Эпизод из жизни времён Каменного века

1.

Жаркое, но короткое лето уже было на исходе. Солнце в полдень стояло довольно высоко, поэтому к вечеру скалы нагревались так, что дрожащее марево горячего воздуха висело над их громадами. Однако, за ночь дыхание Большой Льдины уничтожало тепло, и, на рассвете всё, что видел глаз: камни, скалы на этом берегу реки, роскошные травы заливных лугов на левом, рощицы чахлых берёз, заросли ивы и тальника, покрывалось инеем. Как будто множество пауков заплело всю землю своей холодной серебряной сетью, и сквозь ячейки этой сети проглядывают, то сверкая в лучах восходящего солнца камешек, то изумрудной зелени листочек. Скоро настанет долгая и сырая осень, которая приведёт сюда свою хозяйку зиму.

Опять начнётся голод.

По утрам будут находить под ворохами шкур замёрзших за ночь беспечных детей, да стариков, умерших неизвестно от чего: от холода, болезни или голода. А пришедших без добычи охотников матери голодных ребятишек и колдуньи-старухи будут осыпать проклятиями.

В молодые годы старого Вождя холода приходили, когда солнце начинало садиться вон за той горой, похожей на кабанье рыло. Тогда гора было покрыта лесами. Сейчас снег на вершине её не тает даже летом, а холода приходят раньше. Там, за горизонтом, в трёх днях пути, за цепью гор лежит Большая Льдина. Это она съедает тепло, прогоняет лето, посылает зиму своим ледяным дыханием.

У входа в пещеру, на нагретых солнцем камнях женщины и старухи разложили на просушку шкуры, развесили в тени на ветвях кустарников связки кореньев и рыбы, чтобы их подвялил ветер. Несколько молодых матерей, расположившись отдельной группой, кормили грудью своих младенцев. Дети постарше прыгали по шкурам, играли между камнями, срывали украдкой рыбку или корешок со связки, что вызывало вопли и угрозы старухи Медведицы, сторожившей припасы – по причине крайней старости она была приставлена к этой работе. Женщины, занимаясь своими обычными делами, без конца болтали, хвастались друг перед другом достоинствами своих детей, менялись нехитрыми украшениями, посылали с мелкими поручениями подростков, шпыняли их за бестолковость. Крики детей, весёлый смех девушек, резкие угрозы старухи-сторожихи, ломкие, то чересчур звонкие или хриплые голоса вечно дерущихся и спорящих между собой подростков – весь этот шум и суета, присущие любому человеческому поселению во все времена, раздражали старого Вождя.

Вождь грел спину на россыпи мелких тёплых камней не чувствуя их острых краёв – годы, солнце и ветер задубили его кожу. Мысли-образы медленно ворочались под его плоским черепом. В те далёкие времена предки человеков только-только начали осваивать речь, мышление, изготовление орудий. Образное мышление ещё не было вытеснено словесным, абстрактным.

Он думал, что надо бы уходить туда, куда осенью улетают птицы. Иначе всё племя погибнет. Шкуры – плохая защита от морозов. Но ведь там, где теплее, живут другие люди, а это значит, что придётся в жестокой борьбе отвоевать себе охотничью территорию, что будет нелегко, а может быть и гибельно для его маленького племени. Сейчас уходить поздно. Зима настигнет в пути, и, голодные, одетые в плохо сшитые шкуры люди не дойдут до тёплых стран. Придётся переждать ещё одну зиму в этой пещере, а следующей весной трогаться в путь.

Мысли о предстоящей зимовке через некоторое время были вытеснены образами Орунга и Зугрра. Это были два охотника, совсем недавно вошедшие в пору зрелости. Но, именно они стали предводителями охотничьих отрядов. Старшие, но уже теряющие силы и здоровье мужчины, хоть и нехотя, но приняли их лидерство. В племени давно заметили, что эти два охотника явно соперничают. А кое-кто намекал, что Вождь стар, и … .

