3

– Таким образом, в общих чертах наши четыре эпидемии взяты под контроль, – докладывает доктор Сонг и издает звук, похожий одновременно на зевок и невнятное ругательство. Что вовсе не такое достижение, как кажется на первый взгляд: естественного происхождения «динамик» вместо рта позволяет представительнице расы гнорр производить и более сложные рулады.

– А вы-то сами как? – спрашиваю я.

– Нормально, – отвечает врач. – На людей пока не кидаюсь. Возможно, только за отсутствием людей в моем окружении, но все-таки…

Уж не знаю, как ей удается выглядеть такой же вымотанной, как два моих зама и главный инженер, но вот удается – при том, что ничего антропоморфного в ее облике абсолютно нет, а значит, нет и маркеров, на которые можно полагаться при определении степени ее усталости. Даже кожные покровы не изменили цвет (если это действительно покровы, а не хитроумный скафандр). Да и голос звучит точно так же, как прежде.

Однако по каким-то неуловимым деталям – может быть, угол наклона туловища и угол сгиба конечностей? – чувствуется, что наш главный врач утомлена донельзя.

– Вам дать денек отпуска? – спрашиваю я.

Доктор Сонг (это прозвище, на самом деле у нее нет имени, а только цифровое обозначение) мне нравится. Несмотря на максимально чуждую внешность, из всех неписей на станции она больше всех похожа на человека. Даже черный юмор ее мне близок и понятен. Подозреваю, потому что сценаристы решили, что стереотипному медику без стереотипного же черного юмора никуда. Но все равно это подкупает.

– Какой к демонам отпуск? – вопрошает доктор Сонг. – Вам потом всех роботов-уборщиков не хватит – отскребать станцию от слизи!

– От какой слизи? – опешиваю я.

– Я же сказала, что эпидемии взяты под контроль «в общих чертах», – говорит доктор Сонг. – А вовсе не окончательно. Но, кстати, почему нет. Возможно, такой декор пойдет нашим коридорам на пользу – учитывая, что в них уже творится…

Судорожно припоминаю, имела ли хотя бы одна из четырех болезней, которые широко распространились по станции, симптомы с выделением оранжевой слизи. Ничего такого припомнить не могу. Одна из них напоминает оспу, две поражают дыхательные пути, и одна, самая, наверное, неприятная – что-то вроде дифтерии. Я, помню, еще радовался тогда, что игра не требовала от меня заходить в лазареты, только на экраны смотреть. А если бы и потребовала, к счастью, тогдашний мой шлем не был оборудован запаховой приставкой. В отличие от нынешней капсулы, так что контактов с этими больными я бы все же постарался избежать.

– Это не совсем эпидемия, – поясняет Сонг. – Хотя бы потому, что эта пакость пока размножилась только один раз, так что нам предстоит отловить всего лишь от пятнадцати до девятнадцати особей. Но в любой момент может размножиться снова, и тогда злобная геометрическая прогрессия всех нас под собой погребет.

– Что за пакость? – деловито спрашиваю я.

– Один из эвакуантов с Дей-ко принес под кожей яйцо червя зогг, – говорит Сонг таким тоном, что, будь у нее мимика, она бы непременно не то что сморщилась – скривилась бы, словно от запихнутого в рот лимона. – Причем он о нем знал, конечно же – но не счел нужным сказать моим ребятам! Я всегда говорила, что в старатели идут существа без инстинкта самосохранения. Пару часов назад зогг, конечно, вылупился и, конечно, сразу же дал потомство! Которое расползлось по всей станции в поисках приключений. Я попыталась доложить вам немедленно, но вы в этот момент развлекались на каком-то огненном шоу.

– Ага, прямо отдыхал и горя не знал, – отвечаю в тон доктору. – Что надо предпринять в связи с появлением этого червя? И вообще, что он делает? При чем тут оранжевая слизь?

Я уже успеваю представить что-то вроде Чужого, который выпрыгивает из грудных клеток своих жертв, неопрятно забрызгивая стены и пол разноцветными инопланетными внутренностями.

