– Вот и славненько, завтра к полдесятому Павел за тобой и заедет, – заключил Антон.

– Денис проснулся рано, организовал себе кофе, минут сорок погонял Ричарда в зеленой зоне напротив дома, пока тигровый бульдог не высунул язык и не попытался прилечь отдохнуть; потом принял легкий душ и ровно в половину десятого вышел из подъезда. Ксения, не привыкшая к подобным подвигам, преспокойно спала, прекрасно зная, что муж раньше, чем вечером не появится.

Павел уже ждал.

Быстро и без приключений подъехали к офису, так что оставшиеся десять минут Денис потратил на общение с уже собравшимися братками. Пожалуй, впервые почти все уважаемые бригадиры собрались вместе. Часть народа покуривала, немножко заинтригованная столь масштабным мероприятием. Если бы не цивильная форма одежды, собрание бы больше всего походило на олимпийскую сборную СССР, чем, в сущности, оно и являлось. Для желающих фырчала кофеварка и стояло несколько подносов с бутербродами, но особого ажиотажа это не вызывало; так, иногда, кто-то лениво пожевывал бутербродик с икоркой или буженинкой.

В десять все дружно повалили в конференц-зал офиса, где проходили самые многочисленные собрания бригады или прилюдные показательные «порки» наиболее обнаглевших барыг – в качестве своеобразного мастер-класса. Антон сел во главе Т-образного стола, вдоль которого разместились еще человек двадцать. Остальные засели за двухместные столы по стенам кабинета. Мебель была заказана с учетом габаритов братков, а размещались они, в основном, исходя из роста: те, что пониже, сидели поближе, а которые повыше – подальше. Получалось очень демократично, и наблюдался даже этакий «шарм» и некая гармония, как в древнеримском амфитеатре.

Денис традиционно сидел слева от Антона за боковым столиком, один или с Эдисоном. Пока все рассаживались, он позволил себе расслабиться и дать волю воображению. Уж очень это все смахивало на заседание правительства, коим нас почти ежедневно потчуют по ящику. Единственно, не хватает атрибутов власти и большого портрета президента. Денис задумался: а что если бы действительно поменять местами сии собрания? Наверное, никто особой разницы не почувствовал, окромя того, что у братков было больше жизненного опыта, да и знания русских реалий. Пожалуй, поболее здравого смысла во всех решениях проявилось, да и проводились бы они куда эффективнее, особенно в сфере наведения порядка!

Но об этом пока можно было только мечтать…

Антон начал говорить, и Денис начал его внимательно слушать, хотя услышать что-либо принципиально новое он не рассчитывал.

– Я тут прикинул насчет наших перспектив, – мрачно заявил Антон, – получается сплошная хренотень (при этих словах народ с некоторым удивлением на него воззрился, но, понимая, что зря он говорить не станет, немного поскрипел стульями, устраиваясь поудобнее, и принялся внимательно слушать). Я тут посчитал приход-расход, а кое с кем из вас даже специально поговорил: например, с Денисом посоветовался, с партнерами. Надо находить новые формы работы. На старом уж слишком стремно получается. Мелких барыг трясти – визгу много, шерсти мало. К особо серьезным не подступиться, уже у них все схвачено на самых верхах, а лезть туда – сразу антигосударственную деятельность и терроризм припаяют, отмываться себе дороже. Информация от ментов и чиновников стала стоить раз в пять дороже, совсем оборзели – пользуются тем, что им зарплаты резко подняли, так они и левак хотят побольше получать. Если все это дальше так пойдет, нам – кранты, на нормальную жизнь не наскрести будет.

А тут еще мы с Хоттабычем пересеклись. Он мужик правильный, добро помнит. Так вот, от его людей стало известно, что ментозавры предполагают в ближайшее время провести чистку города от криминала. Против нас у них прямых обвинений нет, но чуют, сволочи, по каким больным местам ударить можно. Подготовка идет серьезная, подтянуты будут ОМОН, РУБОП, налоговики да и еще кто-то из других городов – под предлогом антитеррористических учений или праздника городского. Хотят замести всех просто так, приезжим-то все по барабану, а по ходу дела и обвинения можно менять и, главное, полностью нарушить наше взаимодействие. Потом оправиться будет очень сложно, если не невозможно вообще.

