Анечка сидела за столом с воём кабинетике и что-то быстро писала. Кабинет у неё действительно был таких размеров, что в него больше двух человек протиснуться никак не могло. Зато сразу было видно, что хозяйка кабинета женщина. Прежде всего – запах. Запах какой-то весенней свежести, а не прогорклой вони табачного дыма. Какие-то картинки на стенах, цветочки на подоконнике. Аккуратненько и чистенько, как в дорогих салонах. Главное, что всё на своём месте и ничего лишнего. Из таких кабинетов и уходить не хочется, а если в этом кабинете ещё и трудится понравившаяся тебе девушка, то хочется остаться здесь на весь рабочий день. Здесь за закрытой дверью, кажется, что идёт совсем другая жизнь. Тихая, открытая и спокойная, без ругани и грязи. Без насмешек и подлости. Звук захлопнувшейся двери, оторвал её от бумаг, и она подняла глаза.
– Здравствуй Виктор. Проходи, присаживайся. – Она тут же подняла со стола чайник, чтобы долить в него воды. – Кофе будешь?
Виктор в ответ кивнул головой, пытаясь выгнать из себя скверное настроение.
– Здравствуй Аня. Спасибо, нет.
Анечка подозрительно посмотрела в кислое лицо Виктора и поставила электрочайник на место.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Понятно то, что ты разочаровался в своём эксперименте. Времени у тебя в обрез, а в голове бардак из кошмаров, как ты говорил, просмотренных снов, и кроме разочарования ты сейчас ничего не испытываешь.
Анечка была настоящим психологом и на раз раскусила состояние Виктора. Тому стало как-то неуютно, и он заёрзал на жёстком стуле.
– В чём-то ты права…
– Не в чём-то, а в принципе, да и в деталях тоже. Что, кончился естествоиспытатель? Получил по соплям и раскис, как девица?
Её голос крепчал, а Виктор, вдруг, почувствовал, как ему стало неуютно в этой тихой гавани. Хотелось уйти и больше сюда не возвращаться. Но если он это сделает, он больше Анечку никогда не увидит. Хотя, увидеть-то увидит, но таких доверительных отношений с ней у него уже больше не будет. Это он понимал чётко и ёрзал на стуле от внутреннего дискомфорта.
– Ты хочешь и мне стул сломать?
– Послушай Аня. – Виктор перестал ёрзать и попытался перехватить инициативу. – Если бы ты сама видела этот бред, то вела бы себя точно так же. Видимо я поспешил с этим полем. Да и не каждому это под силу.
Анечка успокоилась и неожиданно улыбнулась.
– А кому под силу?
– Не знаю. Наверное, каким либо творческим личностям – учёным, например.
Анечка тихо вздохнула.
– Ты плохо настроился и совсем не поверил в свои силы. Я говорила тебе, что информационное поле может открыться только сильному человеку. Расскажи, что ты видел? Мне интересно будет послушать.
Виктор хотел встать и уйти, но под её волшебным голосом, остался сидеть на месте. Неужели ей это может быть интересно?
– Я видел их обоих – Кривого и Сидора. Причём они были вместе и о чём-то говорили. Я попытался их задержать, но они будто растворились в воздухе. Потом ещё какая-то тень за мной бегала. Звенящий трамвай. Чушь полная.
Внимательно его выслушав, Аня всё же набрала в чайник воды и включила его в сеть. Она молчала, пока чайник не закипел, потом разлила кипяток в две чашки. Насыпала в них по ложке кофе и столько же сахара. Одну поднесла Виктору.
– Выпей и расслабься. То, что ты их видел, может означать, что они всё же в городе и это уже хорошо. Это уже информация. – Она отхлебнула маленький глоток из чашки. – Насчёт тени пока ничего тебе не скажу, но это тоже интересно. За ней нужно будет понаблюдать.
Виктор отхлебнул горячий кофе и обжёг язык. Это опять вернуло ему скверное настроение. Он отодвинул от себя чашку и резко поднялся со стула.
– За кем наблюдать?! Бред это всё! Извини, что втянул тебя в это дело. Времени у меня нет, что бы сейчас сны разгадывать. Не нужно это было делать с самого начала. Это во мне юношеский максимализм взыграл.
Виктор выскочил из кабинета и хлопнул, от досады на самого себя, дверью. Дверь, как ему показалось, отрезала его отчего-то чистого и правильного навсегда. Махнув на всё рукой, и стараясь забыть это всё, как сон, он вернулся в свой кабинет. Где-то в глубине его «белой сферы», мелькнуло что-то интересное и важное, а главное он понял, что с этим «интересным» он сможет понять весь тот бред прошлой ночи. Информационное поле уже не отпускало его, крепко держа в своих объятиях.
