После инструктажа всех молодых построили в умывальнике по стойке смирно, и каждый получил несколько ударов в грудь и по лицу. Это, объяснили начальники-фазаны, ждёт вас каждый день, если будут выявлены малейшие нарушения только что полученных инструкций.

Сладкой пилюлей оказалось данное фазанами обещание, что всасывающая молодёжь, то есть солдаты активно участвующие в неуставной жизни роты и на отлично исполняющие прихоти старослужащих, по прошествии полугода будут переведены в фазаны и получат возможность самим гонять новый призыв, пользуясь всеми благами армейской действительности. Те же, кто будет тормозить и препятствовать стабильной и беспечной жизни фазанов, дедов и дембелей, обречены на вечную «молодость» и переход в низшую категорию армейской иерархии под наименованием «чмыри».

Здесь Олег почему-то не сдержался и задал вопрос, что было совершенно не свойственно его натуре:

– А кто такие «чмыри»?

– Придёт время, узнаешь, – последовал, как показала жизнь, пророческий ответ фазана.

Олег, как и другие молодые пятой роты, полностью принял для себя новые правила и весь отдался исполнению «правильных» обязанностей. Мыл, подшивал, заправлял, убирал, в общем, делал всё, что приказывали новые начальники-фазаны. На волшебное слово: «сигарету», тут же подбегал к старослужащему и давал тому закурить. Растаскивал вместе с другими молодыми имущество роты, чтобы затем продать монголам за их тугрики, на которые уже покупал пайку начальникам-фазанам. При неудачах на «пайковом» поприще получал по морде в умывальнике. В общем, крутился, как мог, пытаясь «всасывать», а не «тормозить».

Так пролетело полгода, пришёл новый набор молодёжи. Все его сотоварищи по обслуживанию старшего призыва уже расстегнули свои подворотнички, получив пряжкой солдатского ремня по голой заднице, как предписывал ритуал неуставной жизни. И теперь гордо именовали себя фазанами. Все, но только не он. Почему так произошло, Олег так и не понял. Возможно, свою роль здесь сыграла маниакальная потребность избегать конфликтов и уходить в сторону. Но Олег так и остался «застёгнутым» и продолжал тянуть «молодость» уже с новым призывом, получая по морде в умывальнике уже от своих вчерашних товарищей.

Постепенно его вчерашние друзья по призыву стали отворачиваться от него, а новые молодые уже откровенно презирали Олега и сторонились его компании. Последней каплей в этой непонятности стало откровение одного из дедов его роты по фамилии Козлов. Как-то зайдя в ленинскую комнату, Олег застал там процесс промывания мозгов молодёжи о неукоснительном следовании идеям дедовщины и неуставной жизни. Заметив вошедшего Олега, Козлов указал на него пальцем и продекламировал:

– Вот вам, товарищи молодые, живой пример. Этот боец должен был стать фазаном, а стал чмырём.

С этого самого дня Олег получил свой новый статус чмыря и сопутствующие ему прелести армейской неуставной жизни…

***

Придя окончательно в себя, Олег вспомнил, что не ел и не пил уже больше суток. Организм тут же отозвался сильнейшими позывами. Лихорадочно озираясь, Олег искал хоть какой-нибудь источник воды. Но вокруг было одно и то же – сухая колючая земля и скудная серая растительность. Олег начал прозревать – ещё немного и он просто умрёт от жажды. Он убежал от армии и от людей, тем самым загнав себя в ещё более страшную ловушку. Умереть здесь, среди ящериц от обезвоживания!

И Олег побежал. Он не знал, куда и зачем бежит, вокруг всё было одинаково серо и безжизненно. Казалось, этот бег длится нестерпимо долго, но жажда и страх гнали его всё дальше и дальше…

На самом деле, пробежав лишь пятнадцать метров, он упал, лишившись чувств, на сухую обветренную землю…

***

Открыв глаза, первое, что увидел Олег, был очаг. Подвешенный на цепи котелок отчаянно бурлил в центре юрты, живо потрескивали поленья, пахло какими-то травами. Сам Олег лежал на нарах, покрытых видимо бараньими шкурами и ватным одеялом. Обстановка в юрте говорила одновременно о достатке её хозяина и о его скромности.

