– Не вы одна, мы все внесли лепту в общее дело, – Ромов разорвал синхронизацию биофона с манипулятором. – Я пойду, но как только включите вашу гроздь, непременно доложите.

– Слушаюсь, Александр Федорович.

– Удачи, – похлопал по манипулятору Ромов и направился к выходу.

Рита кивнула и, посмотрев на схему сборки, продолжила спайку графитовых пластин с живыми клетками. До создания квантона оставалось два часа работы.

Но сюрприза не было, в штатном режиме включенный блок на роботизированной платформе показал высокую проводимость волокна и полную сохранность информации. Квантон работал, теперь дело за гравитацией, а точнее – за постройкой реактора.

Двигаясь с помощью экзоскелета по строительной площадке, Балов искал Ромова – непростая задачка. Работая наравне со всеми, Александр Федорович спаивал свинцовые пластины в армопоясе первого блока. Невзирая на статус руководителя, он был прикреплен к бригаде сварщиков и каждую минуту личного времени проводил в космосе. Даже шеврон на скафандре имел скромный номер бригады без иных опознавательных знаков. И вот как найти руководителя в большом «муравейнике», где один куда-то летит, другой что-то несет, третий работает резаком, четвертый, пятый… десятки людей постоянно что-то делают, смена сменяет смену, процесс не останавливается ни на минуту. И все в одинаковых скафандрах, разве что шевроны разные. Балов растерянно смотрел на все это и не понимал, с чего начать поиски, он почему-то думал, что Ромов будет парить над стройкой, наблюдая за процессом.

– Александр Федорович! – сказал в общий чат Балов, – Пожалуйста, подымите руку, это Тимур Балов, не могу вас найти среди космонавтов.

Большая часть сотрудников обернулась, и только один, державший лист перед спайкой, отважился ответить в рацию: «Что стряслось, Тимур? Зачем говоришь по общему чату, он для команд бригадира».

– Извините, не могу понять, где вы.

– Тут, – отпустив лист, поднял руку Ромов. – Потерпи пару минут, сейчас прихватим пластину, и приду. Хочешь – лети в модуль для отдыха, там и поговорим.

– Принял, – отключаясь от чата, показал большой палец Балов.

Но «пару минут» затянулись надолго, Балов в монотонном ожидании строил пирамиду из бутылок и пытался разбить её сжатой в кулак перчаткой скафандра, как в боулинге. Не всегда получалось, но в целом игра оказалась азартной и неплохо убивала время.

– Простите за бардак, – останавливая разлетающиеся от удара бутылки, сказал он вошедшему Ромову. – Мы так развлекались на «Омеге».

– Страйк хоть выбил? – поймав одну из бутылок, спросил руководитель.

– Пока нет, – покраснел Тимур.

– Так, ладно, – Ромов сел за стол. – Зачем выдернул с рабочей площадки?

– Александр Федорович, можете поздравить нас, лаборатория собрала 1010 квантонов, – с гордостью заявил Тимур. – Процент брака неизбежен, но, как и задумывали, УэР будет 1006, осталось малое – подключить мозг к телу.

– Отличная новость, – улыбнулся Ромов.

– Мы даже залили информацию: медицинские данные, исторические справки, научные изыскания, по сути, как только УэР включится, он уже будет полноценной личностью.

– Первый раз о таком слышу, разве так можно делать?

– Почему нет? – удивился Тимур. – Мы же для себя делаем, а не «пустого» робота на продажу.

– Ну что ж, – Александр Федорович встал, собираясь на выход. – Делай, как считаешь нужным. Ты руководитель проекта, и как только подключишь голову, приглашай на знакомство, – он протянул руку.

– Вы, наверное, забыли, – пожав протянутую руку, сказал Тимур. – Нужна низкая гравитация, я говорил об этом.

– Блок постоянен на 70 процентов.

– Знаю, – замялся Тимур. – Давайте включим на пару часов для установки квантонов. В теории должно сработать.

– Палыч меня съест за такое, – покачал головой Ромов. – Это останавливать стройку, а мы и так отстали от графика.

– УэР поможет нагнать, когда мы его соберем, – стоял на своем Балов. – Восемь часов – и у нас будет умный робот.

Ромов взял в руки рацию и запросил бригадира. Тот долго слушал доводы обоих о важности проекта и гипотетической помощи, а когда настал момент принятия решения, Палыч ответил емким «Нет». Правда, следом разъяснил почему – даже час включения недоделанного реактора может привести к необратимым последствиям, никто так не рисковал и не будет рисковать под его руководством. Вывод – ждать окончания сборки. В конце убедительной речи Палыч не без иронии добавил: «Если нужно было запустить реактор еще вчера, то милости просим в бригаду, найдем, чем занять свободные руки ученых». Александр Федорович заиграл желваками, но золотое правило «не мешать профессионалам делать свое дело» никто не отменял.

