Присяга. Первый семестр

1 сентября 1979 года

Всё. Курс молодого бойца – позади, он завершён с честью, начинается долгожданная учёба. Сегодня 1 сентября – день начала занятий.

Накануне нам выдали «парадку»: китель, брюки, рубашку, галстук, белый парадный ремень, ботинки и фуражку. Опять «кольчужка» у меня коротковата оказалась. Ну, да ладно: Родина выдала, так пусть теперь она и смеётся. Наша задача: всё это «оборудовать» и отгладить, ведь до присяги всего несколько дней.

На прошлой неделе группа впервые заступила в наряд по кухне, по той самой, которая кормит всех курсантов и солдат батальона обеспечения учебного процесса, то есть двадцать человек должны троекратно обиходить около двух тысяч голодных мужиков. Предстояло сутки отработать овощерезами, работниками в варочном цеху, посудомоями, официантами. Мне повезло – поставили в хлеборезку, резать и выдавать хлеб и масло. Но в этом наряде есть принцип: сделал свою работу – помоги тем, у кого её много, как в той же верхней (самой загруженной) посудомойке. Где три раза в день вымываются горы посуды, так как идёт «железный поток», ибо посуда вся металлическая: и тарелки с бачками под первое и второе блюда, и чайники, и кружки, не говоря о ложках и вилках. А ещё «посудомоям» надо по много раз выносить и выливать огромные баки с отходами в специальную бочку-цистерну на колёсах (для нужд подсобного свинского хозяйства).

Вечером весь наряд собирается в овощерезке, где происходит коллективная чистка картошки. Начистить надо, ни много ни мало, а три стандартных лежачих ванны. Такого размера, как в обычной городской квартире. Спать наряд уходит, только выполнив план «по картошке», в любом случае на сон остается максимум часа 3–4.

Состоялось первое комсомольское собрание группы, где надо было избрать комсгрупорга. Было выдвинуто пять кандидатур, в том числе и моя, но до голосования осталось только две, так как трое (в том числе и я) заявили самоотводы. Я свой мотивировал тем, что совершенно не знаю специфику работы комсорга, а общественную работу готов выполнять в качестве редактора «Боевого листка» и члена редколлегии курсовой стенгазеты.

А комсгруппоргом избрали Лёню Гурария.

18 сентября 1979 года

Всё. Теперь шутки – в сторону. Перед вами полноценный, присягнувший солдат. 9 сентября сего года, публично произнёсший слова: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил СССР, принимаю присягу и торжественно клянусь…»

И далее: «Я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа».

Сама церемония присяги прошла в стенах училища, на центральном плацу, при большом стечении народа.

Из Лыскова на присягу приехали мама, папа и брат Игорь. После торжественного действа и праздничного обеда (с коржиком) всех нас, «военных неофитов», выпустили за ворота КПП училища, это было наше первое увольнение. Тех, к кому приехали родители, и, естественно, воронежских отпустили до утра, а остальных – только до «отбоя».

Родители остановились в местной достопримечательности, гостинице «Центральная», что на проспекте Революции (бывшей Большой Дворянской улице). Когда-то в ней находили пристанище такие известные личности, как А.П. Чехов, И.А. Бунин, В.В. Маяковский. Это действительно самый центр Воронежа. Поэтому, отведав в номере обильных плодов поволжской и воронежской кухонь, мы вышли для фотосессии.

Из первых рук узнал о судьбах своих одноклассников и одноклассниц. Наш 10 «а» был сильным классом и по уровню подготовки учеников, и по служебному положению их родителей. Но то, что из 25 человек почти все в первый же год поступят в горьковские вузы, стало неожиданностью. Значит, скоро у нас появятся свои: врачи, учителя, инженеры, переводчики, химики, речники, экономисты и офицеры.

Из нашей небольшой школьной компании Игорь Шургалин (Гоша, он же Гога) поступил в Горьковское высшее зенитно-ракетное командное училище ПВО (ещё один из класса, избравший стезю профессионального военного); Анатолий Козлов (Толич) стал студентом французского отделения факультета переводчиков Горьковского института иностранных языков; Андрей Васильев (Энри Седой) поступил в Горьковский институт инженеров водного транспорта, в перспективе – станет начальником речного или морского порта.

О судьбах своих друзей я узнавал из немногочисленных писем. Исправно пишет лишь Гоша, видать, ему тоже несладко.

Но праздник, который так долго ждали, быстро закончился, и родственники уехали. Всё, принесённое нами из родительских «закромов» в казарму (конфеты, печенье, фрукты, варенье и мёд, мази, пластыри, кусочки мыла, тюбики зубной пасты), было немедленно конфисковано начальником курса и якобы «выброшено в пропасть».

Свободного времени нет совсем, хотя по распорядку дня оно вроде как должно быть. В том числе – один час после занятий перед обедом, но сейчас мы готовимся к смотру строевой песни, и этот час маршируем на плацу, истошно вопя от голода. Затем должны предоставляться 30 минут отдыха после обеда, но уже через 10 минут нас строят и ведут наводить порядок на территории. После самоподготовки, перед ужином, также записаны 30 минут свободного времени до ужина. Но на этот отрезок времени «лапу наложил» командир нашего отделения (а я считал его неплохим парнем). Он уверен, что мы присягнули не Родине, а непосредственно ему, по этой причине он строит нас и проводит дополнительное занятие по совершенствованию нашей строевой подготовки.