За время службы Олег побывал во многих домах и юртах местных жителей и воочию видел, как по разному живут люди в народной республике. Был он юртах, сплошь покрытых коврами, с телевизором «Sony» и шикарными музыкальными центрами, добротной мебелью и прочими дорогостоящими предметами. Тут же рядом с таким богачом стояла юрта, в которой кроме очага и голых нар ничего не было. Так роскошь и нищета уживались в этой стране рядом друг с другом.

В этой же юрте не было никаких излишеств, но ковры, устланные по всему пространству, говорили, что хозяин далеко не бедствует и может себе позволить ступать ногами по роскошному ворсу, который дома, в Союзе, вешают на стены.

Хозяин юрты – неопределённого возраста старик, абсолютно лысый, с куцей, но длинной седой бородой и такими же усами сидел, скрестив ноги, на ковре напротив очага и своими пронзительными чёрными глазами внимательно изучал Олега. Одет этот монгол был в традиционный национальный халат, а в зубах сжимал длинный мундштук, на конце которого алела сигарета.

– Здрасьте, – начал, было, Олег, но спохватившись, что это всё же монгол, попытался перейти на его язык:

– Э-э-э, в смысле, санбайну кампан, э-э-э как там? Я солдат… Э-э-э…

– Хватит экать, говори нормально, как умеешь, – на чистом русском, практически без всякого акцента произнёс старик, чем вверг Олега в изумление.

– Ну что смотришь? Кто такой? Рассказывай.

Олега словно прорвало. Воспоминания о последних злоключениях вновь нахлынули, поглотив его с головой и, еле сдерживая рыдания, излил всего себя этому странному старику-монголу…

– Да-а-а, – только и протянул старик, когда Олег закончил свой душераздирающий рассказ. Немного помолчал, внимательно глядя на страдальца и затем спросил:

– Ты ведь есть, наверное, хочешь?

Желудок как по команде свело, и Олег только и смог что интенсивно закивать в ответ головой.

Старик не спеша поднялся со своего места, достал половник и, зачерпнув из котелка, налил в большую глиняную пиалу какого-то густого варева, жирного на вид и пахнущего травами.

– Пей, не спеша, – старик отдал пиалу Олегу, а сам вернулся на своё место и замолчал, наблюдая, как тот поглощает напиток.

Вкус этого обжигающего бульона был странный, но в чём-то даже приятный.

«Скорее всего, бараний бульон на пряных травах» – решил про себя Олег.

Выпив до конца пиалу, он неожиданно почувствовал себя сытым и даже несколько успокоенным. Страшные, терзающие мысли, словно спрятались где-то, уступив место временному покою.

– Спасибо, – наконец произнёс Олег, добавив:

– Куда посуду деть?

– Поставь сюда пока, – откликнулся старик, указав место пальцем, а затем вперил в Олега свой пронзительный взгляд и спросил:

– Что делать теперь собираешься?

События последних дней вновь лавиной накрыли Олега, заметно расстроившись, он лишь пожимал плечами и качал головой. Наконец собравшись с какими-то своими мыслями, пролепетал:

– Я… я не знаю… Может… Вы мне поможете? – с какой-то надеждой, разве что на чудо, выдавил он, прекрасно понимая, что говорит глупость. Ведь, что может сделать в его ситуации этот старик, да ещё монгол.

– Я людям не помогаю, – сердито отрезал старик и добавил:

– Я за них не в ответе.

– А за кого в ответе? – скорее по инерции, Олег продолжил этот никчёмный разговор.

– За тех, кто доверил мне свою судьбу и жизнь, – совершенно серьёзно ответил старик.

– Это как? – уже удивлённо и заинтересовано спросил Олег.

– А вот так. Я знахарь. Собираю растения, варю зелья, лечу скот и людей. Но я уже стар, и если бесконечность пошлёт мне когда-нибудь ученика, то я буду отвечать за него и вот ему я окажу любую помощь.

– А что значит – доверить Вам судьбу и жизнь?

– То и значит. Ученик, если таковой найдётся, должен будет доверить мне полностью распоряжаться его судьбой и жизнью. И это не просто слова, они скрепляются клятвой, а свидетелем выступает бесконечность, – старик обвёл руками воздух, как бы указывая на всё пространство вокруг.