Фээсбэшники пока не в деле, ментозавры, борясь за чистоту своих «серых» костюмов, им наводок не дают, а те, видимо, в это дерьмо тоже сами лезть не хотят, но, как я понимаю, последние «шалости» некоторых наших неуемных коллег у них отмечены. Я не против, когда проводятся непредусмотренные и нестандартные акции, но… всему есть предел. Даже если дразнить ментов. Может, хватит уже развлекаться – чай, не дети и не подростки. После сорока кости становятся хрупкими, да и реакция организма уже не та. Можно и не увернуться.

По данным Хоттабыча, на всю эту милицейско-прокурорскую акцию отводится примерно два месяца, ну и еще месяц, чтобы они об этом напрочь забыли. Поэтому предлагаю, может быть, не совсем по вкусу, но единственно возможное решение – на это время всем, кто находится под «опекой» правоохранителей, слинять и лучше даже вообще из страны, как бы в коллективный отпуск. Остаться должны лишь те, кто имеет чистую крышу, например, Толя Нефтяник, Гугуцэ, Эдисон, я – наверное, ну еще, может быть, Кабаныч, Циолковский и Ля Шене останутся «на хозяйстве». Постараемся справиться… Пока! Можно, конечно, и в России остаться, ну, там, на юга поехать или, наоборот, на север, но опасность ментовских провокаций весьма высока, а придраться всегда найдут к чему. У нас здесь Сулик Абрамович и его компаньоны в большинстве случаев нейтрализуют это, а рыскать по стране – очень уж напряженно, да и дорого весьма будет… Может, теперь, кто что-то сказать хочет?

Рвущихся высказаться не наблюдалось.

Действительно, любые подобные собрания всегда оканчивались обсуждением каких-либо конкретных дел, каждый получал задание и со всей страстью нерастраченной энергии спешил его выполнять. Или проявлял инициативу, но всегда конкретную, а тут такая непонятка. Наконец прорезался Комбижирик.

– А что у нас такого? – спросил он. – Вроде бы все при деле. Работаем пока с профитом.

– Вот именно, пока! – Антон прервал Георгия. – Ты сам-то не замечаешь, что сил и времени стал больше тратить, а доход почти такой же.

– Так ведь инфляция, – неуверенно возразил Ком-бижирик.

– Само собой, – подтвердил Антон. – А дальше-то что будет? Скоро все твои ухищрения барыги наизусть знать будут, либо обманут запросто, либо сдадут. Ты что, не в курсе – у нас за этот год уже были две подставы серьезные; я не считаю, когда случайно бывает. А в прошлом году – лишь одна, а раньше – вообще ноль! Приходится думать…

– А ты посмотри, – включился Стоматолог, – как мы раскрутили Гатчину; теперь там постепенно все к рукам приберем.

– Да там много не получишь, – возразил Антон. – Если рынок и рестораны брать – навар небольшой, группировка «чехов» то ли распалась, то ли на дно залегла. Хорошо, тогда тебя еще вытащили, когда там какие– то спецдействия проводили, а то неизвестно, чем для тебя бы это кончилось.

Стас погрустнел.

Действительно, если бы каким-то образом не появившиеся (как он потом узнал) спецы из Града*, дело могло бы кончиться для него печально.

– К тому же, в Гатчине в основном все схвачено ребятами от Хоттабыча, – вставил Глюк, – я как раз там с ними и пересекался. Если поговорить, конечно, можно что-то получить, Хоттабыч добро помнит. Только нужна ли намтакая хвороба?

– Вот именно, – резюмировал Антон. – Давайте по делу говорить, а не в ширину вдаваться. Может быть, попозже только и будем воспоминаниями делиться, – он немного подумал и добавил: – Если доживем, конечно. Так что остается тот единственный вариант, что я предлагал…Светочка, – обратился он к секретарше, – принеси, пожалуйста, визовые списки.

