– В десять Вы уже назначили совещание по кулинарным рецептам. – Напомнила девушка.

– Да? Ну, значит на одиннадцать часов. Должны присутствовать Марк Павлович, Олег Афанасьевич и Андрей. Не сисадмин! Ясно?

Верочка, записывая в блокнот, кивнула головой.

– Вот и до тебя очередь дошла, Андрюша. Поделись, что ты там надумал.

– Кирилл предлагал писать о личной жизни политиков и вообще известных людей, а я думаю эту тему надо расширить. У меня есть такая задумка, сравнивать жизненные пути двух одноклассников. Скажем один из них министр, а второй токарь. И подробненько биографии каждого, на пол странички.

Зубрилин молчал. Только правая бровь на его лице то поднималась, то опускалась. «Движеньем брови наш шеф мысли собирает. Не будем ему мешать», – говорил в таких случаях остряк Ефимов.

– Ты думаешь, будущие токарь и министр могли учиться в одной школе? – Наконец спросил главный редактор.

Андрей поправил очки со стеклами без диоптрий, которые носил исключительно по просьбе своей жены, так как ей нравились мужчины в очках, и сказал:

– Ну не обязательно, что токарь. Но в любом случае кто-то из одноклассников, у кого жизнь сильно отличается от своего высокопоставленного друга детства.

– А почему ты решил, что они друзья детства?

Андрей опять поправил очки. Это показывало, что он нервничает. Были дни, когда он в нервном возбуждении мог снять очки, и сильно сжав их, сломать. А вечером бежал в магазин «Оптика» и покупал новые.

– Петр Никитич, Вы уже начинаете придираться к моим словам. Какая разница – друзья или не друзья, главное, что учились вместе.

– Убедил. Есть что-то в твоем предложении рациональное. – Зубрилин повернулся к Верочке. – Поняла? В пятницу в двенадцать. Из участников обойдемся Андреем и Олегом Афанасьевичем. Так, поехали дальше. Нашего уважаемого ветерана мы оставим на сладкое, а пока заслушаем Игоря.

Начальник отдела криминальной хроники повернулся в пол оборота к Зубрилину.

– Вы знаете, ничего я этакого предложить, наверное, не могу. Ни тем новых, ни рубрик интересных. Мое мнение по вопросу поднятия популярности газеты такое – нужно раз в неделю давать рекламную зацепку, наподобие такого: «На следующей неделе, в среду, в нашей газете будет ух какая статья! Не пропустите!». Вот, а когда подойдет обещанная дата, то в этот день сообщить, мол, так и так, но некоторые властные структуры нам запретили печатать статью. Какие именно структуры, не уточнять. Может быть, через недельку-другую и надыбаем какую-либо информацию.

– А что, – встрепенулся Зубрилин, – мне нравится! В этом что-то есть интересное. На какое-то время можно будет организовать дискуссию на страницах газеты. В формате вопрос – ответ. Пускай одни читатели задают вопросы, а другие на них отвечают. Замечательно! Тут даже совещаться не надо. Проработай вопрос и мне на утверждение.

– Я бы еще хотел добавить. – Проговорил Игорь. – Во многих газетах любят печатать репортажи из глубинок. Поднимают некоторые наболевшие вопросы, типа – у Петра Петровича из села Затридевятьземель в неизвестно, где находящейся области, уже много лет нет обещанной еще Сталиным русской печки. Поэтому Петр Петрович вот уже двадцать лет пользуется в своей избе централизованным отоплением. А ему, ох как хочется, вернуться к прелестям старой деревни. Я шучу, конечно, но подобные статьи вызывают умиление у наших граждан.

Все, кроме Олега Афанасьевича, рассмеялись. Даже у Зубрилина под конец совещания, явно улучшилось настроение. Игорь продолжил говорить:

– Все это смех, но мне кажется, что мы совсем забросили репортажи из глубинок. Москва и Петербург – это конечно здорово, но Россия велика, и в ней иногда можно найти такие темы для статей, что и Гоголю не снились.

