Загадочная гравюра

Спустя всего несколько дней после удачного завершения дела о двойном завещании я разбирал в своей квартире оставшиеся после смерти моей жены вещи. Их было не так много, да и притом они в основном являлись предметами личного обихода. Необходимо было решить их дальнейшую судьбу. Неожиданно мне на глаза попалась старая, пожелтевшая от времени гравюра. Жена как-то говорила, что она достаточно старая и передаётся старшим дочерям их рода, а при их отсутствии женам старших братьев. Что-то существенное она, к сожалению, добавить в своё время не смогла, да, надо сказать, это не очень-то меня и интересовало. Гравюра висела на самом видном месте и как бы дополняла комнату, не раздражая внимание. Я уже собрался продолжить разбор, однако мой взгляд вновь остановился на ней. Что-то странное или, скажем по-другому, непривычное было на ней изображено. Я бросил разбор, снял гравюру со стены и стал внимательно изучать её. Я крутил её и так и эдак, но ничего не мог понять. Единственное, что мне удалось найти – это три литеры «M.L.M.», которые находились около самого края листа и поэтому обычно не были видны из-за окружающей её рамы. Несомненно, это была головоломка! Передо мной стоял недавний успех моего друга Шерлока Холмса в расшифровке завещания, и мне захотелось самостоятельно найти ответ, содержащийся в гравюре. Но, к моему большому сожалению, к вечеру я так и не смог продвинуться далее найденных букв. Я пересмотрел все бумаги покойной жены, разглядел под лупой каждый дюйм этой гравюры, но так ничего и не понял. Оставался последний выход из создавшегося положения, и я отправился к Холмсу.

Придя на Бейкер-стрит, я застал Холмса за приведением в порядок своего архива. Не глядя на меня, он произнёс:

– Здравствуйте, Уотсон. – Вы, судя по всему, так же, как и я, приводите в порядок свои вещи. И не иначе как нашли что-то интересное?

– Добрый вечер, Холмс, – ответил я на его приветствие, начиная недоумевать по поводу правильно определённой цели моего прихода. – Но как вы догадались, Холмс?

– Здесь нет ничего сложного, Уотсон, – Холмс наконец поднялся мне навстречу. – Взгляните на себя, и вы всё поймёте. Вид вашей одежды говорит о том, что вы производили разбор пыльных вещей. Зажатый под мышкой сверток красноречиво указывает на то, что вы что-то нашли. А ваш приход сюда и выражение лица свидетельствуют о неудаче в решении той задачи, с которой вы и пришли.

– Вы абсолютно правы, – ответил я, оглядев себя в зеркало. – Я мог бы и не удивляться, это так очевидно. Холмс, – спустя некоторое время обратился я к моему другу, рассчитывая поставить его в тупик, – а вы смогли бы определить, что находится у меня в свёртке и в чём заключается проблема, с которой я к вам пришёл?

– Это сложно мой друг, но я попробую.

Холмс сел в своё любимое кресло и стал не спеша набивать трубку. Я также опустился в своё кресло и положил свёрток на стол. Холмс закурил и, выпустив длинную струю дыма, откинулся назад, закрыл глаза и произнёс:

– Судя по внешнему виду свертка, в нём находится какая-то картина, об этом говорят вмятины, которые образовались за то время, пока вы несли его. Эта картина была найдена в ваших вещах, и, судя по размерам, является гравюрой вашей покойной жены, я был у вас как-то раз и видел её. Как мне помнится, на ней был изображён своеобразный орнамент, который вы хотите понять, но у вас не получается, – довольный произведённым эффектом, Холмс улыбнулся. – Я прав?

Я был обескуражен:

– Конечно, вы правы, – ответил я, начиная разворачивать принесённую вещь. – Я бился над этой загадкой весь день, но так и не смог её решить. И вот пришёл за помощью.

– Не расстраивайтесь так, мой дорогой друг. Вы врач и писатель, а я сыщик, каждый из нас знает свою работу лучше другого. Я ведь не расстраиваюсь, что не умею лечить.

– Да, конечно, всё правильно. Так вот, взгляните на эту гравюру, – сказал я, разворачивая бумагу. – Жена как-то говорила, что она связана с какой-то тайной, но вот какой, мы так и не смогли узнать. Её родители, к сожалению, рассказать более подробно об этом не успели, или же сами не знали, а теперь нет и её самой. Так что вы – единственная моя надежда.

Холмс внимательно осмотрел гравюру со всех сторон, ещё раз вгляделся в рисунок и, быстро схватив лупу, стал рассматривать некоторые куски листа. Это занятие продолжалось недолго, и спустя несколько минут Холмс с довольной улыбкой посмотрел на меня.

– Загадка оказалась очень проста, Уотсон, – выпустив струю дыма в потолок, произнёс Холмс. – Вы и сами могли её решить, если бы повнимательней изучили рисунок.

– Но я целый день на это потратил и не смог ничего найти, – возразил ему я.

