли сёгуна, то ли императора, самураи очень даже спокойно нашли и разрушили на фиг ^[5].

– А иначе никак, – правильно поняв причину моего удивления, невесело объяснил Косточка. – Когда большой выплеск – только незаметность и спасает. Заставы рубежников и те не выдерживают – а нам-то? С детьми да жинками с оружием себя защитить не выйдет. Это из приграничья есть куда бежать, если совсем невмоготу, да и родственники в северных королевствах там у всех, а нам деваться некуда. Потому и деревни сотнями лет на месте стоят, а новые если и строят – я о том не слышал. Потому как проверенные временем те, что есть.

– Дела… – повторил я.

* * *

Осмотр склада затянулся даже сильнее, чем я думал. Уж слишком много в подземном зале сложной формы (видимо, повторяющей ложе спущенного озера) было всего.

– Косточка, вот скажи мне, – зародившиеся ещё утром подозрения у меня сформировались в стойкую уверенность, – вы что, всю посуду и вещи, ставшие ненужными, на общинный склад оттаскиваете?

Сотни уже знакомых тарелок, а также кружек, блюдец, кувшинов занимали несколько стеллажей. Тут же рядом стояли чугунки, сковороды, можно было подобрать в комплект ложки и даже редко используемые за пределами Лида вилки. И не сказать, что всё это выглядело как новенькое: чистое – да, в хорошем состоянии, но никак не более того.

– А что, в избе о них спотыкаться? – искренне удивился зарубежник. – А ежели тарелки понадобятся, так мне сходить и не лень.

– А плащи и жилеты? – Я махнул рукой в сторону вешалок, на которых были аккуратно расправлены упомянутые одежды.

– Ну тут, понятно, дома держу, пока зима. Чтоб по холоду, как дурак, каждый раз не бегать. – Похоже, снайпер не очень понимал суть моих расспросов. – А если ты про эти, так то умерших одёжка или кто про запас сшил.

Меня слегка покоробило такое уравнивание, но виду я не подал.

– А если твой запасной плащ кто-то возьмёт, случайно? – Тарелки все были абсолютно одинаковые, не считая степени износа, не вдруг различишь. Так что я решил спросить о более личных вещах.

– Если только с большого перепою, – поскрёб в затылке рядовой. – Но так он вернёт, как прочухает. В своём ходить всяко удобнее.

Ну да, логично: в Ключах все друг друга знают, было бы странно вести учёт. В конце концов, куда тут можно деться?

– А та одежда, которая больше своим владельцам точно не понадобится? – продолжал гнуть свою линию я.

– Если подойдёт, так бери! – Косточке показалось, что он меня наконец понял.

– А если я чужое по незнанию возьму? – изобразил сомнение я.

– Так зима сейчас, если кому не нужно лишнее зимнее, так лучше пусть другому тепло будет, – заверил меня лучник. – Ну или если хочешь, чтобы точно на тебя по меркам сшили, Натке своей скажи, она бабам размеры обскажет, материал всяко есть.

– И никто не обидится? – на всякий случай уточнил я. – Я могу просто взять, что нужно, отсюда, ни с кем не согласовывая?

– Конечно. – Снайпер энергично кивнул и скривился. – Я ить так не смог понять, зачем на заставе на каждый чих бумажку марать надо было. И Филин не понял покойный – так и сидели без горячего, пока тебя к нам в отряд не перевели.

…На улицу я выходил под впечатлением. Пока повелители Жизни обустраивали себе уютненький фашизм, отвальные без особой помпы построили натуральный коммунизм в отдельно взятом селе. Или, скорее, сёлах – что-то мне мой провожатый про соседей ничего такого не сказал, был бы там другой уклад – обязательно ввернул, что там, мол-де, всё не как у людей. Зашибись.

– Тута мы, значит, собираемся, если нужно чего решить. – Общинный дом, как оказалось, изнутри состоял из одной большой, вытянутой вдоль комнаты. Всю середину занимал длинный стол и лавки. – Ну и снедаем сразу же, если затянется-то.

В качестве иллюстрации своих слов снайпер положил на столешницу прихваченную со склада колбасу и сыр.

– Место старосты? – Я указал на единственный стул в торце стола с дальней от входа стороны. Теперь, после разговора под землёй, я смотрел на эту минималистичную простоту совсем другим взглядом: сделано только то, что нужно, и ничего более.

– Это когда как, – развёл руками лучник. Мне вообще показалось, что он нервничает, хоть и старается не показать. – Обычно староста вопросы разбирает, но ежели нужно, скажем, отряд послать опасную для деревни тварь уничтожить или ещё какой внешний вопрос решить – то ярла сажают, военного вождя сиречь.

– То есть у деревни есть мирный и военный лидеры? – уточнил я и скорее для себя вслух прокомментировал: – Придётся не только со старостой контакты налаживать… Чего?

– Ну… как бы… – почему-то начал путаться в словах верзила, отводя глаза. – Раньше-то воинов из самых сильных охотников отбирали, бабки врут, что их бабки ещё и ритуалы выбора помнили. Да только давно уже на такие вылазки рубежники из числа своих ходят. Мы же, сам знаешь, учёные и как лучше знаем…

– А ярлом считается командир опорного пункта, который обычно тоже из местных, – вдруг дошло до меня. Так вот почему за моё – чужака! – внимание к себе должны были передраться местные вдовушки! Вот почему Наташа безропотно приняла моё назначение себе в мужья – не какой-то там хрен с горы, аж целый вождь! – Ну и когда вы мне собирались об этой «совсем не интересной» подробности сообщить?

– Так сказал вот. Баюн просил, если что, тебя сюда к полудню привести – обещал, что Неяся, нашего старосту, к сему моменту дожмёт, значит, тебя признать, – сдал сержанта с потрохами Косточка. – А то ведь великое нестроение выйдет, если традицию, предками данную, порушить.

