Читать книгу «Веер (сборник)» онлайн полностью📖 — Сергея Лукьяненко — MyBook.
image

2

В квартире родителей таджикских беженцев не обнаружилось. Наглых некрасивых девиц – тоже. Я достал из холодильника пакет промороженных сосисок, пока они варились – полил цветы. Цветочкам повезло, я хоть и обещал заезжать, но все ленился…

Может быть, цветы во всем виноваты? Они обладают коллективным растительным разумом и древней магией…

Хихикнув, я пошел есть сосиски. Как ни странно, но настроение у меня почему-то не упало окончательно, а, напротив, улучшалось с каждой минутой.

Отобрали квартиру? А вот хрен! Никто ее не отберет. Найдутся «бумажки», найдутся свидетели, найдутся и нужные люди в прокуратуре, чтобы «взять дело на контроль». В конце концов, отец у меня всю жизнь отработал гинекологом, очень даже неплохим, и сколько через него прошло женщин-судей и судейских жен… Помогут. В нашей стране прав не тот, на чьей стороне правда, а тот, у кого друзей больше. А у меня и дело правое, и связи найдутся.

Зато будет, что потом вспомнить!

Успокаивая себя этими мыслями, я достал из холодильника бутылку водки, выпил под сосиски сто граммов и спрятал обратно. Напиваться в одиночку в мои планы не входило, а вот посоветоваться с умным человеком за бутылкой, снять стресс – это будет очень даже к месту.

Прихватив телефон, я завалился на диван. К кому бы напроситься или лучше кого позвать к себе? Такого, чтобы разговор не выродился в пьяный треп ни о чем…

И тут телефон зазвонил сам.

– Алло? – настороженно спросил я. Не дай Бог, родители вздумали позвонить мне домой и наткнулись на эту… лахудру…

– Кирилл? – раздался жизнерадостный голос. – Во, нашел я тебя. Мобильник отключен, у тебя дома Анька рычит, что ты там больше не живешь… ты что, совсем спятил, квартиру ей отдал и сам ушел?

– Анька? – доставая трубку, спросил я. Блин. Мобильник, оказывается, сел. А зарядка оставалась в квартире…

– Ну а кто? Баба какая-то…

Все женщины в мире делились для Коти на «баб» и «даму». Бабы – это все лица женского пола. Дама – это та баба, в которую он в данный момент влюблен.

– Котя, ты не тараторь, – попросил я. – Тут такие дела, что мне твой совет нужен…

– А мне – твой! – радостно сказал Котя. К кошачьим он был совершенно равнодушен, но свое паспортное имя Константин почему-то не любил и с детства с удовольствием откликался на Котю или Котенка. Обычно такие прозвища прилипают к здоровенным неторопливым мужикам, относящимся к ним с иронией. Котя же был невысоким, щуплым и подвижным до суетливости. Не Квазимодо, но и не Аполлон, Котя, однако, обладал изрядным обаянием. Многие писаные красавцы, пытавшиеся закадрить с ним на пару девиц, с удивлением убеждались, что самая симпатичная неизменно предпочитала Котю. «Можно просто – Котенок», – с улыбкой говорил он при знакомстве, и это почему-то не выглядело ни манерным, ни фальшивым.

– Приезжай, – сказал я. – К родителям, адрес еще помнишь?

– Помню. – Котя поскучнел. – Слушай, я горю, мне статью надо добить. Еще на два часа работы. Приезжай ты, а?

– А твоя дама против не будет? – спросил я.

– Все бабы – сволочи, – печально сказал Котя.

Понятно. Очередная дама перешла в категорию баб, не сумев окольцевать моего слишком подвижного друга. А новой еще не появилось.

– Приеду, – вздохнул я. – Хотя отрываться от дивана…

– У меня коньячок есть хороший, – затараторил Котя. – Веский довод, а?

– Да хрен с ним, с твоим коньяком… – вздохнул я. – Ладно, сейчас приеду. Что прихватить?

– Ну ты же у нас умный, – ответил Котя. – Все что угодно, кроме баб!

Вот так и получилось, что, лишившись квартиры, я отправился пьянствовать с другом. Нормальный русский вариант развития событий, странно было бы ожидать чего-то другого.