Через минуту перед Антоном лежало несколько листков. Он горестно посмотрел на них, вздохнул и скорбным голосом сообщил:

– Вот тут еще один результат нашей «деятельности». Это списки тех стран, куда уважаемым братанам путь заказан. Оглашаю, что разрешено, – это короче. Пока еще можно посещать Шенген – Антифашист (все заулыбались), Гоблин, Телепуз, Эдисон; Америка, в смысле США, – Горыныч, Ди-ди – Севен, Пых; Турция, Египет, Ближний Восток – Мизинчик, Нефтяник, Циолковский. Все! По остальным странам данных нет – так, разрозненные сведения. Как говорится, больше трех не собираться, наследили, где могли.

– А как насчет Непала? – неожиданно прорезался Стоматолог. – Я тут просмотрел путеводители по этой стране – очень мне понравилось. В долинах тепло, горы – супер, охота обалденная, реки горные – байды просто зашибись, а еще всякие монастыри с чудесами и отшельниками и снежные человеки чуть ли не по столице ихней бродят. Катманду называется! – гордо закончил он.

Антон подозрительно посмотрел на Рыбакова, изобразившего на лице внимание и понимание. Братва зашевелилась, загудела одобрительно.

– Твоя идея? – спросил Антон.

Денис молча развел руками, мол, было дело, но никак не ожидал такого поворота. Действительно, в каком-то разговоре с братками, обсуждая очередную операцию, где предлагалось использовать чуть ли не стратегическую авиацию, Денис сказанул, что это не Непал, где такие акции, пожалуй, могли бы пройти. Но то, что Стоматолог примет это как руководство к действию, совсем как-то не предполагалось. А он то ли в турбюро заказ сделал, то ли интернет ему распечатал Гугуцэ. Стас, понятное дело, все запомнил и сейчас выложил.

– А, пожалуй, в этом есть резон! – Антон был реалистом, и такой вариант, если он устроит большинство братков, был вполне допустимым.

– Света, – он опять позвал секретаршу, – проверь, пожалуйста, сама, где этот самый Непал располагается, как туда добраться и все такое прочее. Видишь, решили коллективный отпуск на природе провести.

Света кивнула и исчезла.

Побазарили еще с полчаса, решая неотложные вопросы, но уже без особого энтузиазма. Мыслить сразу в двух направлениях не получалось. Антон это заметил и подытожил:

– Ладно, хватит базарить, подумайте все спокойно, но откладывать нельзя. Ясно. Все свободны, а вас (он посмотрел на Дениса) попрошу остаться, – закончил Антон.

Братаны, не привыкшие к долгому просиживанию штанов, встали, начали шумно расходиться, уже строя грандиозные планы того, как в максимально короткие сроки оставить возможную память о себе в пока еще дикой (по их понятиям) стране Непал, о которой некоторые вообще услышали впервые.

Антон с Денисом удалились в небольшой кабинет, где продолжили беседу.

– Пожалуй, ты правильную идейку подкинул братве. Они народ любознательный, да и далеко этот самый Непал, если что и натворят, то вряд ли с нашими ментозав-рами снюхаются. А что ты им сказал? – спросил Антон.

– Да так, совершенно случайно упомянул название страны, – ответил Денис, – просто первую попавшуюся, к теме пришлось. А он ведь запомнил и даже, похоже, путеводитель какой-то посмотрел. Столицу запомнил – Катманду. Может, по ассоциации какой?

– Может, согласился Антон, – только я тебя не по этому вопросу попросил остаться. После нашего разго-воpa о перспективах я, естественно, кого надо напряг, да и по твоим наводкам прошел. Очень здравая и сулящая прибыль работа может быть по транспортной магистрали на шельфе Балтики. Тут завязки и на Европу, и даже на Штаты вырисовываются, стоимость огромадная, да и легализоваться под нее вполне реально. Уже даже интерес у некоторых появился. Одно неясно – кого генеральным директором проекта ставить. У меня предложение к тебе – берись! Мы поможем и деньгами, и кадрами. Ну как?

