Глава 2
Река

На берег легкой трусцой выбежали еще несколько боевиков. Быстро запрыгнув в лодки, они начали отталкивать их на середину реки. Предводитель последней группы орал на кого-то в соседней лодке. Суть претензий сводилась к тому, что они не успели ничего награбить, как им уже приказали возвращаться. Какое-то время его оппонент не обращал внимания на вопли, но потом ему надоело. Вскочив, он направил автомат на орущего:

– Заткнись! Я о тебе доложу!

Значит, у них есть некая субординация. Судя по тому, что возмущавшийся бандит мгновенно заткнулся, есть и какое-то подобие дисциплины. Нам приказали сесть на дно лодки. На меня при этом накинули чью-то зеленую куртку – не то чтобы из-за заботы, а скорее, чтобы не светил своей светлой полосатой майкой.

Людей в лодках было немного. Я насчитал девятнадцать человек. Но почти все с пулеметами. Правда, патронов в пластиковом жбане было уже на дне. Мы сидели на дне замыкающей лодки. Две другие были в ста метрах впереди. Из протоки, ведущей от городка к реке, выходили медленно, прислушиваясь к ночным звукам. Как только покинули протоку – рванули. Лодочные моторы были явно дороже и мощнее, чем это требовалось для неказистых суденышек боевиков.

Шли посередине реки. Ночная прохлада приятно освежала, но получить от этого удовольствие не давала неопределенность ситуации. Нас везли около часа. Один раз мы в темноте проскочили мимо нужной протоки, и пришлось возвращаться. Другая заминка была вызвана моим собратом по несчастью, которому прямо посередине реки приспичило отлить. Мне не показалось это хорошей идеей, но его наглость имела результат, и бандиты, поржав над ситуацией, лодку остановили.

Всю дорогу боевики пили найденный в коттеджах алкоголь, передавая бутылки по кругу. Хлестали прямо из горла шампанское, мартини, виски. Начало светать, когда я услышал, что лодки впереди нас сбрасывают скорость. Через несколько минут и наш рулевой повернул практически на 180 градусов и, сбросив ход, стал вилять по протоке. Если раньше стена зарослей была видна на некотором удалении (а где-то и совсем не видна), то теперь мангры^[11] нависали прямо над нами. Их причудливо переплетенные корни, усыпанные снизу ракушками, а сверху – зелеными листьями, образовывали одновременно и труднопроходимую стену, и хорошо скрывали все, что происходило за ними. Один из боевиков соскочил с лодки и, отодвинув ствол подтопленного дерева, приоткрыл проход в боковую протоку, спрятанную в зарослях. Здесь было совсем мелко; кое-где мы задевали дно. Было слышно, что лодки впереди остановились и утреннюю тишину наполнил шум выгружающихся боевиков, бряцание оружия и стук весел.

Наконец и наша лодка встала. Боевики выскакивали из нее прямо в воду. Нам велели оставаться на месте. Лодку еще подтянули к берегу и только тогда дали команду выходить. Мы оказались в небольшой речной гавани. Здесь было больше десятка лодок, стоявших друг за другом в протоке. Справа на берегу валялись ящики и бочки, как после кораблекрушения. Впереди были видны строения, похожие на палатки. Под ногами грязно. Если бы мы не карабкались по остовам полузатопленных лодок, то пришлось бы идти по этой грязи, погружаясь в ил по щиколотку. Нас подгоняли, но не толкали. Наконец мы попали в некое подобие палатки из тарпаулина^[12], натянутой на деревянный каркас; нам велели разуться и сесть на матрас, лежащий на земле.

Ну вот мы и в плену! Где и у кого – еще предстояло выяснить.

Глава 3
В неволе

Лошадиная доза адреналина, полученная прошлой ночью во время захвата, все еще подогревала мою кровь, поэтому, как только нас оставили в покое, я стал внимательно изучать наше новое пристанище изнутри и насколько было возможно – снаружи.

Тарпаулиновая палатка два на два метра и высотой около метра восьмидесяти была натянута на деревянные колья. На стене, в углу, висела какая-то одежда, видимо принадлежавшая бывшему хозяину жилища. Радио в соседней каморке ехидно надрывалось каждые пятнадцать минут: «We wish you а Merry Christmas, we wish you а merry Christmas, we wish you а merry Christmas and а Happy New Year!»^[13] В каморке было задернутое плотной сеткой окошко; рассмотреть, что еще там есть, не представлялось возможным. Из единственного окна, ведущего на улицу, были видны заросли, вода и грязный, покрытый мусором берег. Там же находились лодки, подобные тем, на которых приехала вся честная компания. Они стояли в узкой протоке одна за другой, без моторов. Настало время для более близкого знакомства с соседом.

Усевшись на матраце, я обратился к товарищу по несчастью:

– Ну что, давай знакомиться! Меня Сергей зовут.

Парень ошеломленно взглянул на меня и подавленно выдавил:

– Меня – Костя.

– Я тебя что-то не видел раньше на заводе. Ты командированный?

– Нет, я экономист. А я вас тоже раньше не видел.

– А когда ты приехал?

– Да недели три назад. А вы давно работаете? А почему я вас раньше не видел?

– Так, Костя, давай на «ты», не возражаешь? Глупо как-то «выкать», сидя на матраце неизвестно где, в плену у бандитов.

– Давайте… Давай.