– Выбравшись из носителя, эта хрень имеет тенденцию избавляться от всего лишнего, упаковывая это в экскременты такого вида, – сообщает главный врач. – Туда же и яйца откладывает, если нажралась достаточно.

«Выбравшись», ага. Похоже, мое предчувствие насчет вскрывающего грудные клетки чужого оказалось верным.

– А носитель, выходит, погибает?

– Нет, – говорит Сонг, – просто сочится оранжевой слизью из всех физиологических отверстий несколько дней… ну, или не оранжевой, кому как с внутренней требухой повезло. Некоторые, хвала Бездне, вообще имунны для зогг, как джаштанши. Тораи эта зараза не берет по понятным причинам – зогг под водой не живут. А вот омикра после заражения и умереть могут, но у остальных обычно дело ограничивается слабостью.

– А засечь заражение, конечно же, нельзя? – Про себя я прикидываю, что события, конечно же, как всегда, будут развиваться по самому худшему сценарию, а значит, в скором времени ко всеобщей картине разрухи и запустения на станции добавится еще новаторское граффити оранжевой слизью.

– Конечно же, можно, – бурчит Сонг. – Даже при том, что, на мой взгляд, все гуманоиды существуют как во сне, пропустить червяка у себя под эпидермисом было бы как-то слишком.

Содрогаюсь от этого описания. На воображение я никогда не жаловался, а всяких насекомых попросту боюсь – и не стыжусь в этом признаться, благо страх этот вложен эволюцией. Слишком эти твари от нас далеки, чем меньше с ними контактов, тем лучше. Я и раков побаиваюсь, даже готовить их так и не научился, хотя что уж проще.

А то, о чем говорит Сонг, вообще напоминает фильм ужасов, и даже довольно крупнобюджетный: насколько я знаю, изобразить всякие манипуляции с человеческим телом довольно трудно. Это слэшеры всякие снимаются практически на коленке, всего расходов – на кетчуп, клюквенный соус и горючку для бензопилы.

– Но дело в том, – продолжает главный врач, – что большинство больных, наоборот, пытаются скрыть заражение правдами и неправдами.

– Потому что болезнь считается позорной? – сразу же предполагаю я.

– Да нет, боятся, что их вылечат, – хмыкает Сонг. – Лечиться-то довольно просто, да только зогг выделяет нейротоксин, вызывающий у заболевшего исключительно приятные впечатления. Да еще и паранойю вызывает: им кажется, что все против них, поэтому большинство гуманоидов в таком состоянии становятся скрытными и глупеют еще больше, чем обычно.

– Однако… – я даже не знаю, что сказать.

– Вот-вот, – фыркает Сонг. – Поэтому я и говорю, что пресечь это дело в зародыше шансов мало. Моим ребятам придется бегать по всей станции с детекторами и убеждать тех, кого поймали, что мы не отобрать у них единственное счастье в жизни хотим, а вылечить.

У меня мелькает мысль, а стоит ли лечить в таком случае – если от этих зогг не умирают, а только ловят кратковременные глюки? Однако в оранжевой слизи приятного мало, конечно. Но на всякий случай спрашиваю:

– А кроме оранжевой слизи есть какие-нибудь проявления?

– А вам ее мало? – удивляется Сонг. – И неадекватности зараженных? Вы представляете, что начнется, если эта гадость в технические коммуникации станции просочится? Или если заразится технический персонал? Да хоть те же ваши горячо любимые докеры. Им же еще корабли обслуживать. Закапают слизью свои пульты и вызовут столкновение. Вам это надо?

Приходится признать, что об этом я не подумал.

– Какая вам нужна помощь от меня?

– Ну, – говорит Сонг, – если бы вы в этой консервной банке еще оставались боты службы безопасности, я бы попросила вас их перенастроить. Но нет так нет. Лучше просто расширьте штат моих санитаров, чтобы мне было кого посылать бегать по коридорам с детекторами.

Уже открываю рот, чтобы пообещать Сонг всю посильную помощь… и тут же его закрываю. Легко сказать, увеличьте штат! В принципе, даже и сделать легко: хотя, согласно справочной информации, нужные специалисты для найма есть не всегда, пока я всерьез не сталкивался с невозможностью кого-то нанять, если уж мне так приспичило.