Котя жил в просторной двухкомнатной квартире в старом сталинском доме на северо-западе. Временами в квартире было чисто и прибрано, но сейчас, в отсутствие дамы, жилье постепенно превращалось в свойственный Коте безалаберный бардак. Судя по пыли на подоконниках и немытой плите, с очередной пассией Котя расстался не меньше недели назад.

При моем появлении Котя оторвался от компьютера, выставил на стол бутылку коньяка – и впрямь приличный пятилетний «Арарат», – довольно потер руки. Сказал:

– Теперь пойдет. А то без ста грамм рассказ не осилю, а в одиночку не пью.

Это была его обычная присказка. Без ста грамм он не был готов осилить уход очередной дамы, дописать рассказ или выдать мудрый совет. В одиночку, впрочем, он действительно никогда не пил.

Мы разлили коньяк по рюмкам. Котя задумчиво посмотрел на меня. В голове крутились десятки вопросов, но задал я самый нелепый:

– Котя, а что такое «лахудра»?

– Это и есть то, что ты хотел у меня узнать? – Котя поправил очки. Близорукость у него была очень умеренная, но кто-то его убедил, что очки ему идут. В принципе они и шли, к тому же в очках Котя выглядел совершенно типичным умным еврейским мальчиком, работающим «где-то в сфере культуры». То есть самим собой. – Лахудра, наивный друг мой, это проститутка самого низкого пошиба. Вокзальная, плечевая…

– Плечевая?

– Ну, которая с водителями-дальнобойщиками… – Котя поморщился. – И скажу я тебе по совести, что в каждой бабе сидит эта самая лахудра…

– За это пить не буду, – предупредил я.

– Тогда просто за баб.

Мы выпили.

– Если ты с горя решил проститутку вызвать… – начал Котя.

– Нет. Ты-то что хотел спросить?

– Слушай, у тебя же папаня – гинеколог?

– Угу.

– Какие есть венерические заболевания? Экзотические?

– Затрудняешься в диагнозе? – не удержался я. – СПИД, сифилис…

– Все старо… – вздохнул Котя. – Я тут для одной газетки письмо пишу, исповедь мужика, который вел разгульную половую жизнь и в результате пострадал… Ну не сифилисом же он заразился! И не СПИДом… Старо все это и скучно…

– Ты что-нибудь из личного опыта вставь… – ехидно сказал я. – Не знаю, старик. Дома мог какую-нибудь книжку глянуть, а на память… я-то сам не врач.

Котя зарабатывал на жизнь довольно оригинальным методом – он писал рассказы для «желтой» прессы. Якобы документальные. Всякие там исповеди матерей, согрешивших с сыновьями, терзания голубых, влюбившихся в мужика с нормальной ориентацией, записки зоофилов, воспылавших страстью к дикобразам, признания несовершеннолетних девочек, которых соблазнил сосед или учитель. Все это дерьмо он гнал километрами в тот период, когда его бросала очередная подруга. Когда же половая жизнь Коти налаживалась, он переходил на сенсационные материалы о летающих тарелках, духах и привидениях, личной жизни знаменитостей, масонских заговорах, еврейских кознях и коммунистических тайнах. Ему было в принципе все равно, что писать, существовало лишь два периода – о сексе и не о сексе.

– Ладно, – поморщился Котя. – Пусть будет СПИД… в конце концов…

Я подошел к компьютеру, посмотрел на экран. Покачал головой:

– Котя, ты хоть сам понимаешь, чего пишешь?

– А? – насторожился Котя.

– Ну что это за фраза? «Хотя ей было всего шестнадцать, развита она была как семнадцатилетняя»?

– Чем плохо? – насупился Котя.

– Ты хочешь сказать, что шестнадцатилетнюю девчонку можно от семнадцатилетней отличить? По степени развитости?

Котя промычал что-то невнятное. Потом изрек:

– Замени там «семнадцатилетняя» на «двадцатилетняя».

– Сам заменишь. – Я вернулся к столу. – Ну сколько можно эту чушь писать? Ну сочини эротический роман, что ли. Большой, серьезный. Все-таки литература. Может, «нобелевку» получишь или «букер».

Котя вдруг опустил глаза, и я с удивлением понял, что попал в точку. Сочиняет он что-то такое… серьезное. Или собирается.