На этом размышления Вождя прекратились. Из зарослей тальника на берегу реки вышел охотник. Он с гордым видом нёс на плече длинную палку с заострённым камнем на конце. Был он коренаст, с очень широкими тяжёлыми плечами, короткими мускулистыми руками, и шёл уверенной походкой на сильных кривоватых ногах. Одежда, сшитая из заячьих шкурок, напоминающая юбку, держалась ремнём через плечо и закрывала только нижнюю часть тела, свешивалась до середины бёдер. Лицо его, заросшее чёрной бородой, сохраняло некоторые черты обезьяньих предков. Но всё-таки оно было больше человеческим, чем у современных шимпанзе. Светился ли в глазах разум? Возможно, но скорее жестокость, голод и хитрость.

Вслед за ним показались десяток юношей и взрослых охотников. Трое из них держали на плечах убитых коз. Остальные – кто пару зайцев, кто связку куропаток.

– Смотрите, охотники вернулись с добычей, – закричал мальчишка Волчонок.

– Сейчас мы станем есть мясо! – подхватила орава детей.

– Замолчите, – скрипучим голосом прикрикнула на них старуха Медведица, – сначала Орунг накормит своих охотников, а вам оставит объедки!

– Орунг – удачливый охотник! – выкрикнула одна из девушек так, чтобы подходящий предводитель охотничьего отряда обратил на неё внимание.

Орунгу понравилась эта неприкрытая лесть. Он ухмыльнулся, нашёл глазами девушку.

– Орунг самый сильный! – ответил он и ударил себя в грудь кулаком. – Я разорвал пасть махайроду! Вот его клыки!

Его сильные руки и свирепое выражение лица говорили о том, что он действительно мог разорвать пасть этому хищнику. Два длинных прямых клыка, привязанных к кожаному ремешку, висели на его шее; при случае он пользовался ими как ножами. Прошлым летом на охоте он в зарослях столкнулся нос к носу с махайродом. Хищник, видимо, был сыт и отдыхал, а может быть, был болен и потерял бдительность. Во всяком случае, встреча с человеком была для него неожиданностью. Орунг среагировал первым. Ударом дубины он оглушил саблезубую кошку, и, в припадке страха выломал ей нижнюю челюсть своими железными ручищами. Подоспевшие охотники его отряда добили зверя копьями. Орунг никогда не упускал случая напомнить о своём подвиге.

Бесцеремонно отпихивая ногами назойливых детей и подростков – женщины стояли поодаль – Орунг последовал в пещеру. Он знаком показал охотникам, где положить добычу. Заострённым плоским камнем он раскроил грудную клетку самой крупной козы, вынул сердце. Молча, без полагающихся приветствий отдал его Вождю.

Все понимали, что Орунг сам хочет быть вождём и только ждёт смерти старика. Но прямо заявить об этом он не мог. Не все в племени поддерживали его. Однако, скрывать своё отношение к старику Орунг не хотел. Ведь, охотиться Вождь уже не мог, и власть его держалась только на жизненном опыте, авторитете и привычке соплеменников подчиняться ему.

Так же молча Орунг разделил добычу между охотниками. Они знали, что он убил только одну козу, но всю добычу считал своей. Однако, никто не спорил. Отрезав изрядный кусок сочившейся кровью свежей мякоти, он подозвал девушку, которая так громко его хвалила.

– Сядь возле меня и съешь это мясо! – сказал он благосклонно, что вызвало вспышку ревнивой зависти у сверстниц красавицы.

Все терпеливо и молча ждали, когда охотники насытятся.

– Зугрр добыл большого оленя! – закричал вдруг Волчонок.

Это был нескладный, жилистый, очень подвижный подросток. Волчонком его прозвали за вечно голодный взгляд, из глубоких глазниц.

– Смотрите, они еле его тащат! – сорвавшись с места, продолжал он. – Поможем же им!

За ним бросилась целая ватага мальчишек.

– Зугрр убил оленя! – кричали они.

Реку переходили вброд четыре охотника. Они несли на плечах толстую жердь, к которой за ноги был привязан довольно крупный олень. Им трудно было бороться с течением реки, имея на плечах такую тяжесть. Мальчишки толпой вбежали в воду, поднимая тучи брызг. Одни подхватили оленя за рога. Другие за спину. Общими усилиями вытащили его на берег.