Ну, охренеть теперь!

* * *

Сержант, а если в терминологии армий королевств, то десятник – самый младший командир. В его прямом подчинении всего горстка рядовых, часто даже меньше десяти. При определённых условиях сержант может ограниченно располагать «чужими» солдатами – но только пока рядом нет их десятника. В общем, очень небольшая шишечка на ровном месте. Но это если смотреть со стороны или с позиции офицера – а вот для своих подопечных младший командир подобен горе, что заслоняет Солнце! И не только потому, что способен превратить жизнь «своего» рядового в сущий ад, но и потому, что может сделать эту же жизнь куда как комфортнее и спокойнее. В любой армии второй навык очень ценится, но и без первого, даже командуя самыми лучшими солдатами, увы, не обойтись. Хотя бы для того, чтобы «наловить» посторонних рядовых на работы, которыми своих напрягать не желаешь.

С сержантским шевроном на рукаве я топтал сапоги почти целый год, так что волей-неволей превзошёл армейскую «науку». Потому не стоит удивляться, что зашедший в общинный дом следом за хмурым стариком Баюн аж сбился с шага, поймав мой добрый и многообещающий взгляд. Мастер-класс от бывшего сержанта действительному? Легко. Тем более я тут, оказывается, целый военный вождь, а не просто какой-то там лейт, которых в Войске сотни. Великие деревенские интриганы ещё наплачутся от своей же хитрожопости слёзками в кулак размером!

Нет, ну серьёзно – нельзя было заранее объяснить? С другой стороны, надо признать: я бы ключевских зарубежников точно сразу же послал далеко и надолго со всей этой закулисной политической борьбой в стакане воды, и уговаривать им пришлось бы меня долго. Именно политической – у общины девяносто пять процентов имущества в коллективной собственности, староста рулит экономикой всей деревни разом и ничего лично для себя с этого не имеет. Кроме реальной власти. Которую, как я понимаю, Баюн зачем-то решил слегка отжать.

И ведь всё просчитал, сорока болтливая! И что на других жителей Ключей мне, образно выражаясь, болт положить, и некая власть над деревенскими на фиг не сдалась, а потому не будет использована ради личной выгоды и во вред соплеменникам… вообще, скорее всего, не будет использована. И что при этом от нужд своих боевых товарищей я просто так не отмахнусь, сломав им их игру. Ну да, так, конечно, проще: чем объяснить и уговорить – втянуть втёмную, ещё и красавицу-жену в постель оперативно пропихнуть в качестве и дополнительного повода ввязаться, и своеобразного аванса. После всего, через что мы вместе прошли, после всего, что я для них сделал – ничего реально серьёзного в ответку я по такому ничтожному поводу, конечно, не учиню. По крайней мере, не сразу – мне тут два года куковать, я дурак, что ли, кардинально портить отношения со своими соратниками? А к концу срока контракта уже так и так остыну. Ну, Баюн, махинатор хренов, я страшно отомщу!.. Если не лень будет сначала придумывать, а потом реализовывать эту «страшную» месть, конечно. Ладно, чего там от меня надо…

Староста по имени Неясь, отец покойного Филина, был убелён сединами, носил длинную бороду и при ходьбе опирался на посох… М-да. Даже мне, чужаку, с первого взгляда было ясно: внешность-то обманчива. Во-первых, «посох» при ближайшем рассмотрении оказался всё тем же боевым луком – вон и тетива вокруг верхнего конца обмотана. Во-вторых, двигался пожилой мужчина столь легко и непринуждённо, что становилось ясно – палка ему в общем-то не нужна и таскается с собой лишь ради статуса. Ну и опять же, что-то мне подсказывало: если я попытаюсь просканировать своей магией этого типа, найду в его организме множество аномалий, относящихся к стихии Тьмы.

Староста довольным, мягко говоря, не выглядел. А вот Баюн едва ли не светился от плохо сдерживаемой улыбки… пока меня не увидел. Прожал, значит, старика, как и планировал, и даже по времени почти не опоздал к полудню. Ну-ну. Неясь прошествовал через весь зал, постукивая посохом-луком, аккуратно оставил оружие в углу и уселся на свой стул во главе стола. Косточка и Баюн расселись по лавкам, пришлось и мне последовать их примеру.

– Укхм. – Я едва не хихикнул от неожиданности, настолько похоже на сову ухнул старикан. – Ну?

– Наш лейтенант, Арн, – бодро представил меня сержант, старательно не встречаясь со мной взглядом.

– Болотный, значит, – переиначил моё имя на свой лад старый пень… и хотел бы я сказать – «трухлявый», но нет, пень был из тех, о которые на моей родине трактора ломали.

– В Горловине нашего командира прозвали «Волчья Погибель», – в тон седому «подсказал» командир неполного десятка разведчиков.

– Ухф? – Глава Ключей наконец-то соизволил посмотреть на меня. Я не стал поправлять нашего штатного «сказочника», что погибелями обозвали вообще-то всех отвальных под моим началом – кроме, кстати, него самого. Пока мы выбивали и потрошили волков-мутантов у второй линии, кое-кто отлёживался в госпитале.

– Не против, если меня будут звать просто Огоньком, – хмыкнул я… и, подчиняясь душевному порыву, зажёг над левой ладонью язычок пламени. Полюбовался на него – и демонстративно «прихлопнул», ударив рукой по столешнице. Да-да, дешёвый пафос самого низкого пошиба, как он есть. Но раз уж меня втянули в действо, напоминающее пьесу, поставленную в заштатном провинциальном театре – почему бы и самому не поразвлечься? – Знаете, не люблю болота. И всё, что из них вылазит.