Цитаты из книги «Исторические повести»

раздавать генералам суп и кашу. Каждому дает, каждому выговаривает: – Ешь, ешь, получай. Да впредь не брезгуй солдатским. Не брезгуй солдатским. Солдат – человек. Солдат мне себя дороже.

Молодец! – произнес. – Знаю, братец, без тебя все знаю. Хотел испытать. Добрый солдат. Добрый солдат. Памятуй: героем не рождаются, героем становятся. Ступай. А медаль, ладно, пусть полежит у меня. Тебе заслужить. Тебе и носить.

А где же генерал Райк? Он неизменно отвечал:

Это из-за стишков фельдмаршал обиделся, – перешептывались третьи. Слухи о расправе над молодым генералом дошли и до царицы Екатерины Второй. Защитила она Суворова. “Победителей не судят”, – написала царица Румянцеву.

Петр. – Ружья, говоришь, не имеешь? Ладно, иди к ротному командиру, скажи: государь приказал ружье выдать. А про шведов это ты правду сказал: и при Нарве сдадутся.

Громыхнули тяжелые цепи, мост опустился. Барабыка вошел в замок. Повели Барабыку по узким коридорам и крутым лестницам. Наконец вошли в большой зал. В глубине увидел Барабыка высокого, худого старика. «Генерал Горн», – узнал Барабыка. Взял Горн письмо, стал читать. «Сам Господь Бог разрушил Гонор, – писал Петр, – путь к приступу открыт…» Петр предлагал Горну сдать крепость и кончить кровопролитие. Прочел Горн письмо, уставился на Бабата. – Иди к царю Петру, – сказал, – передай: шведы не сдаются. Понял? – Никак нет, – отвечает Барабыка. – Иди к царю Петру, – повторил Горн, – скажи: нет такого правила, чтобы шведы сдавались. – Как так – нет? – возражает Барабыка. – Есть. И при Орешке сдавались, и при Ниеншанце сдавались. Выходит, есть такое правило. А Нарва чем лучше? И при Нарве сдадутся. – Что?! – закричал Горн. Налились кровью генеральские глаза. Схватил Горн шпагу, бросился к русскому солдату. – Вон! – закричал. – Вон!.. О Святая Мария! Так и ушел Барабыка ни с чем. Доложил Барабыка царю все как было. – Ишь ты! – сказал Петр. – Так и сказал Горн: «Шведы не сдаются»? – Так точно, бомбардир-капитан! – А может, и прав генерал Горн? – спрашивает Петр.

Валяется рядом Никиткина игрушка – солдат с ружьем. Мертв Никитка. Гроба Никитке не делали. Похоронили, как всех, в общей могиле. Недолго прожил после этого и Силантий. К морозам и Силантия свезли на кладбище. Много тогда людей погибло. Много мужицких костей полегло в болотах и топях. Город, который строил Никиткин отец, был Петербург. Через несколько лет этот город стал столицей Русского государства.

Радость с лица Петра как рукой сняло. Помрачнел, насупился. – Эх, ты! – проговорил. – Не тем местом, граф, мыслишь. А еще Головин! А еще граф! Нашел чем удивить – в немецком городе Гамбурге. Сам знаю: лучше, да чужое. Чай, и у них не сразу все хорошо было. Дай срок. Радуйся малому, тогда и большое придет.

присматривался, – отвечает Курносов, – и как корабли строить, и как там рудное дело поставлено, и чем от болезней лечат. Ничего, спасибо голландцам и немцам. Народ они знающий, хороший народ. Только, думаю, государь, не пристало нам свое, российское хаять. Не хуже и у нас страна, и люди у нас не хуже, и добра не меньше. – Молодец! – сказал Петр. – Оправдал, утешил. – И Петр поцеловал молодого Курносова. – А ты, – сказал Петр, обращаясь к Буйносову, – видать, как дураком был, так и остался. За границу захотел! Ишь, тебе Россия не дорога. Пошел прочь с моих глаз! Так и остался молодой Буйносов в безызвестности. А Курносов в скором времени стал видным человеком в государстве.

научился? – Да ко всему делу, государь, присматривался, – отвечает Курносов, – и как корабли строить, и как там рудное дело поставлено, и чем от болезней лечат. Ничего, спасибо голландцам и немцам. Народ они знающий, хороший народ. Только, думаю, государь, не пристало нам свое, российское хаять. Не хуже и у нас страна, и люди