– Зугрр, ты подаришь мне копыта оленя? – просил один мальчик. – Я привяжу их к ногам и стану таким же быстроногим!

– Подарю, Ежонок, – отвечал Зугрр со смехом. Только сначала мы его съедим.

Зугрр любил детей, и они отвечали ему тем же. Именно к нему обращались они с просьбами обточить правильно камень или научить снять шкурку с пойманной крысы.

– А мне подари рога, – просил Волчонок, – я сделаю из них много ножей.

– Молодец, такому мальчику как ты уже пора делать оружие!

На грубом, заросшем русой бородой лице Зугрра изобразилась гримаса, напоминающая улыбку. Всё-таки, это было лицо уже больше человеческое, чем обезьянье. Нижняя челюсть тяжеловата, надбровные дуги ещё слишком нависали над глазами, но синие глаза излучали симпатию к этим маленьким существам-человечкам. Он был самым высоким из мужчин племени. Его уважали за ловкость и быстрый бег при преследовании зверя. Силой в руках тоже обладал немалой, но самым сильным не считался. Предводителем охотничьего отряда он стал за способность в стремительном броске догнать оленя и точно поразить его копьём. Он мог предусмотреть, куда побежит жертва и умел правильно расставить людей при загоне.

Также, все восхищались его одеждой, которую сшил он сам. Это был балахон из кусков шкур с тремя дырами – для головы и рук. Но, самое главное – балахон имел несколько карманов, в которых Зугрр носил с собой: острые ножи из раковин моллюсков, несколько камней, ремешки и верёвочки разной длинны. За спиной висела увесистая суковатая дубина, притороченная к плечам чем-то вроде портупеи, связанной из ремешков. Копьё он тоже не держал в руке, а подвешивал специальной петлёй к правому плечу. Руки его всегда оставались свободными, что давало преимущества на охоте или в драке с врагом. Многие соплеменники старались перенять его изобретения, но тщетно. Словом, Зугрр был интеллектуалом каменного века.

Общими усилиями оленя втащили в пещеру.

– Зугрр принёс хорошую добычу, – вымазанное высохшей кровью лицо Орунга выражало зависть, – нелегко загнать и убить большого оленя.

– Да и ты, Орунг, пришёл с хорошей добычей, – отвечал Зугрр.

– Ешьте, люди, мясо, – говорил Зугрр, разделывая тушу, – наедайтесь. Возьми, Вождь, сердце этого оленя. Пусть сила его продлит твои годы.

Голодные люди жадно хватали истекающие кровью куски оленины. Матери жевали его вместе с кореньями и кормили этой жвачкой младенцев. Беззубая старуха Медведица разрывала мясо на кусочки, била по ним камнем и глотала. Взрослые охотники, стараясь казаться спокойными, запихивали большие куски в рот и мощно пережёвывали их своими тяжёлыми челюстями, высасывая кровавый сок.

Солнце клонилось к горизонту. Уставшие охотники, насытившись и обсудив подробности сегодняшней охоты, расположились на отдых. Старухи и женщины угомонили детей. Пещера заснула.

2.

Несильный, но устойчивый южный ветер, дувший весь прошедший день, сделался влажным. Он, противостоя холодному дыханию Большой Льдины, пригнал последнюю в это лето грозу. Огромная, брюхатая ливнем туча, втягивая в себя мелкие облачка, вылезла на середину неба, заслонила звёзды, подмяла под себя месяц. Ветер усилился. Вот он начал метаться шквальными порывами. Зашумели кустарники.

Стоящий напротив пещеры у реки полузасохший дуб-гигант, выросший ещё с тех времён, когда Большая Льдина была слабым ледничком, заскрипел своими голыми ветвями, забил ими друг о друга, зашелестел жалобно слабыми листочками, ещё сохранившимися на одной из ветвей. Всё вокруг засветилось голубым светом, и огромная молния встала между гигантским умирающим дубом и небом! И сразу хряснула ужасно в предродовой муке туча! Шквал ветра бросил её за реку, и она разродилась там проливным дождём из разорванного о скалы брюха.