– Послушай, Антон, – во взгляде Дениса читалась мировая скорбь пополам с апостольским убеждением, – ну сколько раз я говорил: не приспособлен я к серьезной политической деятельности. Там нормальные люди не удерживаются, потом, как своих убеждений быть не должно. Там как на батуте – делай, что хочешь, но чтобы голова по возможности была наверху и влюбленно смотрела на президента, да отпихивай конкурентов. А на этот проект надо уже известного публичного политика, желательно без мировоззрения вообще – сманить кого-либо из команды Жирика или Яблонского, но поставить за ним своих людей, чтобы по-серьезному не рыпались. Еще лучше забугорного какого бывшего президента или канцлера. Например, Берлуцкони или Шредера – самое бы то было! А я тут фигура непроходная, хотя во втором эшелоне за чисто символическую плату (Денис потупил взор и придал лицу выражение соблазняемой невинности), наверное, пользу принести мог бы. Да и к старости поднакопить что-нибудь на берегу Средиземного моря, яхтенку, может, концерник какой. Только маленький-маленький (он хитро поглядел на Антона), ведь там это крохи будут, а для меня о-го-го!

– Ну, не хочешь в этот проект, давай гендиректором в городок, что мы планируем за Гатчиной организовать. Уж там никакой политикой заниматься не надо. Только сиди, щеки надувай да бумаги подписывай. А то как-то неудобно – твои идеи, а прямого навара вроде и не хочешь?

– Почему не хочу? Очень даже не против, – оживился Денис, – только если я буду где-то сидеть, как мебель, и бумажки подписывать, когда мне думать останется? Ведь хорошая идея возникает в самом неподходящем месте и надо тут же, не торопясь, все обмозговать одному или побазарить с кем-то. И представь: у меня идея пришла на несколько лимонов, но пока не очень ясная, а тут ко мне с какими-то хозяйственными неурядицами валят или встречу с областным чиновником – придурком надо проводить. И все вмиг улетучивается! Давай лучше оставим все как есть: ты – фирма и кузнец кадров, которые, как говаривал отец всех народов товарищ Сталин, решают все. А я – скромный консультант и живу на малый процент, вроде как еврей-заместитель у русского председателя колхоза – пьяницы и коммуниста!

– Ну, как знаешь! – Антон, видимо, был готов к подобному финалу. – Я твою позицию знаю и уважаю, иногда даже завидую. Но все-таки хочется и тебя пристроить по серьезном.

– А вот этого не надо! – заключил Денис – Я, как кошка Киплинга, которая гуляет сама по себе, или как какая-то южноамериканская птичка, которая тут же отбрасывает лапки, если ее сажают в клетку.

В этот момент деликатно постучалась и с какими-то распечатками осторожно проскользнула к столу секретарша Света.

– Извините, Антон Борисович! – сообщила она. – Но вы просили срочно. Вот я связалась с фирмами и отделом выдачи виз. На удивление, в Непал никому из наших сотрудников въезд не закрыт. Заодно я проверила по всей Юго-Восточной Азии, Индии, Китаю. Там попадаются иногда запреты, особенно в Таиланд почему-то.

– Прекрасно, – Антон просмотрел листки, – распечатай их и перешли ребятам, пусть обсудят: кто, куда и зачем хочет отправиться, и быстренько подготовь все нужные документы. Света понимающе кивнула головой и исчезла.

– Кстати, у тебя какие планы? – обратился он к Денису.

– Пока особых нет, но за кордон не тянет, наверное, навещу своих не очень близких родственников в Вологодской губернии – давно приглашали. Места у них – просто русская сказка какая-то. По-моему, они до сих пор в перестройку не верят, поскольку цивилизация им ну совсем не нужна, обходятся как-то своими силами. Только новыми деньгами недовольны, уж больно часто они меняются. Привыкнуть не успевают.

– Это почище чем Урюпинск,– вставил Антон.