В общем, начались нормальные военные будни: дневные и ночные тревоги, бег в противогазах, марш-броски, кроссы. А в связи с проверкой комиссии ВВС МВО нас поднимают в любое время суток. Под дождём мы стоим в «парадках» на плацу в полной «выкладке», то есть с автоматами, противогазами, подсумками, штык-ножами, шинелями «в скатку», вещмешками и прочим движимым и недвижимым имуществом. Стоим, мокнем под дождём и недоумеваем – зачем это надо московской комиссии?

Несмотря на жёсткий регламент наших будней и замкнутость пространства в увольнение ходить совсем не хочется. Больно смотреть на увольняемых, когда перед увольнением их по два часа осматривают, как цыгане лошадей на ярмарке, инструктируют до слёз, сначала старшина, затем курсовой офицер или начальник курса, а напоследок – дежурный по училищу. И когда они, бледные, потные и нервно вздрагивающие, выползают в 18.30 за ворота КПП, зная, что вернуться должны не позднее 21.30, то завидовать им совсем не хочется. Да, воронежских ещё можно понять: за три часа они успевают дома вкусить человеческой пищи и понежиться в ванной.

30 сентября 1979 года

На прошлой неделе наша группа опять была в наряде по кухне. Это следует запечатлеть. Мне досталась роль «официанта» в зале на 350 мест, где приём пищи осуществляется три раза в день, в три смены. Моей задачей, в отличие от функций привычного официанта, было не приём заказов и получение «чаевых», а уборка со столов неубранной посуды и всяческих объедков, подметание и мытьё полов и т.д. Свою работу после ужина закончил около 23.00 и даже успел этому порадоваться, когда узнал, что в овощерезке сломались обе картофелечистки. О, наивный! Весь наряд до шести утра не «глазки», как обычно, выковыривал из картошки, а чистил её, густо облепленную чернозёмом, вручную, затем ещё отмывал в трёх водах. А в 06.30 мы заступили на дежурства на своих рабочих местах, впереди были ещё завтрак и обед. После смены с наряда нас по случаю субботы повели на вечерний сеанс в клуб, но, честное слово, мы имеем весьма смутное представление, о чём был этот фильм.

Вчера нарисовал портрет одного курсанта нашей группы – Мартина Сергея, он его отослал родителям в Ленинград. После этого художественного сеанса окружающие меня долго корили за то, что я «зарываю талант в землю», поступив в ВВВАИУ, а не в Академию художеств. Да, знаю я цену своему «таланту»! Не без способностей, конечно, мальчик, но не более того. Кстати, меня назначили редактором «Боевого листка». Если прибавить очередь из товарищей по оружию на увековечение в портретах, учесть заказы на «блокнотную живопись» – то я уже обеспечен работой до конца учебного года.

Сдали по «червонцу» на закупку инструментов и аппаратуры для собственного вокально–инструментального ансамбля.

Получил бандероль из дома, но прежде она прошла через руки курсового офицера. Марихуаны, гашиша, героина, коньяка, водки и антиправительственной литературы обнаружено им не было. Она, хоть и растерзанная, была вручена мне.

Каждый день на утренней зарядке бегаем «бермудский треугольник», это почти четыре километра по дамбе и по берегу водохранилища, иногда с нами бегает начальник курса майор Сотсков. Ему под сорок, спортивного типа, поджарый, говорят, что кандидат в мастера спорта по бегу и мастер спорта по лыжам – или наоборот. Ясно, что из нас он тоже хочет сделать или спортивную роту, или табун лошадей. А ещё он много лет прослужил комендантом, сначала в Борисоглебском лётном училище, а затем в нашем. Лично ловил в «самоволках» курсантов, убежать от него было нереально. Мы его первый серьёзный педагогический опыт. Чувствую, что обоюдное веселье нам гарантировано.

Сегодня по «физо» сдавали бег на три километра: холод собачий, ветер с водохранилища слезу вышибает. Первый прибежал с результатом 13 минут 21 сек., последний – 18 минут, у меня 15 минут 20 сек. Трое не добежали – сошли.

12 октября 1979 года

Нам выдали тёплое нательное бельё, всей группе 52-й размер. Ну, ладно, у меня 46–48, а у Женьки Брежнева, наверное, 42–44.

Переодели нас в ПШ (полушерстяное обмундирование) и пилотки сменили на фуражки – стало значительно теплее.

Попросил родителей не высылать более «десятки» в месяц и попытался объяснить бабушке и дедушке, что на них поборы в мою пользу вообще не распространяются. Если бы не бесконечные взимания денег на «ротные нужды» и второго «червонца» на ансамбль – суммарных почти «двадцати» в месяц мне было бы более чем достаточно.

Боевые листки выпускаю еженедельно, рисую карандашами и фломастерами, по всеобщему мнению, они – лучшие на курсе, хотя отдельным личностям не нравятся критические замечания в их адрес. Но вообще-то мои листки, которые положено менять каждую неделю, ребята не выбрасывают, а хранят или отсылают в письмах домой. Рисую ребятам с фотографий портреты их любимых девушек.

Материал по предметам становится всё сложнее. «Двоек» ещё не нахватал, но утешение слабое. Особенно тяжко – по математическому анализу и аналитической геометрии. Знатоки со старших курсов говорят, что количество часов высшей математики по нашей специальности превышает даже их объём на физико-математическом факультете университета. Главное не «завалить» первую сессию.

Погода установилась прекрасная: тепло, сухо, солнечно.

26 октября 1979 года

Вчера было хождение в ночь, то есть занятия по ориентированию на местности в ночное время. Нас вывезли за город, где мы должны были по указанному маршруту выйти в указанное на карте место в установленное нам время.