После учебы

Проблема преобладания мужского населения остро стояла перед местными колонистами. Этим планета не выделялась среди прочих форпостов звездного человечества. Издревле природа предопределила большее количество мальчиков на каждую сотню новорожденных, и выход человечества за пределы Солнечной системы не поколебал такую генетическую закономерность. Хотя развитие науки и позволяло с большой вероятностью выбирать пол будущему ребенку люди нередко руководствовались практическими соображениями. Многие поселенцы хотели иметь первенцем наследника, которому можно доверить хозяйство, а уже во вторую и даже в третью очередь – помощницу и будущую хозяйку. К тому же приток новых колонистов шел за счет тех же молодых мужчин. Так что, за редкими исключениями, когда родители сговаривались и обручали детей едва ли не с пеленок, проблема женитьбы стояла очень серьезно для подрастающего поколения.

Вероятно, это лишний раз доказывало инерцию и косность человеческих понятий. С исчезновением экономической кабалы от мужчин в древних обществах Земли женщины давно доказали равенство полов, а зачастую и свое полное превосходство. Если на некоторых окраинных планетах при необходимости смогли легко перейти к многомужеству с элементами матриархата, то на Форестане подобный уклад поначалу наталкивался на трудности из-за традиций и предубеждения переселенцев.

И все же именно первые немногочисленные женщины стали цементирующей силой нового общества. Мужчины смирились с предоставлением больших прав «слабому» полу, считавшемуся таковым лишь в силу отдельных физических данных. Юридически форестанки имели более высокий статус в бытовых вопросах и при наследовании имущества. Здешние женщины могли решать сами за себя, и уже нередко на плечи одной хозяйки ложились заботы о двух-трех семьях. И хотя многомужество достаточно широко распространилось, встречались и моногамные браки. Демографический перевес мужчин начал уменьшаться с появлением у переселенцев детей, но для полного выправления ситуации могло потребоваться много десятилетий.

Не сумевшие подобрать себе вторую половину среди немногочисленных местных невест отправлялись с этой целью в метрополию, но далеко не всегда их вояжи заканчивались желанным исходом. Во-первых, для такого путешествия требовались немалые средства, во-вторых, не каждая красавица горела желанием следовать за тридевять земель на окраинные миры и обзаводиться детьми вдали от благ цивилизации. Всезвездная информационная сеть лишь частично помогала решить эти вопросы на расстоянии, но подавляющее большинство потенциальных женихов оказывалось настроено консервативно. Молодые и не очень соискатели семейных уз хотели выбирать спутниц жизни сами, без посредников и только при очном знакомстве. Да и долгосрочные результаты наблюдений браков, заключенных посредством Сети, выглядели противоречиво.

Подошло время задуматься и старшему сыну Фила Крайнова – Роману. Не нашлось подходящей по его меркам невесты, хотя не был он ни уродливым, ни глупым, не имел ни явных, ни скрытых физических изъянов, вполне здоровый нормальный парень, и умом даже выше среднего уровня. Соседские девчонки оказались просватаны с малолетства. Согласно местным порядкам, его младшая сестра Надя могла уже не беспокоиться о своей судьбе. Та же, которую предопределили ему еще до рождения по обоюдному согласию родителей, не вызывала у самого Ромки ни капли энтузиазма.

Это послужило одной из причин уехать на учебу в административный центр Форестаны. Но и там, встречаясь с несколькими подружками по учебным занятиям и молодежным клубам, он не мог положа руку на сердце признаться, что видел хоть в одной свою суженую и будущую хозяйку его дома. Да ему самому казалось, что еще рано строить столь далеко идущие планы, он не чувствовал себя готовым к серьезным обязательствам. За три года приобщения к профессии инженера-технолога деревообработки в его настрое ничего не изменилось.

Когда Роман впервые в детстве увидел центральный поселок, его поразила скученность застройки. После привычной широты предлесья и удаленных друг от друга домов колонистов теснота центра напомнила ему лесной муравейник. Разумеется, он имел представление из Астронета о городах на других планетах, но они казались далекими и совершенно нереальными. Теперь же мальчик воочию смог увидеть такое совсем рядом, и оно принадлежит его миру.