Где-то через час, позвонил Ерёма и назначил встречу в условленном месте. Настроение понемногу стало возвращаться к нему, и Виктор понёсся, сидя в служебной машине на встречу со своим осведомителем. На лавочке в парке Горького Ерёма, одетый в какое-то рваньё, оглядывался по сторонам, будто ожидал своего очередного задержания. От него несло тухлятиной, вперемежку со стойким запахом сивухи. Виктор сел рядом, воротя голову от нестерпимого амбре.
– Ты на свалке ночевал, что ли? Несёт от тебя, как от мусорного бака.
Ерёма усмехнулся в ответ.
– После твоих заданий ещё и не так другой раз воняет. Хотя у вас в ментовке воняет и почище.
– Следи за базаром лишенец, а то вонять будешь совсем по-другому.
Виктор сразу осадил спесивого агента. Тому нельзя было давать воли ни в выражениях, ни в действиях, чтобы не почувствовал своей инициативы. Мужик был резким и непредсказуемым, как и все отмороженные убийцы. Только на коротком поводке и никак иначе. Ерёма знал за собой грешок и понимал, что Виктору стоит только поднять палец, и он будет сидеть лет пять это в лучшем случае. Прокашлявшись в кулак и осмотревшись по сторонам, Ерёма тихо произнёс:
– Кривого твоего видели у цыган на хуторе за городом.
– Откуда эта информация? – Виктор чуть не взлетел с лавки, но сдержался. – Не сам ли часом придумал, чтобы отмазаться.
Ерёма обиделся и отвернулся в сторону.
– Сегодня с утра на рынке Чалкаша встретил. Он у их барона вроде водителя – охранника. Ездили по родственникам куда-то к морю. Наверняка за очередной партией дури. Говорил, что у сестры барона ночует уже вторую неделю Кривой. То ли сестра приглянулась, то ли на дно там залёг.
– Вот, значит, как? Что ещё Чалкаш говорит?
Ерёма возмутился.
– Тебе мало, Шилов? Что просил узнать, то и получай. Ничего другого я не знаю.
Виктор похлопал его по плечу, успокаивая.
– Хорошо, хорошо. И на том спасибо.
– Спасибо и конфеты не пью.
Время рассиживаться с уголовником у Виктора не было, и он, сунув ему сотню на поправку, чуть ли не бегом кинулся к машине. Это было уже что-то. Вернувшись в управление, он застал в кабинете Сорокина. Тот, только Виктор вошёл в кабинет, начал говорить:
– Похоже, отыскали Сидора. На Северном, у одного барыги обитает.
– Откуда известно?
– Володя Григорьев раскопал какого-то древнего деда. По его словам Сидора видели именно там и не раз. Продавщица в магазине на Толбухина рассказала, что видела незнакомого, похожего на фото, в её магазине. Володя сейчас там крутится у магазина этого. По Кривому пока пусто. Вадик роет в этом направлении.
Виктор потёр руки, в предвкушении задержания этих двух гавриков.
– Хорошо. Уже хорошо. Вызывай всех сюда, кроме Григорьева. Поедем Кривого брать.
Сорокин удивился такому совпадению.
– Не уж-то нарисовался? И где?
– У цыган он. На Шубниковом хуторе.
– Кажется, сдвинулось всё с мёртвой точки, а командир?
– Не говори гоп, а то сам знаешь.
Задержание Кривоева – Кривого на цыганском хуторе прошло обыденно, без каких либо эксцессов, за исключением того, что когда Виктор с оперативниками зашли в дом, в котором должен был находиться сам Кривой, невесть откуда, дом мгновенно наполнился детьми разных лет и женщинами. Они, словно тараканы выползали со всех углов и что-то лопотали на своём непонятном языке, хватая постоянно оперативников за руки и за ноги. Создавалось ощущение, что задерживали сейчас их самих. Вадик Пирогов, отбиваясь от насевшей на него детворы, крикнул громко на весь дом:
– Караул, окружают!
То ли испугавшись его громкого голоса, то ли поверив ему на слово, что дом действительно окружают, маленькие тараканы мгновенно исчезли из поля зрения. Кривой лежал на кровати, погружённый в мягкие перины и смотрел телевизор. Когда группа захвата предстала перед его глазами, Кривой даже не удивился, будто ожидал их уже несколько дней.
– Не уж-то за мной, начальник? – Кривой выпустил из ноздрей две мощные струи дыма и загасил окурок «примы» в чайном блюдце. – Не убивал я Натали, мамой клянусь.
– Чего тогда хоронишься? – Виктор вплотную подошёл к кровати и взял запястье Кривого в жёсткий захват. – Пришёл бы к нам. Посидели, поговорили по-человечески.
– Ну да. Потом по-человечески лет на десять в Сибирь.
Он скривился от боли, когда, Виктор выкручивал ему руку назад и надевал наручники.
– Если не виноват, отпустили бы на все четыре стороны.
– Так я и так не при делах.
– Время покажет. – Пирогов с Сорокиным подняли Кривого с кровати и под дружные причитания многочисленных домашних приживалок, повели его на выход. – Посидишь, пока, подумаешь.
Кривой усмехнулся.