– Значит, если бы я был Вашим учеником, то Вы бы мне помогли выпутаться из этой ситуации?

– Конечно.

– Но как? Вы же не можете отмазать меня от суда или решить мои проблемы в казарме. Я уже и не знаю что лучше, дисбат или опять возвращаться к этим сволочам… Поубивал бы их всех.

– Это моё дело как. Давай заканчивать этот бессмысленный разговор, у меня пока нет ученика.

– Постойте, как Вас зовут, извините, сразу забыл спросить?

– Меня называют Цорын Чоно, по-вашему, это значит одинокий волк. Но ты можешь называть меня Дедушка Чо.

– Хорошо, дедушка Чо, а если я захочу стать Вашим учеником, Вы поможете мне?

– Если достопочтимый Олег захочет стать учеником одинокого волка? А захочет ли одинокий волк такого ученика?

– Но… Но Вы же сами сказали, что если бы я был Вашим учеником, то Вы бы мне помогли.

– Конечно, помог бы, но ведь ты же не ученик.

– Извините, я неправильно выразился. Дедушка Чо, возьмите меня в свои ученики.

– А ты хорошо подумал? Помнишь об условии?

– Каком?

– Ты отдашь свою судьбу, свою жизнь в мои руки.

– А по-другому, никак?

– Никак. Подумай, прежде чем принимать такое ответственное решение, – старик прервал разговор, занявшись внезапно возникшими делами.

Олег отчаянно боролся сам с собой, не зная как ему лучше поступить. Этот монгол обещал помочь, но как? Этого Олег совершенно не понимал. С другой стороны, это была хоть какая-то надежда, пусть и весьма зыбкая, но всё лучше, чем ничего. В часть возвращаться было никак нельзя, там однозначно ждал дисбат. Не возвращаться – ещё хуже, тогда можно загреметь и в зону. Безвыходная ситуация… А если довериться этому монголу? Но… это его условие… что он, Олег, должен доверить ему свою жизнь. Странно как-то всё это. Но, опять же, что он теряет? С этим непонятным стариком хоть какая-то надежда.

– Дедушка Чо, я хорошо подумал, возьмите меня в ученики, – в конце концов, решился Олег.

– Твои слова ничего не значат, но тебя прислала ко мне бесконечность, поэтому так тому и быть. Подписывай договор, – и старик передал Олегу лист старого пергамента, появившийся невесть откуда в его руках.

Олег вчитался в текст и оторопел. Там чёрным по белому, или вернее синими чернилами по грязно-жёлтому фону было написано:

«Договор. 12 июня 1986 года. МНР. Я Королёв Олег Сергеевич перед лицом Бесконечности даю клятву, что с этой секунды я отдаю себя в руки Цорын Чоно, став его учеником и полностью вверяю ему свою Судьбу и Жизнь. О чём заверяю кровью».

– Но? Как Вы, дедушка Чо, узнали, что я Королёв Олег Сергеевич? И что значит, заверяю кровью? Вы что дьявол и хотите забрать мою душу? Как Мефистофель?

– Дьявол не дьявол, тебе-то какая разница, в твоём-то положении. Да не бойся, не нужна мне твоя драгоценная душа, – еле сдерживая смех, выдавил из себя старик.

– А насчёт Королёва… так ты сам мне всё разболтал, пока тут сутки в бреду провалялся. Ну, так что, подписываешь или нет?

Смех старика несколько успокоил подозрения Олега, и ещё раз вздохнув и выдержав небольшую паузу, он ответил коротко, но твёрдо:

– Я готов.

Старик снова, неведомым для Олега образом, оказался рядом и, взмахнув непонятно откуда возникшим ножом, надрезал кожу под большим пальцем его левой руки, тут же схватил правый большой палец Олега, макнул им в кровь и поставил кровавый отпечаток под текстом на пергаменте. Сам же свиток тут же улетел в огонь и весело затрещал, объятый языками пламени.

– А как же договор? – только и успел спросить окончательно обалдевший от происходящего Олег.

– А что договор? – в свою очередь удивился старик,

– Договор в силе, я просто вернул его бесконечности.