От удара грома проснулись в пещере люди. Заорали испуганные младенцы.

– Смотрите, – закричал Волчонок, – молния не умерла, она пожирает дерево!

Мелкие сухие ветви дуба жарко горели. Ветер ещё больше раздувал пламя. Оно освещало мечущиеся под порывами ветра кусты, и людям казалось, что это большие звери беснуются, пытаясь добраться до пещеры.

Ударил очередной, самый сильный шквал, который сбил пламя, но сухие обуглившиеся ветви краснели углями, как сплетение множества рук и пальцев. Гигант застонал, что-то хрустнуло в его корнях и стволе, забухали рвущиеся и завизжали трущиеся друг о друга плотные волокна дерева. Накалённая докрасна крона его описала на фоне беснующегося неба огромную дугу, он рухнул, сыграв комлем, и с разлапистых корней его посыпались глыбы вывороченной земли. Тлеющая крона вспыхнула с новой силой, и продолжала гореть пламенем, раздуваемым слабеющим ветром. Жар разливался далеко вокруг и вскоре люди в пещере почувствовали, что можно скинуть с себя шкуры.

– Если принести в пещеру горящую ветку, то даже зимой станет тепло, – догадался вдруг Зугрр.

– Огонь съест ветку, – возразила старуха Медведица, – а потом съест нас.

– Я дам ему ещё ветку. Буду кормить огонь много раз мелким ветками. Он станет греть нас всегда.

– Если ты возьмёшь горящую ветку, – влез в разговор Орунг, – то огонь набросится на тебя. Орунг самый сильный, – добавил он в подтверждении своих слов. – Я убил махайрода.

– Зугрр самый смелый, и я принесу огонь в пещеру, – Зугрр ударил себя кулаком в грудь.

Он вдруг представил, что огонь действительно перекидывается на его руку, охватывает волосы, грызёт тело.

– Когда огонь ослабнет, – добавил он.

– Я был ребёнком много лет тому назад, – заговорил Вождь. – Я ел мясо козы, погибшей от зубов огня. Была большая засуха. Горел лес и камыши. Мы спасались в озере. Когда сгорело всё, я нашёл козу. Огонь не съел её, только разгрыз шкуру. Я поел её мясо, и оно было мягким и вкусным. Огонь согрел его своим жаром. Тогда мы съели всю козу. Наши старики думали: как бы заставить огонь всегда жарить мясо для нас. Потом забыли. Прошло много лет.

Это была, пожалуй, самая длинная речь, которую произнёс почтенный патриарх за всю свою долгую жизнь. Ведь управлял он своим племенем отнюдь не убеждением, а грозным коротким окриком, выразительным жестом, крепким тумаком и своим примером.

Наступило утро. Небо после грозы ещё не очистилось от обрывков туч. Крона дуба догорала, а толстые ветви и ствол тлели без пламени, распространяя вокруг себя волны нестерпимого жара. Зугрр поднялся со своей шкуры и вышел из пещеры. Он выломал длинную сухую ветку кустарника.

Дрожа всем телом от ужаса, превозмогая извечный животный страх живого существа перед огнём, но, всё-таки движимый желанием превозмочь себя, он медленно шёл в волнах колеблющегося зноя к всё ещё опасному дереву. Ведь человек тем и отличается от зверя, что может ПРЕВОЗМОЧЬ СЕБЯ, подняться над своими инстинктами и совершить невозможное, запрещённое природой. Колеблющийся горячий воздух искажал контуры его тела, и людям в пещере казалось, что пламя вот-вот охватит его и спалит. Никогда ещё человек не отваживался так близко подойти к огню.

– Не ходи, Зугрр, – прохрипела старуха Медведица. Челюсть её отвисла, грязные седые волосы торчали во все стороны, голова тряслась от страха. – Огонь сожрёт тебя!

Медведица вдруг вспомнила, что ведь это она родила его когда-то, много лет тому назад, когда была молодой красавицей. Теперь страх пробудил в ней уже забытый материнский инстинкт и беспокойство за благополучие дитя.

Все соплеменники наблюдали, одни, страшась, другие, восхищаясь смелостью Зугрра.

– Эй, Зугрр, возьми мою дубину, – Орунг за насмешкой скрывал свой страх, – она покрепче твоей!

Глаза Волчонка светились от восхищения. Он любил Зугрра за щедрость души и смелость. Вождь молчал, но в эту минуту ему захотелось, чтобы его преемником стал Зугрр, а не жестокий себялюбивый Орунг.

Зугрр почувствовал всей своей первобытной сутью, что если он сейчас не приручит огонь, отступит, то это будет равносильно тому, что если бы он украл у своего родного племени все шкуры, разогнал бы всю дичь в окрестностях. Он вдруг понял, что владение огнём – это необходимость, это тепло, улыбки младенцев и смех девушек, это продолжение рода. Огонь – это ЖИЗНЬ для всего рода человеческого. Превозмогая страх и боль, он сделал ещё шаг и коснулся веткой светящегося красным ствола поверженного гигантского дерева. Мелкие сухие отростки на ветке сразу вспыхнули.

Обратно он шёл в огненном вихре, поднятым налетевшим порывом ветра. В руке Зугрра полыхало приручённое пламя! Эта первобытная дикая картина была столь мистически выразительна, что породила легенду о Прометее, полубоге, подарившем людям огонь. Через тысячелетия, имя героя трансформировалось. Подробности изменились. Но суть осталась: человек стал ЧЕЛОВЕКОМ, победив страх перед огнём.

Победно размахивая горящей ветвью, Зугрр кричал:

– Смотрите люди, я несу вам огонь! В нашей пещере всегда будет тепло! Дети не замёрзнут зимней ночью! Не бойтесь, люди! Огонь добрый и тёплый. Надо только уважать и кормить его. Эй, Волчонок, собирай свою ораву! Таскайте сухие ветки и траву! Складывайте их в кучу! Тащите остатки вчерашнего мяса. Не бойтесь огня! Смотрите, я не боюсь его.

Волчонок и ещё несколько мальчишек мигом собрали кучу сухого хвороста. Зугрр поджёг кучу. Это был первый костёр, разожжённый человеком.

3.

Прошло много дней. Последнее тепло, принесённое южным ветром, исчезло. Вершины гор за рекой на горизонте побелели, и с севера дул ледяной ветер. Скоро выпадет снег.

Люди уже свыклись с огнём. Подростки снабжали его пищей – сухими ветками, которые заготавливали впрок. Даже старики уже не боялись огня. Они отдавали ему кусок мяса, говоря: «Съешь, брат, этот кусок, а этот подогрей для меня своим дыханием». Старуха Медведица научилась печь в горячей золе корни и плоды. Бывало, что неосторожный ребёнок обжигался и возмущённо плакал. Тогда взрослые говорили: «Уважай огонь, и он будет добрым к тебе». Измученные в долгой погоне за оленем охотники грелись вокруг костра. Они клали на угли куски мяса и говорили: «Огонь, ты как мать, которая жуёт мясо для своего младенца, размягчаешь для нас пищу. После твоего дыхания жир течёт с мяса, кровь становится тёплой и вкусной».

Однажды вечером, после охоты, вдоволь наевшись жареного мяса, Орунг прилёг на шкуру возле Зугрра.

– Зугрр умелый охотник и самый смелый человек, – начал он говорить с подобострастием, – ты принёс нам огонь и мы все уважаем тебя.

– Что ты хочешь, Орунг, говори прямо.

Зугрр знал, что Орунг настраивает охотников против Вождя. Но не все согласны с ним. Он давно уже пытался склонить Зугрра на свою сторону, так как тот имел авторитет среди соплеменников. Зугрр понял, что когда его авторитет возрос ещё больше, Орунг пытается выведать его намерения.

– Вождь уже стар, Зугрр, и скоро умрёт. Он не доживёт до весны.

– Вождь стар, но мудр, – прервал его Зугрр, – а когда он умрёт, мы выберем нового вождя.

– Но, мы с тобой можем убить его сегодня ночью, – зашептал Орунг. – Я убил махайрода, а ты принёс огонь. Кто может спорить с нами? А потом …