– Мне, начальник, думать уже нечем. В ваших же застенках все мозги выбили. Так что думать вам самим придётся. Суток трое, я полагаю, вам хватит?
Сорокин толкнул его в спину, придавая ему необходимое ускорение.
– Справимся гораздо раньше. Ты уж не сомневайся.
Отправив «цыганского барона» В КПЗ, все собрались в кабинете. Настроение у всех кроме Виктора было приподнятое. Ребята дружно шутили и посмеивались над собственными шутками. Однако день ещё не закончился и неожиданные сюрпризы не переставали собой радовать весь убойный отдел, проявляясь в самых неожиданных вариантах. Как только все расселись по своим рабочим местам, в кабинет зашёл улыбающийся Григорьев. Виктор строго на него посмотрел и не менее строго спросил:
– Почему пост наблюдения оставил? Что с Сидором?
Володя улыбался, словно именинник.
– Сидор уже доставлен мной в КПЗ и находится там уже несколько минут.
Это была настоящая удача.
– Ты его что? – Сорокин восхищенными глазами смотрел на товарища. – Сам задержал?
Григорьев скромно повёл плечом и опустил глаза долу. Ни дать ни взять сама застенчивость и скромность.
– Ну да. Сам.
– Почему нас не вызвал на усиление? – Плохое настроение начальника давало себя знать. – Сидор не слабак, и разыскиваем мы его за возможное убийство, а не за кражу.
– Да он сам ко мне подошёл. Говорит, что узнал, что его разыскивают, и решил сам сдаться. Я его без наручников привёл. По дороге клялся и божился, что это не он Пушкарёву замочил.
– Ладно. Доставил и доставил. – Виктор сменил гнев на милость и уже более спокойным голосом спросил у Григорьева:
– Ты хоть догадался их вместе не садить? Я имею в виду Кривого и Сидора.
– Само собой. Это же прописная истина – не садить вместе фигурантов по одному делу.
– Добро. – Виктор опять нахмурил лоб. Нехорошее предчувствие не покидало его ни на минуту. – Теперь в течение завтрашнего и сегодняшнего дня мы должны установить истинного убийцу Пушкарёвой. Всего-то ничего.
Толик Власов поднялся из-за стола и подошёл к Виктору.
– Шилов. На тебе лица нет. Может, объяснишь, что происходит?
Виктор махнул куда-то в сторону рукой и отвернулся к окну.
– То, что задержали Кривого и Сидора – хорошо. Но скажите мне люди добрые, что мы им предъявлять будем? Эти двое, урки тёртые. И если вы сами заметили, дали себя взять, как ни в чём не бывало. Они уверены оба, что нам им предъявить нечего. Вернее знает один, а второй и так знает, что невиновен. А потому, пока не найдём самую главную улику – развалятся наши обвинения им, как карточный домик.
– Что делать будем, командир?
– Искать нож! Вот самая главная улика, которая припрёт к стене одного из них!
Вадик Пирогов вздохнул так уныло, что от хорошего настроения не осталось и следа.
– Искали уж. Всё перерыли, что можно.
– Значит не всё. – Виктор ударил ладонью по столу. – Отправляйтесь в адрес. Ищите нож. Ковыряйте стены и вскрывайте полы. Нож завтра должен лежать у меня на столе!
– Понятно. – Сорокин поднялся из-за стола. – Чего сидим? Чего ждём? Приказ слышали?
Ребята нехотя поднимались со стульев и уже без улыбок покидали кабинет.
Оставшись один, Виктор хотел было наведаться к Анечке, но передумал. Говорить об информационном поле не хотелось, а хвастаться мимолётными успехами был не приучен. Тяжко вздохнув, он поднял телефонную трубку и велел дежурному привести к нему Кривого для беседы. Проговорив с обеими уголовниками более трёх часов, Виктор так и не выявил для себя ничего нового. Алиби каждого из них, казались безупречными. Но это лишь на первый взгляд. Всё, что наговорили ему Сидор с Кривым, нужно было тщательно перепроверять, на что должен был уйти весь завтрашний день. Время сдавило его словно тиски. Виктор задыхался в этих тисках, суматошно дёргая руками и ногами, чтобы освободить хоть какую часть тела из их смертельного захвата. Это было важно. Пока хоть что-то работает и находится на свободе – он не проиграет этой схватки. Пусть не поднимаются руки и скованы невидимыми цепями ноги, но остаётся свободной голова. Нужно думать. Крепко думать. Неожиданно пришло умиротворение и спокойствие. Кто-то голосом Анечки шептал ему в ухо какие-то приятные слова, от которых становилось легко и спокойно. Тело расслабилось, освободив давление скрученной до предела пружины, и приятное тепло разлилось по всем мышцам. В голове образовалась спасительная пустота, которая накрыла его с ног до головы словно куполом. Незаметно короткий осенний день сменился вечерними сумерками, и взглянув на часы, Виктор с сожалением снял с себя этот купол и стал собираться домой.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке