Вдруг деревья расступились, и Артем оказался на берегу озера. От неожиданности он чуть было не полетел в воду. Озеро было не очень большим, за туманом угадывались деревья на том берегу, откуда-то доносилось громкое журчание и плеск, как от небольшого водопада, а прямо перед собой, в нескольких метрах от берега Артем увидел русалку.

Нет, над водой были видны только плечи и голова девушки, они мерно покачивались, но Артем сразу понял, что это русалка. Ну, а кто же еще? Голая девушка в воде, красавица с огромными глазами в волшебном туманном озере. Только русалка. Она и в самом деле была удивительно красивой, в ее черных волосах была ночь, а бездонные глаза манили озерной глубиной. Не в силах отвести взгляд, Артем ступил в воду. Мельком подумал, что надетые на нем старые трусы и футболка, в которых он заснул на диване, являют собой не самую подходящую для романтического знакомства одежду, но мысль тут же исчезла: это же сказка, сон, значит все будет хорошо. За спиной у Артема фея разразилась обиженной трелью.

– Да погоди ты, – сказал ей Артем.

Фея пронеслась у него перед лицом, вновь обдав его светящейся пылью. Голова закружилась, Артем почувствовал, что его опять заштормило, но чудом умудрился не плюхнуться в воду. Русалка игриво улыбнулась ему и скрылась под водой, махнув на прощание серебристым плоским хвостом и обдав веером брызг.

– Ну вот, я же говорил! – весело крикнул Артем. – Эй, куда же ты?

Русалка, однако, больше не показывалась. Артем оглянулся в поисках феи, но не увидел и ее. Нетвердой походкой, все еще продолжая улыбаться, он вышел из воды и вдруг увидел стоявшего в тени большого дерева человека.

Человек был высок, статен, облачен в старинную одежду, к которой по мнению Артема подошло бы название «камзол», имел густую шевелюру, роскошные висячие усы и короткие, но обильные и пушистые бакенбарды, необычный вид которых придавал ему сходство с хомяком. На поясе у человека с одной стороны висели ножны с длинным кинжалом (а может коротким мечом?), а другой, кажется, пистолет.

Артем, не сдержавшись, рассмеялся.

– Добрый вечер! – дружелюбно обратился он к незнакомцу.

Незнакомец улыбнулся в ответ и сказал по-русски:

– Здравствуйте.

Подойдя, Артем протянул руку:

– Артем!

Незнакомец посмотрел на руку с некоторым замешательством, затем приложил свою правую ладонь к груди, слегка поклонился и произнес:

– Сарвист Тизарт, капитан Личной Гвардии его Королевского Величества Альдерика Третьего. Мудрейший Георгий предупредил меня о возможной встрече с гостем из иных мест. Я рад…

– Георгий? – переспросил Артем.

– Георгий, – подтвердил хомякообразный капитан гвардии.

– Он же Гоша, он же Жора? – Артем хихикнул.

Капитан приподнял бровь.

Артем обнаружил, что лес, озеро, звездное небо, а с ними и капитан, и он сам начинают кружиться. Ему показалось, что он все же сумеет полететь и он попытался взмахнуть руками. В следующий миг он почувствовал мягкий толчок и понял, что кажется снова упал. Небо надвинулось, капитан что-то встревоженно говорил, вдалеке прозвучал мелодичный смех. Артему давно уже не было так хорошо и спокойно.

***

Проснулся Артем почти в десять. Такое редко с ним бывало, обычно либо дела заставляли вставать раньше, либо отец будил его, то слишком громко включая в своей комнате телевизор, то брякая посудой на кухне. В этот раз, видимо, сон был чересчур крепким. Из комнаты отца доносилось приглушенное бормотание – телевизор все же работал.

Признаков похмелья совершенно не ощущалось, однако вставать не хотелось. Хотелось поваляться на диване (так и не застеленном). Артем перевернулся на бок. На глаза попалась бутылка из-под водки, потом табуретка с ноутбуком. «Надо вставать» – решил он.

В кухне его встретила куча искрошенного печенья на столе и под столом, а также кружка с остатками кефира в раковине. Отец позавтракал. Артем вздохнул. Надо будет убрать. Заглянул к отцу. Тот лежал на кровати и смотрел телевизор. Или правильнее сказать – «смотрел в телевизор»? У Артема давно уже сложилось впечатление, что отец вряд ли понимает происходящее на экране. На отце были старые спортивные штаны и неизменная тельняшка. Отцовы тельняшки Артем помнил с детства, отец всегда носил их и зимой, и летом. В молодости он был военным, Артем мало знал про это, отец не любил рассказывать. Служил отец вроде в Афганистане. И еще где-то. Однажды сказал, что в Африке. Может пошутил. Имел звание капитана, был ранен. Когда Артем пошел в школу, отец работал уже на гражданке – автомехаником. А Катюша тельняшки свекра не любила, называла их не иначе как вонючими полосатыми майками, если приходилось брать в руки, то делала это с демонстративной брезгливостью. Артем так и не понял, откуда возникло у нее такое иррациональное чувство к этому предмету гардероба. Хотя не в гардеробе, наверное, дело. Сразу после свадьбы они около года жили все вчетвером в этой самой квартире. Он с Катюшей в одной комнате, отец с матерью, тогда еще мать была жива – в другой. Отношения с новыми родственниками у Катюши складывались не просто. Опять Катюша.

«Хватит про нее думать!» – приказал себе Артем.

– А Катерина сегодня что-то рано ушла, на обед-то придет, нет? – повернувшись спросил отец.

«Да, сколько ж можно….»

– Не придет! – резко ответил Артем, – Катерина ушла навсегда! В прошлом году. Она здесь больше не живет.

– Да? – растеряно спросил отец, – А я не знал. Ну позвони ей, пусть за кефиром забежит, как с работы пойдет.

Болезнь по какой-то неведомой причине возвращала отца именно в тот несчастный, всего в год длиною, кусочек прошлого, где еще никто не умер и не развелся, все жили вместе, а невестка могла по дороге домой заскочить в гастроном за кефиром для старика. Может не несчастный, а наоборот – счастливый? Артем вышел из комнаты.

Заметая щеткой в совок остатки печенья, он думал о своем сне. Сон не стерся из памяти как другие сны, а, наоборот, помнился ясно и четко, со всеми деталями, включая и запах трав, и влажную прохладу росы, и приятное головокружение, и мелодичный колокольчиковый смех маленькой феи. Артем даже грешным делом заглянул в кладовку, а потом, озаренный внезапной мыслью, внимательно осмотрел свои ноги. Увы – за дверью кладовки его встретил старый пылесос, старое материно пальто, старые журналы, старые двух и трехлитровые стеклянные банки и прочее старое и никому не нужное барахло. Ноги же были чисты, на них не обнаружилось ни крупинки грязи, ни травы, ни листьев, ни иного природного сора, который неизбежно должен был бы остаться после прогулки босиком по лесу. Сон. Всего лишь прекрасный сон.

После обеда Артем возил отца к врачу. Врач была профессор с кафедры неврологии, прием у нее стоил по меркам Артема очень недешево и записываться надо было за месяц. Артем понимал (и неоднократно слышал от врачей), что помочь отцу нельзя. То есть помочь в какой-то мере можно, в смысле постараться сделать так, чтоб не стало хуже. Или, скорее, стало, но не так быстро. Сделать лучше было уже, к сожалению, нельзя. Но, несмотря на это, Артем все равно записал отца к профессору, наверное, это был какой-то психологический трюк, он чувствовал себя виноватым за то, что судорожно занимался налаживаем своего расползающегося по швам брака, вместо того, чтобы уделить время отцу, когда его состояние было еще не таким плачевным. В итоге и брак не наладился и состояние отца совсем ухудшилось. Хотя оно, наверное, и так бы ухудшилось.

Профессор произвела хорошее впечатление. Была она в годах, расспрашивала Артема обо всем подробно, внимательно, изучала данные исследований, беседовала с отцом. Точнее пыталась беседовать. После беседы этой настроение Артема совсем ухудшилось. Обмениваясь с отцом репликами на бытовые темы, выслушивая его ответы или вопросы (часто невпопад), Артем понимал, конечно, что отец воспринимает реальность неадекватно. Но он не подозревал насколько. Общаясь с профессором, отец не смог правильно назвать не то что дату, но даже и время года, на вопрос: «Где мы с вами сейчас находимся», после длительного раздумья выдал: «В комнате отдыха», а когда профессор указала на Артема и спросила: «А это кто с вами пришел?», отец нахмурился столь сосредоточено, что Артему захотелось обнять его, сказать: «Папа, ты что, это же я, Артем, сын твой!». Отец, впрочем, вспомнил и сам, сказал: «Сын». Но когда врач спросила, как сына зовут, ответил: «Сережа». Сережей звали двоюродного брата Артема, он жил с семьей в другом городе и в этом году должен был закончить школу.

– Спит, кушает нормально? – обратилась она к Артему.

– Вроде да, – ответил он.

– Агрессия, раздражительность?

– Нет.

– Что-нибудь кажется, видится, слышится?

– Бывало, – вспомнил Артем, – Говорил, что какую-то старуху с младенцем видел в своей квартире.

– Вредных привычек нет?

– Раньше курил, бросил, уже несколько лет.

Были еще вопросы. Артем отвечал, чем дальше, тем более бессмысленными они ему казались.

– Ну что, – сказала профессор, закончив осмотр, – Диагноз вам уже поставлен. Деменция. Выраженный психоорганический синдром. Галлюцинаторные включения. Поражения могут быть вызваны сосудистыми нарушениями. А может вследствие болезни Альцгеймера. Можно повторить МРТ, тогда скорее всего сможем сказать точно. Но я не вижу в этом смысла, с точки зрения прогноза и тактики лечения – никакой разницы. Старайтесь не оставлять (беглый взгляд в бумаги) Игоря Валерьевича одного. Желательно, чтоб он больше был с людьми, общался, что-нибудь делал. Ну и, конечно, надо принимать противодементные препараты, вы их и так принимаете (жест в сторону лежащей на столе выписки из амбулаторной карты), это хорошо, давайте увеличим дозировку до двадцати миллиграммов, рецепт я вам сейчас выпишу. На всякий случай пропишу и нейролептик, пока галлюцинаций нет – не давайте, если будут повторяться, то по таблеточке на ночь примерно за 30 минут до сна.

Профессор повернулась, сняла трубку со старинного кнопочного телефона:

– Катюша, принеси мне, пожалуйста, рецептурные бланки… Да… И сразу побольше захвати.

Потом снова обратилась к Артему:

– Если есть вопросы, спрашивайте.

– Нет, все ясно. Спасибо, – сказал Артем.

– Ну тогда подождите в коридоре минут пятнадцать, все документы медсестра вам вынесет.

В кабинет зашла низенькая толстая девушка в медицинском халате с отливающими зеленью длинными волосами.

– Вот, Маргарита