– У вас, Уотсон, просто пока нет опыта в подобных делах, но со временем, сталкиваясь с разнообразными задачами, вы натренируетесь и сможете уже без посторонней помощи решать их в считанные минуты. Ведь нет ни одной загадки, созданной человеком, которую не смог бы разгадать другой, – Холмс сделал паузу в своей речи, задумчиво посмотрев в потолок. – Знаете, Уотсон, – продолжил он, – ещё до нашего с вами знакомства было у меня одно похожее дело. Я потратил на него непростительно много времени, а всё потому, что оказался невнимателен к одной фотографии. Сейчас я вам её покажу.

Холмс встал и подошёл к своему архиву. Поиск материалов того дела, о котором он упомянул, занял на удивление совсем непродолжительное время. Он вернулся на место и, поудобнее усевшись в кресло, начал рассказывать.

– Это случилось буквально за месяц до нашего с вами знакомства. Ко мне пришла женщина средних лет и сообщила, что нашла своего мужа мёртвым в собственной гостиной. Она уже заявила в полицию, но та, к сожалению, ничего не смогла найти. Произошло это за неделю до её прихода ко мне и следы, конечно же, были уничтожены. Тем не менее, выяснилось, что дом был весь перерыт, но ничего не было взято. Из этого следовало, что преступники что-то искали, но не смогли найти, хотя может и нашли, но жена покойного не сообщила о пропаже. Её муж вёл обычную семейную жизнь, был тихим, порядочным человеком, как утверждали все, знающие его, поэтому была непонятна причина его смерти. Однако по заключению полиции, да и со слов его жены было известно, что перед смертью погибшего пытали. Вот такое запутанное дело. А помогла мне раскрыть дело вот эта фотография, которая валялась на столе вместе с не одним десятком других, – он протянул мне небольшой фотографический снимок.

На нём была запечатлена улица со стоящим вдоль неё обычным многоэтажным зданием, каких много увидишь в крупных городах. Никакие попытки найти на снимке что-либо примечательное не привели к успеху, и я, выражая явное недоумение, вернул его Холмсу.

– И что же примечательного в этой фотографии?

Холмс снисходительно посмотрел на меня.

– Обратите внимание, Уотсон, на то, что эта фотография пестрит различными мелкими деталями, и, если постараться, то в ней можно спрятать огромное количество информации, расположив её так, чтобы это не бросалось в глаза. То есть сделать так, чтобы у вас и мысли не возникло о том, что здесь что-то спрятано. Этот метод сокрытия информации получил название стеганография. – Холмс выпустил несколько колец дыма и продолжил: – Задача в этом случае усложняется, в сравнении с использованием криптографии, так как в этом случае, прежде всего, надо догадаться, что в ней, в фотографии, что-то спрятано.

– Вы хотите сказать Холмс, что в этой фотографии есть что-то ещё, кроме того, что я вижу?

– Именно так и есть. Я случайно заинтересовался этой фотографией, так как она явным образом выделялась среди других своим сюжетом, поэтому я и обратил на неё внимание. А уж при более детальном изучении нашёл то, что искал – причину убийства, и она оказалась весьма банальной – деньги.

– ???

Холмс вновь протянул мне фотографию и лупу.

– Посмотрите внимательнее, мой друг, на второе окно справа, – он показал концом трубки. – Что вы видите?

Я поднес лупу к глазам и удивленно посмотрел на Холмса.

– Ничего.

– Хорошо, поставим вопрос по-другому, вам ничего не напоминает то, что расположено под этим окном?

Я ещё внимательнее вгляделся в указанное место и меня осенило:

– Да ведь это же цифра «пять», в том виде, в котором её размещают на игральных костях! – вскричал я удивлённо.

– Правильно, Уотсон. А теперь на этом же этаже пятое окно, а далее восьмое и так далее… Короче, мой друг, здесь записан код банковской ячейки, расположенной в одном из банков Лондона.

Я осмотрел все окна здания и нашёл то, о чём говорил Холмс.

– Но как были нанесены эти цифры?

Затянувшись и выпустив струю дыма, Холмс произнёс:

– Я думаю, что хозяин этого снимка внёс изменения в негатив, с которого и напечатал этот снимок.

– Хорошо, а как вы узнали, в каком банке находилась эта ячейка?

– Уотсон – это малоинтересно, да и не важно сейчас, так как я решил рассказать вам об этом деле лишь потому, что оно имеет сходство с вашим собственным расследованием.

– Вы хотите сказать, что здесь тоже записан какой-то код?

– Именно так, но, в отличие от моего дела, где он наносился на готовый снимок, ваша гравюра была специально создана для того, чтобы сокрыть его.

Я вновь взял гравюру и стал внимательно её разглядывать, но через некоторое время понял бесполезность этого занятия, так как я, как не пытался, так и не нашёл никаких признаков спрятанной надписи.

Холмс, пока я тщетно пытался что-либо найти, спокойно сидел и покуривал свою трубку. Он не вмешивался в этот процесс, а, казалось, нашёл что-то интересное на стене напротив его кресла.

