Цитаты из книги «Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России»

И в Западной, и в Восточной Европе наиболее принятой формой ориентира были храмы, они часто давали имя окрестностям. Выразительная архитектура и активная приходская жизнь влияли на рождение топонимов. « в данном случае – устный вариант имени церкви Харитона Исповедника, что в Огородниках.

Уже в первые годы советской власти переименования занимали важное место, казались естественными и необходимыми для жизни общества. Тот факт, что на первое место в советском топониме вышел смысл названия, имевший морально-политическую нагрузку, можно сравнить с изменившимся после революции отношением к литературе и искусству, когда художественная функция уступила место воспитательной.

Так концепт топонима и требования к нему у общества пошли вразрез с его традиционной функцией – адресной и его назначением – помогать ориентироваться в пространстве.

Близ знаменитой усадьбы Кузьминки Голицыных сохраняется ; принято считать, что эта деревня получила свое название в честь хозяйки усадьбы Анны Александровны Голицыной (до замужества Строгановой). Теперь это район Москвы и станция метро.

Адресат топонимии Петровского времени – не народ, а узкий слой приближенных царя и заграница, в том числе многолетние враги – шведы. Новые территориальные приобретения России, таким образом, естественно вписываются в иноязычное топонимическое пространство. Это беспрецедентно для новой и новейшей истории. . Да и сам Петр I, по-видимому, имел обыкновение называть свою новую столицу просто «Питер», что быстро вошло в обиход и сохраняется в неофициальной речи и в наше время, несмотря на несколько прошедших за сто последних лет перемен названия города.

Интересно наблюдать за народными названиями, которые сейчас фиксируются на письме и используются в рекламе. Маркерами пространств – как и в старину – становятся кафе, магазины, торговые центры, и чем они веселее – тем вероятнее, что пойдут в народ. Это знают хозяева, взявшие для своих бизнесов такие яркие имена, как петербургская «Жопа», «Едим руками», московские «Пьяный дятел» и «Дорогая, я перезвоню». По ним мы с удовольствием ориентируемся, а если кабак проживет лет десять – возможно, дело дойдет и до официального топонима.

Афанасий Селищев в конце 1930‐х годов предложил выделять языковые моды в топонимии России

Но, помимо главной функции – обозначения, в каждом топониме – ритм и эстетика своего времени, его надежды и амбиции. Чтение карты и сопоставление ее с реальными объектами иной раз доставит удовольствие поэтической гармонией, а в другой наскучит или рассмешит.