Конечно, поселок никак не тянул даже на звание маленького городка, но в глазах выросшего среди просторов фермерских угодий и почти полного безлюдья мальчишки несколько десятков прохожих, встреченные на улицах за короткое время, выглядели столпотворением. К радости юного провинциала, здесь имелась зона отдыха, манившая видным издалека чертовым колесом. Все это ему еще предстояло открыть для себя.

Много позже отец привез его сюда на учебу. Старший Крайнов рассудил, что основная разработка Леса еще впереди, и хотел, чтобы хоть один из сыновей получил специальные знания, которыми сам он не владел, и отсутствие которых, как он полагал, не давало достичь желаемых результатов труда.

– Я хочу, чтобы ты пошел дальше меня, – не уставал повторять он снова и снова сыну. – Выучись на технолога, стань управленцем. Будешь тогда отдавать распоряжения таким неучам-одиночкам, как я, что и как делать, как получать наибольшую выгоду. Я хочу, чтобы у тебя было лучшее обеспеченное будущее, чтоб тебе не пришлось считать каждую копейку, как мне.

Решающим доводом послужило то, что компания «Экофлор» полностью оплачивала обучение с последующим трудоустройством на одном из своих предприятий. Кроме нее никто никаких гарантий дать не мог.

Административный центр производил неоднозначное впечатление. Аккуратные ряды сборных домишек, похожих один на другой, словно клоны единого образца, ровно подстриженные газоны, низкорослые деревья и кустарники, огороженные коротким штакетником, – завезенные людьми растения с трудом обживали свободные от Леса пространства. Казалось, на всем здесь виден налет привнесенной искусственности. И деловой центр выглядел макетом, музейной выставкой незатейливой функциональной архитектуры на потребу будущим инопланетным туристам, которых пока никто не видел.

Для Романа не чувствовалось во всем этом знакомой с детства теплоты фермерских построек, в которые хозяева вкладывали не только труд, но и душу. Ведь они строили надолго и на совесть, для себя и своих семей. В поселке же все выглядело неестественно и чуждо, но такое впечатление не мешало юному провинциалу взирать на окружающее с радостью и благоговением. Еще бы! Здесь ему предстояло жить и учиться в скором времени.

Только первые восторги от знакомства с новым быстро поутихли. Чем дольше он находился среди противоестественной для Форестаны скученности людей и строений, тем отчетливее ощущал желание поскорее вернуться к привычному Лесу. Где-то тут в поселке проживали дальние родственники Крайновых, которых не составило бы труда разыскать, но родители не захотели одалживаться, поэтому ему, как и большинству сокурсников, осталось довольствоваться студенческим общежитием.

Впрочем, об этом жалеть не пришлось. Жить среди ровесников оказалось весело, но еще задолго до окончания учебы Роман утратил интерес к будущей профессии. Масштабная механическая вырубка и поточная обработка древесины воспринимались им ничем не оправданным уничтожением живой сущности Форестаны, с которой, по его убеждению, колонисты могли жить мирно и взаимовыгодно.

На его счастье, из-за новых запретов и ограничений ксенологов практические занятия сокращались по мере приближения к выпуску, хотя по программе обучения планировалось как раз обратное. Один за другим новые приятели покидали их группу.

К последнему экзамену подошли всего два десятка выпускников, и причиной тому послужили вовсе не трудности учебы. Хотя его не раз посещало такое желание, Роман не присоединился к оставившим курс, главным образом, из опасения отцовского гнева. Ясно было одно – возможностей работать по избранной профессии оставалось все меньше.

Благие намерения

Если тебе предстоит вот-вот разменять четвертый десяток земных лет, это, естественно, не вызывает особой радости или прилива энтузиазма. Невольно начинаешь оглядываться назад, пытаешься подвести какие-то итоги, сделать выводы на завтра. Черок Квикфут, вплотную приблизившийся к такому знаменательному рубежу, находил для себя в минувших годах мало утешительного: несбывшиеся надежды юности, нереализованные планы, да и вероятное будущее не сулило больше ничего непредвиденного, обещая стать лишь продолжением малоинтересного прошлого и настоящего.