– А конкретно? – Заинтересованно спросил главный редактор.

– Конкретно предлагаю разослать наших молодых журналистов по глубинкам нашей большой страны. Хоть на месяц, хоть на два. Пускай ищут. Как говориться – волка ноги кормят.

– А сам-то поехал бы? – Усмехнулся Зубрилин.

– Я теперь куда угодно поеду, чем дальше, тем лучше. Лишь бы деньги мне за это платили.

– Браво, браво! – Зубрилин зааплодировал. – Вот давай и подумай, куда поедешь. Только не абы как, а все-таки с конкретной целью. Например, можешь поискать в Якутии место падежа НЛО. Что-то такое я в свое время читал. Чушь абсолютная, но народу будет интересно. Или займись в глухой тайге поисками отшельника, который, опять-таки, якобы, живет уже двести лет и почти не стареет. И нечего ржать! Я тут на днях был у своего дядьки, которому уже далеко за восемьдесят, дай Бог ему здоровья! и, копаясь в его роскошной библиотеке, натолкнулся на книжку «Как животные служат людям». Начал читать и увлекся. Очень хорошим, добрым языком написана книга. Так вот там был описан случай, когда экспедиция каких-то ботаников в индийских джунглях встретила старца, который говорил на древнем санскрите и который, опять-таки якобы, помнил еще правление Великих Моголов! А это как-никак, почти пятьсот лет назад!

– Мне бы такое здоровье! – Первый раз за время совещания подал голос Олег Афанасьевич.

– Все это было бы так смешно, если бы не было так грустно. – Тяжело вздохнул Зубрилин.

В помещение опять повисла напряженная тишина. Было слышна, как Верочка что-то записывает в своем блокнотике.

– В общем, я считаю, что наше совещание прошло не напрасно. – Петр Никитич изобразил на своем лице подобие улыбки. – В особенности мне понравились последние предложения. Игорь, ты хотя и занимаешься криминалом, а может быть и кстати, давай-ка подумай хорошо, куда поедешь. На Сахалин я тебя, конечно, не пошлю, сам понимаешь с финансами у нас туго, но вот что-либо поближе, но поглубже – это, пожалуйста. Поэтому завтра или крайний срок в понедельник, жду твои конкретные предложения. Подчеркиваю – конкретные! Куда и предположительно зачем! Ясно?

– Я постараюсь Петр Никитич. – Вяло ответил Игорь.

– И больше бодрости мой дорогой товарищ! Я верю в твою звезду! – Зубрилин хлопнул ладонями по креслу и встал.

Все, кроме Олега Афанасьевича и Верочки, тоже встали и направились к выходу из комнаты.

– А куда это вы все собрались? Совещание еще не закончилось. – Главный редактор удивленно поднял брови. – Пожалуйста, все на свои места. Мы еще ничего главного не решили. Да и не все высказали свое мнение.

Он прошелся по комнате и убедившись, что все опять расселись по свои местам, сел в кресло и продолжил:

– Как говорили раньше на партийных съездах – на повестке дня у нас осталось выслушать уважаемого Олега Афанасьевича и в конце совещания я выступлю с заключительным докладом. Он будет небольшой, но емкий, уверяю вас.

Все посмотрели на мужчину в роговых очках. Олег Афанасьевич был старейшим сотрудником редакции. В свое время ему посчастливилось поработать и в газете «Правда», в советские времена главном рупоре политической элиты страны, и в «Известиях», основном конкуренте «Правды» по всем вопросам, кроме освещения идеологии.

Олег Афанасьевич снял свои старомодные очки, в очередной раз протер стекла, доведя их до зеркального блеска, и только после всех этих манипуляций заговорил.

– Послушал я вас всех, внимательно послушал. Много было сказано интересного. Много полезного для нашей газеты. Но вот, что я вам скажу.