– Я директор представительства компании в Нигерии, Сергей Медалин. Обычно живу в Абудже. На завод приезжаю только при необходимости, поэтому мы и не встречались. Начинал работу на заводе в Икот-Абаси директором по связям с общественностью и госорганами. Мы там столько сделали для местного населения, что вообще непонятно, что мы тут с тобой делаем. Я недавно познакомился с молодежным лидером, уважаемым в Дельте, и он был очень впечатлен нашей работой. Он считает, что наш завод может служить эталоном для бизнеса в Нигерии. Я думаю, что смогу убедить наших похитителей, что мы социально ответственная компания и не покушаемся на нигерийские полезные ископаемые. У них тоже свои принципы. Они обычно захватывают нефтяников и газовиков. Может, что-то напутали.

– А ты давно в Нигерии?

– Да уж второй год пошел. Это моя первая гражданская работа. Я вообще-то майор милиции, на пенсии. Был командиром контртеррористической группы, потом старшим инспектором по особым поручениям, тоже занимался вопросами антитеррористических мероприятий на Северном Кавказе. Довелось поработать и в миссиях ООН, в Косово и в Судане. Никогда вот не думал, что придется на себя шкуру заложника примерить.

– И что делать будем?

– Главное, не паниковать. Надо сначала понять, что происходит. Важно, чтобы они в нас не видели опасность, поэтому для них мы всегда должны казаться испуганными, слабыми или больными. И постараться их не раздражать.

Устроившись на матраце поудобнее, мы пытались поднять себе настроение шутками по поводу нашего теперешнего положения – выплескивали накопившийся стресс.

– Представляешь себе рекламную надпись: «Экстремальные туры на острова. Мы домчим вас на лодке с ветерком. Проживание в комфортабельной палатке в Дельте Нигера за счет работодателя».

– Ага, чистый воздух, отличное питание свежими экзотическими фруктами! Вы полностью ощутите на себе все прелести жизни без благ цивилизации. Попробуйте на своей шкуре лучших представителей местной фауны: ласковые комары, практически ручные сколопендры и обаятельные африканские тараканы!

Мы смеялись, описывая разнообразную рекламу экстремального туризма «в Дельту Нигера», но за внешней бравадой посторонний наблюдатель легко угадал бы затаившуюся внутри нас тревогу за дальнейшую судьбу.

Постепенно тема иссякла.

– А тебя-то как взяли? – спросил я Костю, вытягиваясь на матраце.

– Накануне я домой пришел около двух. Спать не хотелось, подумал: может, поторчать в Интернете? Подумал, подумал и не пошел. Лег спать. Проснулся от выстрелов. Подумал: вот, блин, все-таки кто-то решил напасть! Отморозки. В городке куча солдат и полиция. Пролежал минут десять, стреляют совсем рядом. Понял, что военные не справляются и надо бы куда-нибудь заныкаться, чтобы случайно не подстрелили. Куда?

Кладовка – отличное место, посредине дома, да и дверь выходит на стену. Меня наш доктор, еще когда я приехал только, инструктировал, что делать, если нападут. Я оделся, как он учил, в вещи покрепче и НЗ^[14] из лекарств от малярии и амебы взял с собой. По дороге на кухню прихватил бутылку воды. Ну и засел в кладовке. Телефон зазвонил – Ирина из протокольной службы: «Костя, в городе неспокойно (ну да, чуток неспокойно – стрельба и взрывы), сиди в доме, на улицу не выходи, забаррикадируйся». Бросает трубку. Забаррикадироваться? Не помешает, а то дверь на кухне хилая. Заваливаю дверь холодильником и подпираю диваном, входную дверь – столами. Пробираюсь к кладовке и слышу крики совсем рядом: «Есть кто дома?» Ага, как будто кто-то подойдет к двери и спросит: «Кто там?» Блин, где же полиция?! Они же рядом живут!

Взрыв, стрельба по двери, еще взрыв – крепкая дверь. Ха, хрен достанете! Слышу удары по двери, явно кувалдой долбят. Хреново! Удары прекратились, слышу беготню по дому, ну где же полиция? Открывается дверь – стоит негр с «калашом», говорит: «Вставай, пошли!» Я ему: «У меня малярия, мне нельзя в джунгли. Он что-то прогавкал, я не понял. Размахался автоматом, пришлось идти. Говорю: «Мне нужно взять таблетки», а тот пихает меня к выходу. Вышли на улицу. Орет: «Где деньги?» Я: «Какие деньги? Нет денег». Он злится. Показывает в сторону дома напротив, спрашивает, кто там живет? Я говорю, что не знаю. Звереет, кричит: «Где еще белые живут?» Я ему: «Не знаю, я тут недавно». Пинает меня под зад и отправляет с одним из своей группы.

Идем в сторону домиков менеджеров. Навстречу нам бегут по одному боевики. Когда проходили мимо футбольного поля, к нам подбежала группа из шести человек во главе с улыбающимся мужиком с рацией. Ему я объяснил, что у меня малярия и мне нужны таблетки, они у меня в комнате. Он обещал их взять (ни хрена, конечно, не взял). Он отправил с нами еще одного боевика, а сам побежал дальше в сторону моего дома. Мы шли не торопясь, конвоир постреливал из «калаша» в воздух. Когда подходили к домам, где жили военные, парни заметили бегущую фигуру вдалеке слева. Стрельнули пару раз, фигура упала. Боевики начали орать: «Ты кто? Иди сюда!» Он, конечно, не пошел. Мы двинулись дальше