Казанцева подошла к кровати Веры, на которой поверх одеяла безжизненно, с мертвенно бледным лицом, лежала ее хозяйка. Прикроватный торшер был включен. Олеся пощупала ей пульс. Андриевская была жива, но находилась без сознания.

– Что здесь произошло? – спросила она стоявших рядом Изместьева и Стеклова.

– Когда мы выбили ее дверь, мне показалось, что в тот угол, под шкафом, что-то юркнуло, – вдруг сказал Стеклов.

– Юркнуло? – удивленно вытаращились на него остальные.

– Да-да, именно. Туда что-то заползло, – волнуясь, сказал судья.

– Пакет какой-то лежит полиэтиленовый, – осторожно подойдя к тому месту, куда показывал рукой Стеклов, произнес Викторов. Он наклонился и взял пакет в руки, но в ужасе отшатнулся. Под пакетом перед расщелиной, имевшейся между полом и стеной, свернувшись в клубок, притаилась сероватого цвета змея.

Она была длиной около метра с рисунком из охристой полосы вдоль хребта, по бокам которой шли крупные ярко-охристые пятна с черной окантовкой.

Викторов в страхе попятился назад и чуть не упал. Из его уст непроизвольно вырвалось грязное ругательство.

Остальные окаменели от ужаса. Увидев людей, змея стала грозно шипеть, и, быстро распрямившись, стремительно поползла в сторону выхода из номера, вызвав среди стоявших на ее пути настоящую панику.

Едва грозная рептилия покинула пределы номера Андриевской, как Милютина, молниеносно, заскочившая после нее из коридора в комнату и захлопнувшая за собой дверь, спросила:

– Она ее ужалила, да?! – Женщина была близка к истерике. Не на шутку напуганы и встревожены были и остальные. – А вдруг тут есть еще змеи? Или ядовитые пауки?

Каждый из них опасливо осмотрелся, но в номере было пусто.

– Я думаю, что больше тут змей нет, – спокойно сказал Стеклов. – Мне кажется, что если бы они тут были, то уползли бы вместе с той. А вот поймать ее и убить или изолировать нужно обязательно, чтобы она больше никого не потревожила. А укусить Веру змея не могла. Андриевская, скорее всего, просто жутко перепугалась, когда та, шумя пакетом, ее разбудила

Другие с ним были согласны. Изместьев, Стеклов и Бобков двинулись на поиски пресмыкающегося гада. Остальные, кроме Коробченко, добровольно взявшегося починить выбитый замок, опасливо озираясь, отправились к себе.

Олеся, дав пришедшей в себя Андриевской какие-то таблетки, попросила ее не волноваться и ложиться спать. Впрочем, какое-то время ей понадобилось, чтобы окончательно успокоить и уложить спать испытавшую второй раз за вечер большой стресс хозяйку. К этому времени Макс закончил свою работу, и они вдвоем с чувством выполненного долга покинули номер Андриевской.

Глава 4

***

8 сентября 2016 года, четверг.

Боевому офицеру, подполковнику Изместьеву, снился сон… Вот он в окружении своих старых друзей, которых уже на этом свете нет, сидит за столом у себя дома, в двухкомнатной квартире на первом этаже панельной многоэтажки. Они выпивают, смеются, что-то друг другу говорят. Одеты все в обычную гражданскую форму одежды, оружия ни у кого нет.

Он бросает взгляд через большую застекленную лоджию на улицу и видит, что от леса к его дому бегут «духи». Бородачей человек двести, не меньше. Все в военной форме цвета хаки, у кого в руках пулемет, у кого «калаш», а у кого – граната. Все, кто находится между ними и домом Изместьева, подростки, женщины, дети в панике разбегаются и кричат от ужаса.

Их всего пятеро: Олег и его четыре друга и однополчанина. Один хватает кухонный нож, остальные тоже вооружаются, кто чем может.

Изместьев вспоминает, что в соседней комнате, на ковре, висящем на стене, хранится его боевой офицерский кортик. Это шанс, хотя и призрачный. Тут любому ясно, что он и его друзья – покойники. Помощь подойти просто не успеет. Но они давали воинскую присягу, и будут стоять до последнего!