Он помолчал, задумчиво глядя в окно, за которым все так же шел грустный дождь.

– Все ваши предложения хороши. Но нам сейчас для вылезания из ямы нужна бомба. Не те одиночные выстрелы, что вы предлагаете, а именно бомба. Все, что вы советуете, конечно, не плохо, но боюсь, что мы просто не успеем все реализовать. Газета теряет читателей, а соответственно и доходы. А в наше, время нет дохода, значит, нет существования. Вы, молодые, это знаете лучше меня. Через два-три месяца наше издание просто закроется. Нужен выход, нужна бомба.

– Что Вы предлагаете? – После томительного молчания скрипучим голосом спросил Зубрилин.

– Я вот последнее время отслеживаю различные предложения, которые поступают к нам. Много ерунды. Много откровенной глупости. Но есть кое-что интересное. Но для начала…

Олег Афанасьевич полез в нагрудный карман и достал сложенный листок бумаги.

– Есть у меня старый знакомый. В прошлом известный юрист. Периодически встречаемся с ним, чаек по-стариковски попиваем. Я ему о своих случаях из журналистской жизни рассказываю, а он мне о своих. Сейчас много баек можно найти в интернете. Но у него не просто байки, а реальные ляпы, либо идиотизмы, случавшиеся в судебной практике. Вот послушайте, прочитаю вам. Реальное судебное дело. 25 декабря 1934 года гражданин такой-то на почве неприязненных отношений зарезал другого гражданина, за что 22 февраля 1935 года был осужден краевым судом к расстрелу. Приговор привели в исполнение. 15 мая 2002 года Президиумом Верховного Суда приговор был отменен в порядке надзора. Справедливость восторжествовала. Президиум счел высшую меру слишком суровым наказанием и назначил гражданину такому-то новое наказание – 10 лет лишения свободы.

Все, включая Зубрилина, засмеялись в полный голос. Только Верочка непонимающе оглядывала окружающих, стараясь понять причину общего веселья.

– А я не понимаю, что здесь смешного? – Она с удивлением посмотрела на Олега Афанасьевича. – За убийство дали десять лет вместо расстрела, по-вашему – это смешно?

– Солнце наше ясное, я тебе потом все объясню. Не бери в голову! – Наклонился в ее сторону Кирилл. – Твое дело не думать, а записывать и радовать нас своим присутствием.

– Вот я и предлагаю, – продолжил Олег Афанасьевич, – скажем по субботам, публиковать подобные судебные ляпы и комментировать их. Но не это главное, что я хотел предложить.

Он опять замолчал, по-стариковски поглаживая свои коленки.

– Я еще отвлеку ваше внимание на, казалось бы, пустяковую историю. Давным-давно, когда я только начинал свою трудовую деятельность, пришлось мне работать в многотиражке в одном южном городе. И был в этом городке один виноразливной завод. Почти треть населения всего городка работала именно на этом заводе. Да, так вот. Я больше нигде в жизни не видел, чтобы мужики в шесть утра долбились в ворота на проходной и просили пустить их на работу.

Комнату в очередной раз потряс взрыв хохота. В этот раз смеялись все, даже Верочка.

– Добрые советские времена. – Зубрилин вытер слезу платочком. – Но я не уловил предложения.

– Писать о хороших новостях! Вокруг один негатив, в новостях, в газетах, на телевиденье, везде. Жизнь и так невесела, так надо дать людям веру в настоящее. Вот раньше, как бы мы не ругали советские времена, во всех новостях 90 процентов были хорошие известия. А сейчас? Телевизор включишь – там плохо, здесь пожар, в соседней области взрыв, в аэропорту террористы кого-то захватили! Один негатив! О хорошем, вообще ни слова. Газеты откроешь – то же самое.

– О комбайнерах, выполняющих план, что ли писать? – Усмехнулся Андрей.