– Гравитация, говоришь, – подойдя к иллюминатору, Ромов почесал в затылке. – Как насчет Марса? Его гравитации будет достаточно.

– В теории да, – немного растерянно ответил Балов. – А как же договоренность с Землей, мы обещали не колонизировать Марс?

– Ты обещал?

– Нет.

– Вот и решили проблему, – скупо ответил Ромов. – Я обещал – я и не буду.

– Это не просто сделать, – рассуждал Балов. – Надо будет спустить лабораторию. Нужно топливо, провиант, там надо как-то жить. Это же мертвая планета!

– Спутник тоже мертвый, – посмотрел на него Ромов. – Но сейчас там живет полмиллиона граждан, и колония растет.

– Луна – немного другое, – оправдывался Балов.

– Не пойму тебя, ты хочешь собрать робота?

– Да.

– Марс для этого подходит?

– Да, условия почти идеальные, гравитация мягкая, плюс отсутствие влажности.

– Вижу цель, не вижу препятствий, Балов, – надевая шлем, подытожил Александр Федорович. – Скажу Палычу, что снимаю две бригады для работы на поверхности. Обустраивайте модуль, – он защелкнул шлем и по громкой связи добавил: – Будем осваивать пески Марса. Кто, если не мы?

– Приказ принят, – отрапортовал Балов.

– Выполняй, – поднял большой палец руководитель и поспешил обратно на стройку.

На запуск лаборатории, или начало колонизации Марса, ушло несколько месяцев. Первым этапом стала доставка груза, тратить топливо на подъем и спуск – очень расточительное занятие, так что пришлось построить лифт. Благо атмосфера тонкая и гравитация не такая сильная, как на Земле. Все это позволило в кратчайшие сроки запустить платформу, способную перемещать с низкой орбиты малогабаритные предметы: провиант и инструменты. С людьми сложнее, но в герметичных экзоскелетах высокие нагрузки при спуске были вполне терпимыми. Следующим этапом стало создание микроклимата, на его формирование за счет ресурсов «Альфы» уходило огромное количество воздушной смеси. Нужно было постоянно пополнять запас, что отвлекало от главной миссии. Решение нашлось – за два рейса автономных барж, разумеется, контрабандой, колонисты собрали генераторы воздуха, причем настроили их так, что, забирая насыщенную углекислым газом атмосферу, установки преобразовывали её в пригодную для дыхания смесь. Излишки отправляли по тросам на низкую орбиту, закрыв потребности «Альфы» на треть. Следующий этап – добыча воды, тут все просто. Растопка льда давала нужный объем, более того, как и с воздушной смесью, излишками обеспечили большую стройку на две трети. Осталась самая сложная проблема – провиант, нужны были семена и грунт, чтобы вырастить органическую массу, из которой можно сделать сублимат, и если грунта на Марсе было в избытке, то за семена пришлось переплатить втрое, и то доставили не всё, что купили. И вот так модуль лаборатории постепенно превратился в полноценную колонию на тысячу человек, и более того – колония прирастала новыми зданиями. Одна маленькая задача потянула за собой целую гроздь назревающих решений. Не все получилось, как задумывали, но то, что на Марсе жить комфортнее, чем в космосе, сомнений ни у кого не осталось.

– Ну что, Балов, сегодняшний день войдет в историю человечества как великий? – зайдя в комнату сборки умного робота, спросил Ромов.

– Доброе утро, – управляя хирургическим манипулятором, поздоровался Балов.

– Доброе, – Ромов вывел на экран биофона данные по сборке. – Так ты почти закончил? Поздравляю!

– Ага, – увлеченный работой, пробубнил Балов. – Пять минут, и можно включать сознание.

Титановый корпус переливался всеми цветами радуги, неподвижный робот казался безжизненным, но с каждым вживлением квантона его электронный мозг получал терабайты знаний, расширяя горизонты мышления. Внешне он не отличался от собратьев: тело штурмовика (все-таки эта модель сама прочная и неприхотливая в использовании), полноценные кистевые протезы, речевая маска и военные визоры. УэР как под копирку был похож на своих собратьев. Но если заглянуть в его начинку, то брови полезут вверх от удивления – этот робот был по-настоящему уникальным.

– Всё, – снимая шлем, прошептал Балов, и визоры УэРа зажглись темно-синим светом.

Робот закрутил головой, оценивая ситуацию, и, как только отсканированные данные поступили в мозг, он механическим голосом заговорил:

– Хотел бы сверить дату, сэр!