В принципе Коте достаточно было хорошим языком описать свою жизнь, чтобы получилось вполне занятное чтиво о нравах московской богемной и около нее молодежи. Но это я говорить уже не стал, решив, что на сегодня лимит дружеских подколок выбран.

– У меня беда, Котя, – сказал я. И сам удивился, как легко это прозвучало. Правдиво. – Случилась какая-то сумасшедшая история…

Слова полились сами собой. За рассказом мы почти допили коньяк, Котя несколько раз снял и протер очки, под конец вообще убрал их на телевизор. Пару раз он что-то уточнял, один раз все-таки не выдержал и спросил: «А ты не гонишь?»

Когда я закончил, был уже двенадцатый час.

– Ну ты и попал, – произнес Котя тоном врача, выносящего предварительный, но весьма нерадостный диагноз. – Никаких документов?

– Никаких.

– Ты… точно там паспорт не терял… документов? Может, тайком квартиру перепродали, эту стерву вселили…

– Котя! Она утверждает, что живет там три года! И по документам – три года!

Котя кивнул и сказал:

– С первого взгляда – похоже на обычное квартирное кидалово. Но… за один день сменить обои, кафель… что там еще?

– Линолеум…

– Ага. А также перекрутить смесители, вытащить мебель, поставить новую… и еще создать обжитую обстановку, тапочки там раскидать, лифчики развесить… Кирилл, единственная разумная версия – ты врешь.

– Спасибо.

– Подожди. Я же говорю – разумная версия! Теперь – неразумные. Первая – ты сошел с ума. Или ушел в запой. Квартиру продал неделю назад, когда тебя Анька бросила, и забыл про это.

– А еще я подделал документы, чтобы квартира казалась проданной три года назад!

– Давай для начала убедимся, что еще вчера все было в порядке. Кто-нибудь у тебя в гостях был?

– Нет. – Я покачал головой. – Постой, был! Игорек вечером забегал. Выпросил диск один посмотреть.

– Какой диск?

– Не эротический, – вновь не удержался я. – Мультики японские.

– А какой Игорек?

– Да не помню я его фамилию, Игорек и Игорек… пацан такой шустрый, у нас в фирме работал, потом к врагам ушел… да знаешь ты его! Он тебе компьютер собирал и ставил!

– Это который все от армии косит? – усмехнулся Котя. – Помню. Номер его есть?

– У меня телефон сел.

– У тебя же «Нокиа»? Возьми мою зарядку, они все стандартные. Счет на электричество я тебе потом выставлю. – Котя хихикнул.

Я достал трубку, подключил зарядник – и в самом деле удобно, что на разных моделях один и тот же разъем, – порылся в записной книжке.

– Вот. Ну и что?

– Набирай.

Котя забрал у меня трубку, опасно откинулся на табуретке – впрочем, у него все было схвачено, спиной он оперся о стену. И тут же бодро воскликнул:

– Игорек? Привет, дорогой. Это Котя. Которому ты год назад компьютер ставил. Друг Кирилла.

Он подмигнул мне, и я стал откупоривать принесенную с собой бутылку.

– Да, конечно, поздно. Извини. Но очень важный и неотложный вопрос. Ты вчера был у Кирилла? Какая еще «Служба доставки Кики»? Нет, не интересуюсь. У меня другой вопрос – он по-прежнему живет в Медведково? Все там же? Не был раньше? Однушка у него, верно? Однокомнатная, говорю! Ага. Разгрома в квартире не было, ремонта, следов переезда? Ну надо, очень надо! Ага. А пес у него есть? Славный пес, говоришь? А он вчера Кирилла не кусал? Нет, почти не пьян. Слушай, Игорек, скажи своей бабе, что если мужики разговаривают, то мешать не надо! Даже если она в постели и тебя ждет… Чего?

Котя молча отдал мне трубку. Покачал головой:

– Учишь молодежь, учишь… просвещаешь сексуально… все равно баб не воспитывают! Да. Но свидетель, как я понимаю, у тебя есть. Вчера ты еще там жил. И пес твой держал тебя за хозяина, а не за тварь дрожащую.