– А почему бы нет? – Повернулся к нему Олег Афанасьевич. – Только писать не как раньше: Вася Васильев обмолол сто гектар пшеницы, и он молодец, а несколько иначе. Вася Васильев обмолол сто гектар пшеницы и заработал на этом сто тысяч рублей.

– Ну, Вы хватанули! Тут сразу же все в комбайнеры побегут. – Саркастически заметил Кирилл.

– Ша! – Поднял руку Зубрилин. – Идея понятна. Не скажу, что я от нее в восторге, но можно подумать. Проработайте этот вопрос. – Он посмотрел на Олега Афанасьевича. – У Вас все?

– Нет. Самое главное я хотел сказать о другом. О бомбе. Как я говорил, в последнее время отслеживаю разные предложения. Много, что нам предлагают, от ерунды до интересных вещей. Поступило нам два любопытных предложения. Это не из серии журналистских расследований, а наподобие фоторепортажей. Один неизвестный товарищ предлагает провести экскурсию по своему загородному дому. И приглашает нас на эту экскурсию.

– А в чем смысл этой экскурсии? Очередной нувориш хочет похвастаться своим золотым унитазом? – Андрей пожал плечами. – Кому это будет интересно? Вот если бы это был кто-то из известных людей, то тогда да, любопытно. Не мне, естественно, но другим было бы увлекательно почитать.

– Нет, как я понял, этот человек не принадлежит к известным людям. Я вообще толком не понял, чем он конкретно занимается. – Олег Афанасьевич в двадцатый раз за время совещания стал протирать свои очки. – Но меня заинтересовал один момент. Он сказал, что мы, возможно, побоимся опубликовать то, что он нам покажет. И еще. Как я понял, у него уже были журналисты из другой газеты. Но репортажа не последовало. По причине их шокового состояния.

Зубрилин встрепенулся.

– А из какой газеты?

– Увы, он не сказал.

– Так в чем дело, надо обзвонить все издания и узнать. – Пожал плечами Андрей.

– Как Вы себе это представляете Андрей? – Олег Афанасьевич улыбнулся собеседнику, как улыбаются добрые дедушки на шалость любимого внука.

Андрей не успел ответить. Его перебил Зубрилин.

– Это несерьезно, само собой. Я имею в виду обзвон редакций. Что ты будешь спрашивать – не ездили ли ваши журналисты куда-то, не знаю куда, где их чем-то шокировали, так что ли?

– Если экскурсия такая потрясающая, что от нее все в шоке, то мне не ясно – почему отказались от репортажа? – С сомнением сказал Андрей.

– Вот я и предлагаю – съездить на эту экскурсию и все посмотреть своими глазами. – Проговорил Олег Афанасьевич.

– Куда ехать? – Поинтересовался Игорь.

– Пока не знаю. Сегодня этот товарищ будет мне перезванивать, тогда и договоримся обо всем. Договариваться о поездке? – Вопрос был обращен к Зубрилину.

Тот как-то безнадежно махнул рукой, то ли соглашаясь, то ли отказываясь. Олег Афанасьевич непонимающе пожал плечами.

– Соглашайтесь, соглашайтесь! – Воскликнул Игорь. – Я готов ехать.

Зубрилин встал из кресла, и мрачно оглядев присутствующих, проговорил:

– Значится так господа-товарищи, если к Новому году положение не изменится, то газету придется закрывать. Я думаю, все это понимают и приложат все силы, чтобы нам и дальше работать здесь. Теперь все.

Часа через три после совещания в кабинет главного редактора заглянул Олег Афанасьевич.

– Свободны, Петр Никитич?

– Скоро все мы будем свободны. – Грустно пошутил хозяин кабинета. – Что у тебя?

Олег Афанасьевич прошел к стулу, стоящему в углу, и сел, потирая коленку.

– Неприятный дождь. Такое было жаркое лето и такая ранняя осень. – Он достал из кармана небольшой блокнот и, перевернув несколько страниц, уставился в исписанный листок. – Вот позвонил тот самый товарищ, о котором я говорил. Мы договорились, что завтра в десять часов его машина будет ждать наших журналистов у входа в Парк Победы со стороны спортивного комплекса.

– Именно журналистов, а не журналиста? – Уточнил Зубрилин.

– Да, именно так. Этот товарищ хочет, чтобы поехали два человека. Один пишущий журналист, а второй фотограф.

Зубрилин нервно походил по кабинету.

– Ну, раз хочет, пускай так и будет. Игорь хотел поехать, вот его и пошлю. А фотограф… кого бы отправить? – Он схватился за телефонную трубку. – Вера, найди мне Ефимова.

– Хотя должен сказать, что что-то в этом разговоре мне не понравилось. – Задумчиво произнес Олег Афанасьевич. – Какая-то напряженность чувствовалась.

– Ты последнее время во всем стал напряженность видеть.

Они замолчали. Было слышно, как по карнизу окна стучал дождь.

– Вот мы с Вами здесь сидим уже десять минут, а ни одного телефонного звонка не было. Это плохой показатель. – Печально улыбаясь, проговорил Олег Афанасьевич.

Дверь распахнулась, и в кабинет шумно вошел Ефимов Костя. На его лице светилась улыбка, и с первого взгляда было понятно, что этот человек счастлив. Осенний дождь и другие природные и жизненные катаклизмы не могли перечеркнуть его хорошее настроение.

– Что хотели от меня, убогого, Петр Никитич? – Ефимов весело посмотрел на мрачного Зубрилина.

– Кого можешь рекомендовать в командировку на фоторепортаж?

Ефимов присел на стул и развел руки в стороны.

– Да я хоть сам готов поехать! Только вот хотел еще новую девочку попрактиковать.

– Бери ее с собой, на месте и практику пройдет. – Не поддержал его шутки Зубрилин.

– Я серьезно! Катюша все просится на самостоятельный репортаж, а я пока не уверен, что она одна справится. Вот заодно и посмотрю ее в деле. А если, что не так, то подстрахую.

Костя непонятно чему рассмеялся. Однако другие мужчины не поняли шутки, и молча смотрели на веселящегося Ефимова. Тот, наконец, перестал смеяться и спросил:

– Куда съездить надо? Я как Пятачок из мультика – до следующей пятницы совершенно свободен. – Он опять рассмеялся.

– А ехать, как я понимаю надо далеко. – Сказал Олег Афанасьевич. – Возможно даже с ночевкой. Вас отвезут и привезут. Вот куда именно ехать, я, право слово, не знаю. Понял только, что далеко за городом.

– Ну и ладно! – Совершенно не расстроился Костя. – В хорошей компании, да с ночевкой – это ведь мечта детства!

Зубрилин поднял трубку телефона.

– Вера! Выпиши командировки Игорю из криминального, Ефимову и … – Он повернул голову к Косте, – как твою девицу зовут?

– Иванова Екатерина. – Понял своего шефа Костя.

– И Кате Ивановой. Да, фотограф наш новый.

Положив трубку на телефонный аппарат, Зубрилин обернулся к Ефимову.

– Олег Афанасьевич вам все расскажет, где и когда вас будут ждать. А я вас буду ждать с победой. Надеюсь, не зря сгоняетесь, и толк от вашего репортажа будет.

Ефимов вскочил и вытянувшись по стойке «смирно» гаркнул в полный голос:

– Так точно! Задание будет исполнено! Разрешите идти?

– Иди балабол. Как тебя только девки, такого дурака, любят?

Костя уже от двери повернулся и, улыбаясь, сказал:

– Это спорный вопрос. И по поводу любви девок, и по поводу дурака. Я вернусь и напишу по этому поводу стихи. И Вы все поймете.

Ефимов вышел, и было слышно, как он что-то рассказывает Верочке. Раздался звонкий смех секретарши. Олег Афанасьевич встал со стула.

– Пойду я, мне еще надо кое-что просмотреть.