– Первое сентября, 2235 год, 12:40 после полудня, – посмотрев в биофон, ответил Ромов.

– Тридцать три секунды?

– Все верно, – ответил Ромов. – Давай знакомиться, умный робот!

– Я вас знаю. Это большая честь – работать под вашим руководством, Александр Федорович, – ответил помощник.

– «Большая честь», – улыбнулся Ромов, покосившись на Тимура. – Ты ему прописал подхалимство? – Балов отрицательно замотал головой. – Как тебя называть, робот? У тебя есть имя?

– Нет, сэр, имени нет, насчет подхалимства вы не правы, это констатация фактов.

– Да уж, тебе палец в рот не клади, откусишь, – рассмеялся Ромов.

– Вы смеетесь, потому что недовольны, или это элемент радости? – отреагировал робот.

– Смеюсь потому, что общаюсь на равных с умной машиной, никогда бы не подумал, что доживу до этого момента, – улыбнулся руководитель. – Так как тебя называть, УэР?

Робот сузил визоры, анализируя большой массив данных, причем это выглядело немного забавным – его голова слегка подрагивала в такт кончикам пальцев. А когда он снова закрутил головой и вывел на речевую панель улыбку, Балов и Ромов переглянулись.

– Я же ваш робот? – неожиданно спросил помощник.

– Да, – с улыбкой ответил Александр Федорович.

– Тогда хочу имя Рей.

– Мой пастырь, – Ромов еще сильнее улыбнулся. – Мой спутник, мой друг, ты знаешь иврит?

– Да, сэр, – ответил помощник. – Я знаю все языки мира.

– Замечательно, – похлопал его по плечу Александр Федорович. – Добро пожаловать в команду, Рей, – он повернулся к Балову. – Поздравляю, Тимур. Это успех!

Со временем умный робот составил прогноз для всех жителей будущего терминала. Ведомый идей великой стройки, Рей организовал работу персонала таким образом, что сборка ядра не просто ускорилась – она пошла с опережением графика. И даже такие скептики, как Палыч и Джонс, стали прислушиваться к расчетам УэРа. Это вам не корректор желаний с десятичной вероятностью, тут анализ ситуации шел на тысячные доли процента, а значит, ошибочный результат был виден заблаговременно.

Надавив на гашетку экзоскелета, Тимур поспешил к кораблю Ромова. Умный робот не отставал, контролируя путь.

– Сэр, рекомендую снизить скорость, – вышел на связь по рации помощник. – Мы почти прибыли. Напомню, по графику у руководителя сон.

– Не гунди, Рей, – замедляя двигатели, ответил Тимур. – Сам же сказал, расчет требует немедленного решения.

– Не совсем так, сэр, я сказал, на принятие решения понадобится двадцать четыре часа.

– По-твоему, земные сутки – это много? По космическим меркам это означает – решение следовало принять еще вчера, а не сегодня, – он дернул люк входа. – Черт, закрыто! Точно, спит, – Балов гневно посмотрел на робота. – Открыть сможешь?

– Одну минуту, идет синхронизация, – ответил Рей. – Не понял про вчера, можете пояснить?

– Могу, но потом, – открывая люк корабля, сказал Балов.

Удивительно, но Александр Федорович не спал, он стоял напротив иллюминатора и завороженно рассматривал колонию. В его руке был корректор желаний, на экране читался запрос:

Уведомление корректора желаний: «Общая мечта увидеть схождение благодатного огня выполнена на ¼, очередная возможность осуществить задуманное может наступить через сто двадцать дней. Составить план реализации, господин Ромов?»

Вошедшие гости, пройдя в каюту, попытались заговорить, но Ромов даже не обернулся.

– Я прошу прощения, – еще раз тихо попытался привлечь внимание Тимур. – Но вы должны это увидеть.

– Очередной расчет, – не оборачиваясь, усмехнулся руководитель и выключил биофон. – Устал я от этих ваших подсказок как жить, да и какой в них прок, если финал один на всех?

– Сэр, это очень важно, – вмешался умный робот. – Понадобилось несколько месяцев на сбор данных. Сразу после первого включения я заметил системные файлы у всех машин, связанных единым алгоритмом. Сбор данных шел непрерывно, без возможности остановки. Разве что путем поломки устройства.

– О чем ты, Рей? – обернулся Ромов.

– Все потоки информации связаны единственным запросом корректора желаний, – ответил робот.

– Каким еще запросом? – руководитель напрягся.

Рей подошел к хозяину и вывел на панель биофона инфографику корректора желаний, автором которой был Стив Мору. Предсказуемо, что политик хотел поквитаться за пощечину с терминалом «Омега», но чтобы с таким размахом дать ответ – не верилось. По данным инфографики, корректор использовал половину человечества, дабы просчитать возможные ошибки на пути к достижению цели. Невероятный массив данных с погрешностью расчета в тысячные доли процента.