– А то!– продолжил Денис.– Потом к родителям Ксении съездим – давно обещали. Так месяца два и пройдет. Ко мне ведь привязок от ментуры вообще нет (Антон утвердительно кивнул), если только косвенно зацепить могут через кого -нибудь из наших в качестве свидетеля. Наверное, на нас плохая ли, хорошая коллекция групповых фото в МВД есть. А специально вряд ли искать будут.

– У меня еще одна просьба, – уже вставая, сказал Антон. – Съезди с кем-нибудь из ребят за Гатчину, посмотри, мы там уже землицей под строительство обзавелись, а ты эти места знаешь, может, подскажешь что?

– Годится, – весело ответил Денис.

* * *

Чтобы не вызывать, как выразился Гоблин, «излишней нервозности и слюноотделения у гиббонов (сотрудников ГИБДД)» в Гатчину решили ехать всего на трех машинах. В первой разместились Армагеддонец, Рыбаков и Ортопед, во второй – Гоблин, Стоматолог и Эдисон с минимально необходимым набором аппаратуры слежения, третья машина как бы обеспечивала тыловое прикрытие, где Толя Нефтяник и Паниковский разместили небольшой арсенал: пару снайперских винтовок, пяток помповых ружей, гранатомет РПГ-29 «Вампир» и блок дымовых гранат. Денис хотел было остановить их, но потом подумал, что каким-то чудным образом на это все имелись официальные разрешения (кроме того, машина Толика имела номер, недосягаемый для проверок обезьян с полосатыми палками), вздохнул и промолчал. Не хотелось отбирать любимые игрушки. К тому же планируемая операция не предполагала проведения боевых операций, столь милых сердцам братков, так пусть уж хоть напоследок потешатся.

Из города выбрались быстро, начало весны настраивало на лирический лад, солнышко светило, яркие листочки торопились развернуться на еще просматриваемых кустах, в общем – лепота! Денис почему-то вспомнил начало учебы на филфаке, впал полностью в лирическое настроение и неожиданно даже для себя на мотив какого-то марша запел:

Там, к востоку от Суэца

Злу добру одна цена,

Десять заповедей – сказки,

И судьба на всех одна.

Голос бронзы колокольной

Нас позвал в суровый край,

Ждет британского,

Ждет далекий Мандалай.

Джунгли, солнце, враг в засаде!

Эй, дружок, не отставай!

Мы больных кладем под тенты,

Но идем на Мандалай!

Те, кто слышит зов Востока,

Не отступят, так и знай,

Есть у нас одна дорога!

Мандалай! Да Мандалай!

(Вольный перевод Черкасов)

Ортопед заерзал на заднем сиденье, где он до этого постарался вроде как вздремнуть.

– Слышишь, Диня, а чего это ты пел? Непонятка какая-то! Мандалай – это имя мужика с бородой!

Рыбаков в изумлении обернулся:

– Мишель! Ты чего это?! Классику знать надо! Мандалай – это бывшая крупная военная база англичан в Бирме, откуда они контролировали обширные районы Восточной Азии. А песню эту написал Редьярд Киплинг, правда, я немного переиначил перевод, чтобы по смыслу было ближе к оригиналу. Киплинг у англичан вроде Пушкина у нас, его там так и называют: «певец британской империи». И бороды у него, судя по портретам, не было. Откуда ты все это взял? Дак тут по ящику недавно выступал мужик известный – Михаил Задорнов, вроде лекции на международные темы толкал. Про янкесов. Там он и объяснил, что в Америке очень этого Мандаля уважают, но не все знают, кто он; правда, и нам толком ничего не сказал.

– Это какой Задорнов? – задумался Денис, – который министр финансов? Так это не его тема. Я что-то не врубаюсь. Ему-то какое дело?

– Да не министр это, а артист! Он из себя все при-блатненного строит, рассказывает, что его вроде бы все пацаны без базара за своего считают, а янкесы его боятся и паспорт ему закрыли.

Денис сначала удивленно смотрел на Ортопеда, потом, когда дошло, даже слегка взвизгнул от удовольствия. Ортопед воззрился на него с некоторым изумлением не понимая причины столь бурного веселья.

Отсмеявшись, Рыбаков снова обратился к Грызлову: