2

К «Серебряной Розе» они пристыковались мягко, будто по учебнику. Вежливый голос стыковочного узла предложил им стыковку на автомате, буксировку в гравитационном луче или навигационные огни. Алекс выбрал огни – не для того, чтобы пытаться произвести впечатление на компьютер, а просто из удовольствия управлять кораблем вручную.

«Зеркало-2», маленькая внесерийная яхта, на которой команда Алекса путешествовала по галактике, могла поместиться в одном из ангаров «Серебряной Розы». Но Алекс предпочел стыковку с внешним шлюзом. В виртуальном мирке, созданном пилотажным компьютером «Зеркала-2», Алекс ощущал себя кораблем – от носового излучателя и до кончиков дюз. Пространство вокруг стало ярким и контрастным: бархатно-черный космос, плывущие по нему искорки метеоров, крошечные фигурки искусственных спутников и орбитальных станций Гедонии. «Серебряная Роза» в пилотажном пространстве компьютера была еще красивее, чем на экране. Раскрывшийся над планетой цветок казался настоящим, выросшим на бело-голубом шарике планеты, оторвавшимся от поверхности – и медленно улетающим в бесконечность. Цепочка навигационных огней, существующих лишь в виртуальном пространстве, вела «Зеркало-2» к «Серебряной Розе». Алекс вел свой корабль – будто полз по черной пустоте, будто брел по отмеченной огоньками дорожке к гостеприимному дому. Где-то рядом, на краю сознания, он чувствовал остальных членов экипажа. Черный силуэт – Трейси. Серый многогранник – Хасан. Пылающий безумным алым огнем шар – Вероника. И едва-едва заметная искра – Демьян. Алекс знал, что внешний вид экипажа – это причудливый компромисс между тем, как они желают выглядеть, тем, как они себя ощущают в экипаже, и тем, как он к ним относится. Опытный капитан многое может понять о своих подчиненных, изучая их виртуальные образы. Но только очень хороший капитан способен кое-что понять и о себе самом.

Алекс считал себя хорошим капитаном.

Они пролетели-проползли между лепестками серебряного цветка. Скользнули к центральному ядру. Пилотажное пространство менялось, подстраиваясь под желание пилота. Исчез боевой корабль с завышенной самооценкой. Исчезла старая верная посудина – «Зеркало-2». Исчез космос, планета, далекие звезды. В сверкающей белой мгле Алекс шагнул навстречу женщине – красивой высокой женщине со строгим неподвижным лицом. Мгновение Алекс медлил – в реальном времени и реальном мире два корабля застыли в неподвижности. Потом Алекс протянул руку и коснулся ладони незнакомки. Стыковочные шлюзы соприкоснулись. Алекс помедлил еще долю секунды, склонился, поднес ладонь к губам и поцеловал холодные пальцы. Биокерамика шлюзов вскипела, меняя агрегатное состояние, взаиморастворилась, спаяла корабли.

Алекс выпрямился. Калейдоскоп образов пронесся перед глазами и остановился на черном космосе и двух застывших кораблях.

– Изящная стыковка, – прошептал алый шар.

Никто не знал, что видит и испытывает пилот, совершая те или иные маневры в пространстве. Стыковка могла стать соитием, мигом оглушительного оргазма, могла превратиться в кровавую схватку, а могла быть всего лишь механическим прикосновением двух механизмов.

Но хороший пилот не считает свой корабль всего лишь механизмом.

Выскальзывая из пилотажного пространства, отдавая команды на остановку двигателей и переходе на режим швартовки, Алекс еще успел почувствовать отголосок эмоций своего корабля. Тоска и ревность. Жалобная обида собаки, чей хозяин ласкает чужого пса.

