Цитаты из книги «Месяц за Рубиконом»

Хотя моя жизнь наверняка зависела от того, будет ли Мар отслеживать мое передвижение, я понял, что болею за тэни. Когда сам слаб, естественно переживать за слабых.

Любой риск в пути лучше, чем топтание на одном месте.

Ваша цивилизация в любом случае подходила к концу. Бессмысленная борьба за экологию, тупиковые пути исследования космоса, всеобщее оглупление населения, деградация образования, процветающие мистицизм и суеверия, осознанное снижение рождаемости и сексуальные практики, не приводящие к размножению, череда эпидемий и неадекватные меры борьбы с ними, декларируемое равноправие всех социальных систем с одновременным угнетением наиболее эффективных из них, военные и политические конфликты, не имеющие под собой никакого реального обоснования…

Мы все любим снять с себя ответственность, особенно, если очень страшно.

но. Ерунда, доказательство того, что глупость неисчерпаема.

А Дарина выросла! Я ее помнил нагловатой пацанкой с вредным характером. Характер-то, наверное, не поменялся, но сиськи и задница были достойные, ноги длинные и стройные. И мордочка симпатичная. У девчонок бывает такой период в средней школе, ходят, словно серые мышки-замухрышки, а потом оп – и красотки! Как раз к нужному моменту. Эволюция, хитрая штука! – Привет, бро, – Дарина наклонилась и чмокнула брата в щеку, предоставив мне возможность заглянуть в вырез футболки. Лифчика она не носила, так что я был совсем не против их братско-сестринских нежностей. – С днюхой, расти большой, не будь лапшой… – Днюха завтра, – буркнул Ростик. – Завтра всегда где-то есть… Привет, Макс! Я отсалютовал ей стаканом. Сказал: – Да ты меня помнишь! Никак западала в детстве? – Не пускай слюну, – ответила Дарина с достоинством. – Брат сказал, с кем сидит. Она шагнула и ко мне, с явным намерением удостоить поцелуем. Я был не против, но встал. Еще не хватало, чтобы соплячка доминировала. – Ого, я почти с тебя ростом, – сказала Дарина, хотя это и было явным преувеличением. – А помнилось, что ты жерди

может, как раз это и было правильным? Убедиться, что не всех и не всегда надо спасать.

Может быть, – согласился Вик, чуть подумав. – Прежние очень плохие. Наш долг бороться с ними. – Вам рассказывают такие истории, верно? – спросил я. – Чтобы вы их ненавидели. – И чтобы хотели искупить свою вину. Ведь мы и Прежние – одинаковы. Я помотал головой. – Нет, Вик. Может, они наши предки, а может, параллельная ветвь человечества… или часть людей в таких превращается, а часть не может… – Не понимаю, – признался Вик, почесывая подбородок. – Да не важно. Даже если бы мы были одинаковы – не существует общей вины и общей ответственности. Люди про них не знали и ничего не могли сделать. – А может быть, всегда знали? Только не хотели верить. Называли их богами, героями, монстрами. Только не людьми. Я посмотрел на Вика и сказал:

Это в наши дни торговец занят тем, что покупает дешевле, а продает дороже. А всю человеческую историю торговцы отправлялись в самые дикие места, торговали с дикарями, страдали неведомыми болезнями, плавали на утлых суденышках и пересекали пустыни. Они были и дипломатами, и разведчиками, и солдатами, и переводчиками, и картографами, и натуралистами. Да иной солдат за всю жизнь не испытывал столько опасностей, сколько выпадало торговцу, отправившемуся на другой континент за перцем и корицей!

кино. – Хорошо, – кивнул я. – Но кино и мультики – это как каша. Мягкая, разваренная. Эми поморщилась. Потом недоуменно посмотрела на меня. – Можно всю жизнь питаться только мягкой кашей, – объяснил я. – Но тогда у тебя выпадут зубы, потому что станут ненужными. И желудок разучится что-то другое переваривать. Вот мультики и кино – словно каша для мозгов. Чтобы умнеть, обязательно надо читать. – Хорошо, – она просияла. – Я поняла, Макс! Как я сама не додумалась? Потому что глупая, да… Я буду читать.