Не без содействия дяди – важной шишки в администрации Совета внеземных территорий – преодолел он жесткий отбор в академию ксенологии. Зато к концу учебы уже абсолютно своим трудом получил на курсе четвертый результат по среднему баллу, несмотря на то, что дважды счастливо избежал отчисления за серьезные провинности. Впрочем, причинами этих неприятных моментов послужили вполне морально оправданная драка за честь оскорбленной сокурсницы и дерзкое отношение к преподу, не считавшемуся с чувством собственного достоинства курсантов.

С отличием закончившему академию Чероку виделись увлекательные перспективы и гарантия быстрого продвижения по служебной лестнице. Но реальная жизнь расставила все по своим местам, хотя справедливость такого результата он так и не принял.

Повседневная рутина предстала, как говорится, плоско двухмерной и вполне черно-белой с вкраплениями серого цвета. Получив распределение в Департамент Сектора, юный выпускник тщетно ждал заманчивых командировок на только что открытые, неисследованные планеты. Но все сколь-нибудь перспективные разработки обходились без его участия. На долю же молодого специалиста доставалась масса неинтересной бюрократической текучки, обработка потоков информации, отчеты, участие в симпозиумах, конференциях и прочих ксенологических междусобойчиках. И так продолжалось изо дня в день почти десять лет.

Он зарекомендовал себя исполнительным администратором, вдумчивым аналитиком, даже выступил с несколькими благосклонно принятыми инициативами, но ни в его воображении, ни в прочих талантах, неуместных при строго регламентированной работе, никто не нуждался. С годами энтузиазм угас, обращать на себя внимание руководства хотелось все меньше. Какой смысл стараться, если результат неизменно нулевой? Выходило, чтобы не навлечь на себя неприятности, лучше не высовываться и не попадаться на глаза начальству. Трое-четверо сослуживцев, пришедших на службу одновременно с ним или даже позднее, давно его обошли. Ему приходилось бессильно наблюдать, как один за другим они оказывались на более значимых должностях.

Безусловно, его ожидало запланированное повышение, лет эдак через пять-семь впереди маячила должность заведующего отделом, но разве об этом он когда-то мечтал? Время проносилось незаметно, а Квикфут не чувствовал ни личного удовлетворения, ни того, что его виртуальный муравьиный труд приносит кому-то ощутимую пользу Конечно, можно было бы снова обратиться к отцовскому брату, сохранившему связи с руководством Ксенологической службы, но пока Черок решался на эту крайнюю меру, дядю отстранили от должности за служебные злоупотребления и выслали в отдаленную звездную систему.

Стоит ли говорить, что срочный вызов в управление Департамента – небывалое событие для рядового труженика – обрушился на него громом среди ясного неба. Годами приученный к дисциплине добросовестный исполнитель пришел в смятение: не допущена ли им не замеченная вовремя оплошность, за которую теперь последует неминуемое наказание? Чем же он мог проштрафиться? В его тренированной профессиональной памяти не всплывало ничего существенного, поэтому оставалось теряться в догадках.

К счастью, терзаться неизвестностью пришлось недолго – в канцелярии сообщили о новом назначении. Квикфут испытал облегчение и вполне понятную радость. В один миг будущее приняло в его глазах забытый радужный оттенок, разом воскресли угасшие тени мечтаний и амбиции юности. Тем более, его сразу перенаправили в святая святых, к самому главе Департамента Сектора.

Ксенологическая служба вобрала в себя все пороки административной системы звездной Федерации. Строгая вертикальная иерархия, подавление инициативы подчиненных, стремление на всех этажах организации избежать ответственности за принимаемые решения, желание заручиться одобрением свыше, даже при самых незначительных действиях.

Неудивительно, что не снисходивший до общения с низовыми сотрудниками руководитель за годы своей вездесущей невидимости начал восприниматься чем-то вроде небожителя с Олимпа древних греков Земли. И это при том, что ксенологов в процессе учебы наставляли никогда ни перед кем не склонять голову, оспаривать заключения любых авторитетов, широко и оригинально мыслить, избегать шаблонов и готовых схем.

Единственное сомнение омрачало бодрый настрой Черока: а что, если причиной перемен послужило не запоздалое признание его личных достоинств, а прощальное благодеяние дядюшки, вспомнившего перед убытием в ссылку о родном племяннике? Но как бы там ни было, независимо от неизвестных пока причин, его жизнь оказалась необратимо вырвана из круговерти опостылевшей повседневности.