Космические корабли никогда не снабжали полноценным искусственным интеллектом. Слишком много трагедий случилось из-за кораблей, по-настоящему любивших своих пилотов и свой экипаж. Слишком много возникало любовных треугольников и четырехугольников, слишком много безумной ревности, ссор, обид, скандалов и истерик. Все это было бы очень смешно, если бы не приводило к смерти – к пилотам, палящим друг в друга из табельных пистолетов, к кораблям, ныряющим в фотосферу звезды из-за неразделенной любви.

Но даже тот урезанный искусственный интеллект, которым обладало «Зеркало-2», был способен любить и страдать. Говоря откровенно, разум, не способный любить и страдать, разумом не является.

«Жди, я вернусь», – прошептал Алекс своему кораблю. И испытал мучительную боль человека, целующего некогда любимую жену перед встречей с любовницей.

Ко всем проблемам, стоящим перед ними, добавилась еще одна. Он полюбил «Серебряную Розу». Полюбил так, как способен полюбить корабль только пилот.

Алекс открыл глаза. Посмотрел на информационные экраны – дань традиции, никто не пилотирует корабли, глядя на приборы и нажимая кнопки.

Корабли были надежно состыкованы. «Зеркало» переходило в швартовочный режим.

– Приехали, – сказал Алекс самому себе. В рубке он был один – и до сих пор не мог к этому привыкнуть. Новые технологии позволили кораблям летать без навигаторов и вторых пилотов. Даже энергетики, контролирующие глюоновые реакторы, уже лет десять как стали не нужны. Списывались и переоборудовались корабли – и уходили на пенсию навигаторы-спец и энергетики-спец, не имевшие дополнительных специализаций. Немногие счастливчики еще работали, доживая свой век на старых кораблях бедных окраинных миров. Большинство же тихо спивалось либо жило в иллюзорных виртуальных мирах своей юности.

Пилотам повезло больше. Должность пилота сохранилась. Пока сохранилась.

Алекс отключил фиксаторы кресла и вышел в коридор, ведущий к шлюзу. Там уже ждали Вероника и Демьян. Через минуту подошли Хасан и Трейси.

– Как она тебе, Алекс? – спросила Вероника.

Алекс не стал отводить взгляд. Психолога-спец не обманешь. Даже травмированную.

– Кажется, я влюбился, – сказал он.

Вероника покачала головой:

– Ты вроде как давно переборол это…

– Переборол, – кивнул Алекс. – И зарекся влюбляться в машины. Но она… слишком хороша.

Демьян шумно вздохнул. Психологические проблемы пилотов всегда смущали бойца. Его собственные эмоции были изменены минимально: всего лишь безжалостность к врагу и любовь к оружию. Но оружие не может полюбить в ответ.

– Это, – Демьян кивнул на шлюз, – работа. Всего лишь работа. А корабль у тебя один – и на всю жизнь. Это как девочки в порту – и верная жена дома.

Для бойца-спец реплика была очень красочной.

– Я понимаю, Демьян, – мягко сказал Алекс. – Пойдем знакомиться с девочкой… Да! Надеюсь, никого не надо предупреждать, что все наши разговоры на корабле фиксируются центральным компьютером? Серьезные обсуждения – только на борту «Зеркала» или в капитанской каюте.

– Длительность вылазки? – спросила Вероника.

– Два-три часа. Нет, черт возьми! По обстановке. Сигнал к возвращению – фраза «Я не нанимался вкалывать без обеда». Сигнал подает любой, считающий, что есть тема для приватного разговора.

– Что нам еда… – тихо сказал Трейси. – Знаем ли мы, что едим на самом деле, когда вкушаем диковинные яства?

Хасан фыркнул, но промолчал.

– Пошли, – пресекая назревающую ссору, сказал Алекс. – Корабль, открыть шлюз!

Люк открылся, и они вышли в ангар «Серебряной Розы».

Корабли – как люди. Кого-то запоминаешь на раз, не важно даже – с хорошей или плохой стороны. Кто-то сразу сотрется в памяти, станет одним из тысяч увиденных и забытых лиц. На самом-то деле стоит познакомиться с любым человеком (или кораблем) чуть поближе – и ты убедишься, что он уникален.

Но первое впечатление удается произвести не всем. Стандартные шлюзы, стандартные лифты, стандартные форсунки системы пожаротушения – идешь по новому кораблю, и будто провел в нем полжизни. Порой, особенно на пассажирских лайнерах или личных яхтах, эту типовую начинку скрывает роскошная мишура – паркетные полы из настоящего дерева, резные панно на стенах, необычно оформленные интерфейсы, причудливые хрустальные люстры – все то, что успокаивает пассажиров, создавая иллюзию обычного планетарного отеля, и страшно нервирует пилотов. Даже пропитанное негорючими растворами дерево имеет обыкновение гореть, нетипичный интерфейс самого обычного переговорника может привести к фатальной ошибке, ну а что касается хрустальных люстр – только идиот может обрадоваться наличию на космическом корабле чего-то бьющегося.

В «Серебряной Розе» не было ничего стандартного. Не было и ненужной помпезной роскоши. Все отличия были на том уровне, который отличает костюм, сшитый на фабрике, от костюма, изготовленного портным по мерке. Вроде бы все привычно и на своем месте – но нигде не жмет, не висит и не раздражает глаз.

Алекс с удовольствием отметил рубчатую насечку на полу – можно было пользоваться ботинками без включенных геккорингов, не опасаясь поскользнуться. Но только через несколько секунд он понял, что насечка не просто функциональна, но и складывается в затейливый узор, покрывающий весь пол шлюзового отсека. Потом его взгляд скользнул по осветительным панелям – вроде бы расположенным хаотично и горящим не слишком ярко, но при этом создающим ровное приятное освещение, не оставляющим ни одного темного уголка. Интерфейс переговорного устройства был аскетичен и понятен с первого взгляда, шкафчики с боевыми скафандрами запирались простым, но надежным механическим замком. Архаика? Только на взгляд человека, никогда не умиравшего от удушья в обесточенном шлюзе в двух шагах от запертого скафандра.

Все очень просто, надежно, удобно и красиво.

– Просто и красиво, будто револьвер, – сказал Демьян.

– Револьвер? – заинтересовался Хасан.

– Древнее пулевое оружие, – пояснил Демьян. – Нет, я не прав. Просто и красиво, как лезвие меча.

Дисплей на интерфейсе засветился бледным зеленым светом. По экрану пробежали-ссыпались сверху вниз строчки букв и цифр – Трейси вскрикнул и зашептал молитву Архитектору. Из темноты проступило нарисованное штрихами молодое женское лицо.

– Благодарю вас за комплимент, воин-спец, – произнесла женщина. – Я участвовала в разработке своего дизайна.

– Достойный дизайн. – Демьян кивнул.

Женщина посмотрела на Трейси:

– Приветствую тебя в моем сне, хакер. Я хотела сделать тебе приятное, но если ты смущен или оскорблен в своих религиозных чувствах…

– И избави нас от системного сбоя… – прошептал Трейси. – Нет, все в порядке. Мне приятно. Я лишь растерялся.

Алекс выступил вперед, и женщина на экране немедленно перевела взгляд на него.

– Приветствую тебя, мастер-пилот. Спасибо за стыковку, все было очень красиво и деликатно.

– Ты – корабль, – сказал Алекс.

– Да.

– Как к тебе обращаться?

– Корабль. Главный компьютер. Серебряная Роза. А лучше всего зови меня Роза. Это человеческое имя.

– Ты ощущаешь себя человеком? – ласково спросила Вероника.

– Нет, госпожа психолог. – Женщина на экране покачала головой. – Я понимаю, что являюсь всего лишь компьютерной программой. Предупреждая твой следующий вопрос – я не знаю, обладаю ли разумом. Мне бы хотелось считать, что я разумна, но это может быть всего лишь заложенной программистами иллюзией.

