Все познается в сравнении, и в сравнении с последними книгами Лукьяненко «Семь дней до Мегиддо» выглядят очень хорошо. С ранним творчеством сравнивать уже нет смысла, ибо неконструктивно. Но кубики всё те же, и не все свои – многие позаимствованы у товарищей по песочнице (лично у меня были такие ассоциации: Артур Кларк - Конец детства , Фрэнк Герберт - Улей Хельстрома , Сергей Лукьяненко - Спектр , немного Аркадий и Борис Стругацкие - Пикник на обочине и Паоло Бачигалупи - Заводная , а еще сериал «Визитеры» и песня!)
05:36
Самый большой кубик взят у Федора нашего Михайловича. Достоевского. Моральную дилемму о слезинке ребенка не эксплуатировал в литературе, наверное, только ленивый. Вот и Лукьяненко устроил главному герою проверку на вшивость. Впрочем, не только ему. Милое дитя не оставило равнодушным ни опытного службиста с железным сердцем, ни инопланетного наблюдателя, который по сути вообще не человек и, по идее, должен иметь совсем другую систему моральных координат, а вот поди ж ты. На мой взгляд, Лукьяненко (и многие другие) довольно упрощенно трактует эту проблему и решение предлагает не самое оригинальное. Нет ничего проще – пожалеть одного ребенка, глядя ему в глаза. Намного сложнее – хотя бы просто осознать, что существуют десятки, сотни и тысячи невидимых нам детей, которых мы приносим в жертву, сами того не подозревая. Хотя бы просто принять эту мысль, а потом попытаться что-то сделать для их спасения. Но СВ глубоко копать не любит, и поэтому даже в нестандартных ситуациях (автор, действительно, непревзойденный мастер антуража) его герои действуют стандартно и предсказуемо. И вдобавок весь гуманистический пафос напрочь бледнеет, как только заходит речь о современной (гео)политике и включается знаменитое лукьяненковское лицемерие. Вспоминая о прегрешениях бельгийцев в конце 19 века, он скромненько умалчивает о скелетах и трупах в местном шкафу, многие из которых довольно свежи и плохо пахнут. А как же ваши собственные слова, Сергей Васильевич?
Дерьмо начинается, едва ты выбираешь между двумя его сортами.
Атмосфера книги, конечно, ни разу не постапокалиптическая. Да и сам Армагеддон вышел лайтовый, дай бог каждому. В «Кваzи» было пожестче. Но в целом сюжет динамичный и интересный – внимание захватывает и удерживает. Буквы, слова и предложения читаются легко и быстро. Положительные герои – приятные и положительные, антагонисты – неочевидные и неоднозначные. В общем, эта книга и время перед сном скрасит, и развлечет вас в троллейбусе. И к тому же, несмотря на то, что она заявлена как первая в трилогии, эта отдельно взятая часть истории логически завершена и вам не придется нервно ходить из угла в угол и грызть ногти в нетерпении и ожидании новой части, как это происходит у меня с циклом Пехова «Синее пламя».
Ах да, забыла еще про этот странный треугольник: Дарина – Максим – Милана. Либо СВ плохо разбирается в отношениях мужчин и женщин и просто сублимирует свою тайную фантазию, либо этот «осенний марафон» еще аукнется герою в будущем.
Дополнительный контент: книжная полка, кинозал, путеводитель по постапокалиптической Москве и обзор о том, как будут питаться люди после армагеддона (а знаете, ничего так – не хуже, чем в 90-е).
Послевкусие. Ну не знаю… но уж точно не «русский борщ».
Послемыслие. Потешают «тонко завуалированные» коньюнктурные намеки на толстые обстоятельства (не знаю, по госзаказу или по собственной глупости): автор вроде как и рыбку съел, и в тоже время фигу в кармане скрутил оппонентам.