– Котя, я тебе найду еще десяток свидетелей. Ромка Литвинов три дня назад заходил, мы пивка попили. А он у меня часто бывает. Еще кто-то был… Ты пойми, я не спятил. В моей квартире живет чужой человек. И все выглядит так, будто она живет там уже давно.

– Говоришь, баба некрасивая? – небрежно спросил Котя.

– На даму никак не тянет.

– Чего только не сделаешь ради друга, – вздохнул Котя. – Где она работает?

– Менту сказала, что продавщицей на Черкизовском рынке… обувью торгует…

– Ужас какой, – вздохнул Котя. – Страх и ужас. Давно я не обольщал продавщиц. Но свежие штиблеты мне не помешают.

– Ну ты даешь, – только и сказал я. – Только чем это поможет?

– Хотя бы выясню, кто такая.

В способности Коти увлечь блеклую моль Наталью Иванову я не сомневался. И никакой жалости к аферистке не испытывал. Но мне этого было мало.

– Хорошо. Спасибо. Но что мне еще делать, посоветуй? Может, в прессу обратиться?

Котя фыркнул. О прессе он был очень низкого мнения.

– Завтра с утра ты на работу не идешь. Ну, звонишь шефу, отпрашиваешься… Двигаешь по маршруту жэк – нотариус…

– Давно уже не жэки, а дэзы…

– Какая разница? В общем – обходишь все, где могут быть документы о твоем существовании в бывшей квартире.

– Скажешь еще раз «бывшей» – получишь в лоб, – мрачно сказал я.

– Извини. В будущей. – Котя ловко увернулся от нарочито медленного замаха. – В настоящей, настоящей… В общем, ты все обходишь, не забыв и про телефонный узел.

– О, точно, – оживился я.

– А потом, когда ты нигде не обнаруживаешь своих документов…

– Почему нигде? – Я мигом протрезвел.

– Кирилл, судя по размаху аферы, за тебя взялись всерьез. Я не понимаю, кто и зачем, но устраивать в квартире скоростной ремонт и делать фальшивые документы, не изъяв настоящих, – глупо. А твои неведомые враги – не глупцы! Итак, документов ты не находишь. После этого идешь к юристу. Хорошему. Очень хорошему, если деньги есть, а не в рядовую юридическую консультацию. Если денег нет, я могу занять… ну, полштуки точно займу.

– Спасибо, – только и сказал я. – Ничего, деньги есть. У меня на карточке почти штука, да и у родителей… в общем, знаю, где их заначки.

– Хорошо. Юрист даст тебе мудрые советы. Я тем временем попробую познакомиться с этой ба… – Котя сделал над собой усилие и мужественно сказал: – …дамой. Вряд ли они ожидают такого хода.

– Они?

– А что, она похожа на бога Шиву? Одной парой рук кафель клала, другой – обои клеила, третьей линолеум стелила? Точно хочу познакомиться с затейницей… Да! Об удивительном ремонте! Еще ты идешь в строительную фирму. Хорошую фирму, серьезную. Попытайся выглядеть психом при деньгах. И пытай их насчет того, можно ли в однокомнатной квартире за восемь часов сделать ремонт. Вот именно то, что у тебя в квартире изменилось, и перечисляй. Скажи, что хочешь сделать сюрприз жене… какой жене, кольца ты не носишь… подруге. Или еще чего скажи. Нет, с подругой правдоподобнее всего будет. Очень важно, что они скажут…

Котя оживлялся на глазах. И виной тому явно был не коньяк, а ситуация, в которую я влип. Вот так всегда в жизни – твои проблемы доставляют развлечение даже самым лучшим друзьям!

– Я в прошлом году унитаз менял, – рассказывал он. – Так… раскокал по дурости… Хорошего мастера нашел, непьющего, пожилого. В сантехнике ведь как?

На всякий случай я неопределенно кивнул.

– Опыт нужно иметь! Опыт – главное, – заявил Котя. – Так вот старый опытный мастер целый день провозился. С восьми утра и до десяти часов вечера. Я извелся, он сам страдал… у хороших мастеров примета есть – пока унитаз не закончишь ставить, в туалет нельзя ходить. Зато уж потом обновить его по полной программе – их святое право и обязанность… Четырнадцать часов! На один унитаз! А у тебя весь ремонт за восемь…

Из кухонного шкафа Котя достал сигареты и пепельницу. Я кивнул, хотя курил так же редко, как и он. Спичек Котя не нашел, мы прикурили от газовой плиты с автоподжигом.