– Ты позволишь нам пройти в главную рубку? – спросил Алекс.

– Разумеется. – Роза кивнула, и внутренняя дверь шлюза открылась. – Следуйте за белым кроликом.

На пороге и впрямь сидел полупрозрачный белый кролик, сшитая лазерными лучами голограмма. Когда дверь открылась, кролик подпрыгнул и лениво затрусил по коридору.

Трейси опять что-то забормотал.

– Спасибо, Роза, – вежливо поблагодарил Алекс. – Увидимся в рубке.

К рубке шли молча. Кролик несколько раз останавливался у лифтовых стволов, лукаво оглядывался на людей – но Алекс продолжал двигаться, и кролик послушно вел их по коридорам, пандусам, лесенкам. Вероника сделала вид, что собирается погладить кролика, – тот отпрыгнул, слегка расплывшись от быстрого движения.

Алекс хотел прочувствовать корабль. Не понять – этого так просто не добиться. Но хотя бы ощутить, вдохнуть полной грудью запахи безлюдного пространства, оценить работу конструкторов – не только внешнюю, парадную красоту, а еще и ту сугубо функциональную начинку, на которую не обращает внимания даже экипаж.

В нескольких местах Алекс открывал неприметные технические люки и осматривал служебные отсеки. Основные и резервные линии связи, панели контроллеров, приводы сервомеханизмов, рубильники аварийного отключения, гнезда зарядки с неподвижными ремонтными роботами… Все было устроено удобно и красиво. Свет мягкий и яркий одновременно. Ручные огнетушители и аптечки прочно закреплены в кронштейнах. Никаких протечек, никаких неряшливо перепутанных проводов. Даже замененная секция силового кабеля (что тут случилось-то, пробой?) была аккуратно помечена метками-реперами и снабжена температурным датчиком. Алекс наклонился, внимательно оглядел следы ремонта. Очень, очень аккуратно. Лишь крошечная щепотка пепла на полу, пропущенная уборщиком. Видимо, и впрямь был пробой…

– Аккуратно сделано, – произнесла за спиной Алекса Вероника.

– Более чем.

Они обменялись понимающими взглядами.

Лучший способ перевоспитать машину, возомнившую о себе лишнего, – указать на ее недостатки. Хотя бы на самые ничтожные. «Как ты можешь считать себя величайшим боевым кораблем в истории, если шестнадцатый технический отсек восьмого сектора не укомплектован аптечкой? А если на границе восьмого и седьмого сектора произойдет прорыв жесткого излучения и оператору-наводчику четырнадцатого боевого поста потребуется срочная инъекция гамма-фага?»

Логика – самое сильное, а потому и самое слабое место искусственного интеллекта. Он может прекрасно сознавать (точнее – рассчитать) ничтожную вероятность такого события, но признав свою неполноценность в малом – вынужден идти на уступки и в большем.

«Серебряная Роза» была в идеальном состоянии. Она сошла со стапелей абсолютно совершенной и следила за собой столь же придирчиво, как стареющая кинозвезда.

У дверей главной рубки кролик остановился, подпрыгнул, завис и прощально помахал длинным ухом. Вероника засмеялась. Хасан фыркнул.

Алекс ответно помахал рукой медленно таящему в воздухе кролику.

Рубка сочетала в себе все тот же суровый аскетизм боевых кораблей и незаметную функциональную эстетику – куда более дорогую, чем паркетные полы и гобелены на стенах пассажирских лайнеров. Овальное помещение со стенами-экранами, вынесенные на подиумы пилотажные кресла, подковки пультов перед ними. Согласно старинным законам, любой корабль в аварийной ситуации должен был допускать пилотирование вручную, без помощи главного компьютера и даже без нейроинтерфейсов.

– Роза, распредели экипаж по местам, – попросил Алекс.