Листая график исполнения, Ромов мрачнел, понимая жестокость задуманного. Почти все, кого он любил и уважал, обречены на гибель в этом противостоянии.

– Это можно изменить? – с дрожью в голосе спросил руководитель.

– Можно, но не всё, сэр, – ответил Рей. – Мы поэтому и пришли к вам. Оптимальный вариант – бросить всё и вернуться назад в течение двадцати трех часов. Пираты пока слабы, они ждут постройки и не смогут причинить нам вред, потери будут, но незначительные. Если остаться, достроить реактор и запустить ядро «Альфы», шансы на урегулирование конфликта мирным путем равны десятой доле процента. Все, кто останутся на «Альфе», останутся здесь до конца своих дней.

– Построить терминал и умереть, – сглотнув подступивший к горлу ком, прошептал Ромов. – Как же это до омерзения предсказуемо, только человек мог такое придумать.

– Я не уйду, – воинственно заявил Тимур.

Строго посмотрев на подчиненного, Александр Федорович дрожащей рукой открыл бутылку с водой и сделал большой глоток. Затем нервно зашагал по каюте, вдавливая стельки в пол, в тишине слышалось потрескивание электромагнита от нажатия стоп.

Паника нарастала.

– Покажи, что будет с колонией, – прекратив ходить, резко приказал Александр Федорович.

– Судьба колонии привязана к расчету, – ответил робот и вывел инфографику.

Поначалу все выглядело обнадеживающим, настолько, что Ромов и Балов даже переглянулись, намекая друг другу – вот оно, решение, но когда робот показал 2241 год, холодок пробежался по спинам и на висках проступил липкий пот от ужаса увиденного. Под предлогом экспансии на Марс мировое правительство за несколько дней уничтожит все, что строилось годами. С особой жестокостью территория будет зачищена от неугодных колонистов.

– Надо защищаться, – яростно заявил Балов. – Начнем разработку оружия. Мы придумаем, как остановить Землю.

– Сейчас февраль 36-го года, а уже в сентябре, когда пираты поймут, что ядро создано, транспортные нити «Глобал Энерго» будут заблокированы, – ответил Рей. – Через два месяца наступит голод, потом из-за износа системы доставки придется покинуть колонию.

– Не заблокируют! У нас контракты! – возмутился Балов. – Мору не посмеет. Общественность не позволит.

– Боюсь, что позволит, – ответил Рей – Единственный выход, сохраняющий жизнь большинству участников миссии, – отказаться от дальнейшего строительства, – стоял на своем умный робот. – Все остальные решения приведут к жертвам.

– Как ты узнал про этот запрос? – строго спросил Ромов.

– Я уже говорил, сэр, – вывел на речевую панель улыбку робот. – После включения обнаружил отправку данных, связанных единым алгоритмом корректора желаний. Потом понял, что вся электроника, как нити паутины, собирает информацию, подключился к устройству и нашел нужный запрос.

Подойдя к роботу, Ромов отстегнул от биофона подаренный Джобом прототип корректора желаний. Неприметный гаджет, похожий чем-то на панель биофона – тот же сенсорный экран, матрица для светового интернета, камеры, синхронизатор. По сути, корректор – некая надстройка для обычного бифа, умный органайзер для постоянного нахождения в сети. То, что устройство собирает личные данные, не было секретом, но то, что у этого сбора была такая мерзкая цель, как минимум незаконно и аморально.

Робот попросил разблокировать гаджет.

– Хочешь сказать, они следят за нами? – сняв блокировку, спросил руководитель.

– Да, сэр.

– Это надо остановить, – бросил идею Балов.

– Можно, но корректор перестанет давать четкий прогноз, по сути, это поломка устройства. Но позвольте я сначала докажу свою правоту.

Ловко работая кистевыми протезами, Рей открыл внешнюю панель гаджета и подключился к начинке. На речевой панели появилась красная линия, визоры задергались, и робот повернул голову к хозяину.

– Сэр, вы должны знать, с вашего устройства есть доступ еще к одному запросу, – робот вывел наполовину закодированную инфографику. – Он полностью идентичен расчету господина Мору, но сделан вашим другом Джобом Сью.

– Что значит идентичен? Джоб замешан в этой мерзости? Ты уверен? – сыпал вопросами Ромов.

– Да, сэр, – ответил Рей.

– Покажи, – приказал руководитель.

Робот разделил экран на две половины и вывел оба расчета для сравнения. Данные Джоба повторяли запрос политика с единственной разницей – некоторые линии развития были затемнены, и без особых ключей доступа невозможно было увидеть предначертанное.