– Как ты унитаз-то рассадил? – спросил я.

– Говорю же – по дурости. Знаешь, есть такие китайские хлопушки, маленькие, будто спички. Чиркнул, бросил – она взрывается. Под Новый год дети ими на улице балуются…

– Ну?

– Я летом с друзьями ходил купаться. Завалялась коробка этих хлопушек, я и стал ими бросать в воду. Они не гасли, а в воде взрывались… прикольно так. Друзья очень веселились. А домой приехал, решил показать… одной дамочке… что эти хлопушки в воде продолжают гореть. Не наливать же ванну? Я бросил одну в унитаз… хорошо, что дверь прикрыл. Грохот – и унитаз на кусочки! Только труба торчит, а края – острым венчиком…

– Гидродинамический удар, – сказал я. – Взрыв в жидкой среде в замкнутом пространстве. Думать надо было.

Котя не спорил. Вздохнул, затянулся сигаретой. Сказал:

– Вот еще что… Очень меня волнует твой пес. Крайне волнует.

– И мент то же самое говорил…

– Прав был мент. Стены можно перекрасить. Люди могут соврать. Собака не предаст никогда…

Некоторое время он молча курил. Потом с удовольствием повторил:

– Люди могут обмануть. Собака никогда не предаст… Надо вставить в рассказик про зоофила…

– Сволочь ты гнусная, – сказал я. – Точно писателем станешь. Из человеческой беды сюжет делаешь!

– Не из человеческой беды, а из собственной удачной фразы, – возразил Котя. – Пока все. Буду думать, но больше ничего посоветовать не могу. Расскажи лучше, что у тебя с Анькой?

– Да ничего. Ей хочется стабильности, уверенности. В общем – кольца на пальце.

– А ты против? Пора и остепениться. Четверть века прожил, а до сих пор болтаешься менеджером в торговой фирме, запчастями к компам торгуешь… Это что – работа? Да это все равно что сказать: «Моя работа в ОТК, презервативы надуваю!» Тебе нужна хорошая работа, верная жена, ребенок какой-нибудь завалящий…

Я вытаращил глаза.

– Да шучу, шучу, – пробормотал Котя. – Не мне тебя учить. А все-таки жаль, что ты с Анькой расстался, она мне нравилась.

Кажется, он не шутил. Я подумал и плеснул коньяк по рюмкам.

– Мне тоже жаль, Котя. Но так уж сложилось.

– Анька-то свидетелем выступит, если что?

– Выступит, – уверенно сказал я. – Мы, в общем, не разругались, по-интеллигентному разошлись.

– Когда интеллигенты расходятся, тут-то самая грызня и начинается… ни один сантехник такого не учудит.

– Дались тебе эти сантехники… – пробормотал я. – Наливай лучше…

Мы просидели еще часа два. До третьей бутылки, слава Богу, дело не дошло. Но и к концу второй мы развеселились изрядно. Происшествие с квартирой окончательно превратилось в приключение. Котя рассказал историю своего дальнего родственника, путем хитрых обменов, разводов и схождений превратившего две однокомнатные на противоположных концах Москвы в четырехкомнатную «почти в центре». История почему-то показалась нам очень смешной, мы хохотали в голос, и даже когда Котя сообщил, что в результате перенапряжения сил его родственник схватил инфаркт, его бросила жена и теперь он, как дурак, сидит один в большой квартире, больной и никому не нужный, это нас не огорчило.

По этому поводу Котя заметил, что самое главное в жизни человека – исполнить свое предназначение, об этом даже писал великий мыслитель Коэльо. Видимо, предназначение родственника в том и заключалось, чтобы совершить этот грандиозный обмен. А по сравнению с исполненным предназначением и потерянное здоровье, и утраченная жена – мелочи жизни.

Потом Котя постелил мне на диване и вернулся к своему недописанному произведению. Я уронил голову на подушку, сообщил, что сна нет ни в одном глазу, и мгновенно уснул под ровное постукивание клавиш.