Однако денег-то у меня по-прежнему нет!

Поэтому рот закрываю, секунды две обдумываю формулировку и наконец говорю:

– Доктор, попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы вам помочь.

– Да уж попытайтесь, – буркает Сонг. – Это в ваших же интересах… Во имя Бездны, как же мне хочется курить! – с этими словами она исчезает с экрана.

Тут я соображаю, что главный врач на протяжении всего разговора так и не приложилась к своей курительной ракетнице – насколько я понимаю, это что-то вроде мини-кальяна. Интересно, почему? Тоже, что ли, какую-то болезнь подхватила, которая не дает ей это делать?

После разговора с главврачом понимаю, что мне срочно нужно поразмыслить, причем желательно так, чтобы никто не отвлекал.

После разговора с Нирсом и Бриа я собирался немедленно заняться стратегическим планированием, однако ничего не вышло, хотя было у меня целых полтора часа, пока доктор Сонг дрыхла. Нужно было заняться множеством мелких вопросов, которые раньше на станции разрешались в автоматическом и полуавтоматическом режиме, а теперь, оказывается, требуют моего присутствия.

Поставить подписи, посмотреть логи… Последнее, казалось бы, не должно отнимать больше времени, чем раньше: какая разница, как читать одну и ту же информацию! Оказывается, разница есть, и еще какая. Когда я просто играл, находясь снаружи, я мог позволить себе роскошь просто скользить по строчкам глазами, машинально схватывая только самые важные сведения. Теперь я вчитываюсь, и это сложнее, потому что то и дело отвлекают всякие мелочи: ветерок из системы кондиционирования, чей-то кашель за одной из рабочих станций, сигнал на пульте о том, что очередной корабль находится в опасной близости к станции (разумеется, чтобы пришвартоваться к Узлу, нужно к нему приблизиться, но автоматика все равно предупреждает о каждом таком случае. Наверное, правильно делает, но это пиканье еще надоедливее, чем сигналы микроволновки, в которой забыли разогретое блюдо!)

В общем, внезапные обязанности по реальному менеджерению отняли у меня все эти полтора часа. И вот теперь нужно было придумать, где отыскать еще время. Черт, а ведь совсем недавно мне казалось, что, если я окажусь в игре целиком, этого самого времени будет больше!

Наивный чукотский мальчик, что сказать.

Вдруг вспоминаю, как в самом начале игры обнаружил, что на моем капитанском самокате вполне можно кататься по прозрачным соединительным коридорам между модулями. И что они длинные, то бишь в один конец ехать довольно долго… Тогда я еще подумал, что это неплохое средство психологической разгрузки – но зачем оно нужно, в игре-то, которая сама вроде как таким средством является?

Теперь я внезапно понял.

– Бриа, – говорю я, – назначь мне встречу с… с комитетом саргов. У них в «предбаннике».

Моя заместительница по дипломатической работе все еще присутствует в рубке: тоже разгребается с делами, которые продолжают валиться на нас тоннами кирпичей. Если я все правильно понял, ее задача сейчас – отвечать на бесчисленные раздраженные ноты, авторы которых недовольны сложившимся на станции положением дел и считают это личным оскорблением для своих правительств и для себя лично. Та еще работенка.

Неудивительно, что Бриа отрывается от нее чуть ли не с восторгом:

– Когда назначить?

– Чем скорее, тем лучше, – говорю я. – Но чтобы я успел добраться. А я прямо сейчас пойду, чтобы время не терять. Надо будет – звоните.

– Не сомневайтесь, – отвечает мне Нирс, – позвоним.

В его голосе, обычно настолько вежливом и любезном, что даже почти подобострастным, звучит почти незавуалированная угроза. Видимо, мой зам вообразил, что я сбегаю с поля боя, бросив их с Бриа вдвоем разбираться с последствиями недавнего аврала. Хотя аврал-то, строго говоря, еще не совсем закончился, а вполне себе продолжается.

Но объяснять моему чешуйчатому подчиненному мотивы своих поступков мне некогда и неохота, так что хватаю самокат и отправляюсь на поиски столь желанной ментальной передышки.