– Я сдаюсь, Холмс, – наконец промолвил я, совершенно измученный тем, что не мог ухватить даже нить, которая помогла бы распутать этот клубок, – выручайте.

Холмс очнулся и удивлённо посмотрел на меня:

– Уотсон, да здесь нет ничего сложного, просто вы пока мыслите готовыми образами, то есть ищете что-то похожее на известные вам образы. Внимательно посмотрите на этот узор, он вам ничего не напоминает? – и ткнул трубкой в один из завитков.

Я посмотрел, и мне действительно показалось что-то знакомое, но я не решился сказать, а вопросительно посмотрел на своего друга.

– Разгадывание этого ребуса, Уотсон, если можно так выразиться, на одну затяжку. Смотрите, то, что я вам показал, является не чем иным, как цифрой «пять». А теперь посмотрите на следующий завиток, – и он ткнул в него своей трубкой, – видите? Это явная цифра «шесть».

Теперь я уже и сам понял ход мысли Холмса и постепенно смог уже без его помощи полностью вытащить из своей гравюры запрятанное в ней. Однако когда искать больше было нечего, я вновь попал в затруднительное положение, так как теперь не имел понятия, что со всем этим делать.

– А что же дальше, Холмс? – я недоумевал. – Цифры-то мы получили, а что с ними делать?

– Ну а дальше, мой дорогой друг, нам необходим подробный атлас Великобритании, потому что мне думается, что перед нами не что иное, как географические координаты некоего таинственного места, расположение которого мы сейчас и выясним.

Холмс поднялся и подошёл к стеллажу, с которого и взял атлас Великобритании. Возвратясь, он начал быстро его листать, ну а когда наконец-то сел в свое кресло и положил атлас себе на колени, то передо мной была Шотландия.

– Так вот, – продолжил Холмс, беря линейку и лупу, – сейчас увидим, что это за место, – и он стал вычислять точку пересечения найденных нами координат. – Смотрите, Уотсон, – и он показал пальцем на небольшое овальное озеро, расположенное в самом сердце Шотландии в озерном краю. Ближайшими населёнными деревнями были: Кинлох-Раннох в 22,5 км к востоку, Лоэрс в 25,5 км к северо-востоку и ближе всех расположился Бридж-оф-Орхи всего в 19,2 км на юго-западе. Это озеро находилось между двух вытянутых озер с запада и востока. Самое восточное из них имело звучное название Лох-Раннох, край его располагался всего в 4,5 км от устья реки Таммел и 2 км от Кинлох-Раннох. – вот это место. Вам остаётся лишь съездить туда и выяснить, что там скрывается.

Я сидел и заворожённо глядел на это маленькое голубенькое пятнышко и не мог поверить, что загадка, скрывавшаяся столько времени, наконец-то разрешилась. И уже представлял, что меня там может ждать. Почему-то мысли мои вертелись только вокруг сокровищ – другое на ум не приходило. И тут я вспомнил:

– Холмс, а что означают буквы «M.L.M.», ведь они неспроста здесь указаны?

– Сложно сказать, мой дорогой друг, – задумчиво произнёс Холмс. – Они могут обозначать всё что угодно или ничего не означать.

– Ну, например?

– Например, это могут быть инициалы человека, придумавшего эту загадку, а могут быть и латинские цифры, или же эти буквы могут так или иначе обозначать искомую точку на местности, – Холмс улыбнулся. – А зачем гадать? Отправляйтесь туда, и тогда станет всё ясно.

– Вы правы, Холмс. Я так и поступлю. Мне всё равно надо немного развеяться. А вы не хотите составить мне компанию?

– Нет, Уотсон. У меня накопилось много дел за время моего отсутствия, да и пока ещё мне не хочется бросать своё дело.

– Очень жаль, – ответил я.

Ещё поговорив, я в скором времени покинул Бейкер-стрит и отправился к себе собираться в дорогу. Я не мог больше ждать и потому, забросив разбор вещей, отправился на вокзал, предполагая купить билеты до Глазго…

…Как ни прискорбно сообщать, но моя поездка закончилась провалом. Не в том смысле, что я не смог найти той точки, которую указал Холмс, или она оказалось неверной. Нет. Мне просто не повезло с природой, которая не дала возможности забрать то, что было доверено ей. Прибыв на место, я пообщался с местными жителями, и они рассказали, что в центре озера был расположен остров, а на нём стоял каменный столб, с одной стороны которого были выбиты буквы: «M.L.M.», но год назад неожиданно средь бела дня – это видели многие – столб начал погружаться и через некоторое время вовсе исчез в пучине, да и от острова ничего не осталось. Я попросил свозить меня на то место, где он был, и с помощью шеста определил, что на глубине полутора метров есть что-то твёрдое, однако площадь этой области была весьма мала, а до дна в этом месте ещё никто не добирался, почему-то не находилось смельчаков, и я понял, что надежда на клад, даже если он там был, утонула в прошлом году.