Олег срывает кортик и несется к друзьям. В коридоре лежит труп… Нет, этого не может быть, откуда он здесь… Но нет, все верно, это труп Бобкова. У него прострелена грудь. Внезапно Игорь открывает глаза и, нагло скалясь, произносит: – Ну что, начальник, включай музыку! – Его мертвые губы изгибаются… Что он делает? Хохочет? – Включай траурный марш Шопена!..

Сердце сейчас выпрыгнет из груди. Что? Он так и думал – та комната, где он оставил друзей, сплошь завалена трупами. Стеклов, Афиногенов, Казанцева…

«Боже, Боже мой! Они здесь все, все, кто был с ним на острове, их ровно двенадцать! А он что, тринадцатый?»

Вдруг его взгляд падает на лоджию. Окно выбито и через него в квартиру лезет боевик. Длинная борода, хищный взгляд. У него пулемет «РПК». Все, он уже в комнате, но Олега, спрятавшегося за хлипкой стенкой в коридоре, пока не видит.

Медлить нельзя. План таков: Олег ждет, пока враг замешкается или отвернется и подойдет ближе. Тогда он выскочит из своего укрытия и ударит противника кортиком в живот. А после, завладев трофейным пулеметом, дает бой…

Моджахед, идет в его сторону. Он отворачивается назад. Все, пора!

Крепко сжав кортик, Олег бросается вперед. Три шага, всего три…

Раз, два… «Дух» оборачивается. Три. Он и враг оказываются лицом к лицу. Изместьев бьет его кортиком в живот, тот сгибается и… смеется?

Он хохочет ему в лицо. У него бронежилет. Последнее, что Олег слышит и видит – это то, как из пулемета моджахеда вылетает сноп пламени, и раздаются выстрелы: бах-бах-бах…

Изместьев проснулся от того, что кто-то долбил кулаками в его дверь. Комната была залита солнечным светом.

– Командир, открывай, беда! – донесся до него знакомый мужской голос. Но разобрать спросонья, кто это мог быть, Изместьев так и не сумел.

Когда он открыл, перед ним стоял Коробченко.

– Что случилось? – как можно спокойнее спросил Олег Викторович, хотя сердце его колотилось с дикой силой. Уж слишком экстремальным было его пробуждение после такого же беспокойного сна.

– Медсестра. Она не дышит. Ее задушили у себя в номере.

– Олеся?! – Олег посерел. Мгновенно одевшись, словно по боевой тревоге, он и сопровождавший его Короб поспешили вниз.

Изместьев склонился над кроватью, на которой лицом вверх с широко раскрытыми, буквально выпученными от предсмертного ужаса глазами, неподвижно лежала Казанцева.

Большинство из гостей острова ко времени их с Максом прихода, уже находились здесь. Следом за ними в комнату вошли Стеклов, Андриевская и Молодавченко.

– Выведите ее отсюда, – показав на Веру, попросил он. Женщину молча взяли под руки Коробченко и Молодавченко, и вывели ее в коридор.

– Что это у нее зажато в руке? – Изместьев поднял левую руку жертвы, кисть которой была сжата в кулак. Разжать его было не так просто, рука окоченела и никак не поддавалась. Наконец, Олегу это удалось. В его руках оказалась… карта. Это была дама червей.

***

– Кто и когда ее обнаружил? – спросил судья Стеклов у присутствующих.

– Я, – испуганно ответила заплаканная Милютина, стоявшая рядом с ним. – Я завела будильник на семь часов, хотела встать пораньше, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Андриевскую беспокоить я не хотела. – Она всхлипнула, – а к Олесе решила зайти. Ну, чтобы она мне помогла. Дверь была закрыта. Я постучала, но мне никто не ответил. Я думала, что она спит, хотела уже идти начинать сама, но решила дернуть за ручку. Дверь была не заперта и открылась. Я зашла и… и остолбенела…

Видя, что она сейчас снова расплачется, Стеклов быстро спросил:

– Обстановка здесь, когда вы обнаружили Казанцеву мертвой, была такой же, как сейчас? Вы ничего не трогали, не передвигали? Все осталось, как было?

– Да. То есть, нет. – Она вытерла слезы. – Я не пойму, что вы у меня спросили?.. Ах да… Нет, все осталось так, как было.

– Что было потом? – пристально глядя на нее, осведомился судья.

– Я очень сильно испугалась! Я… я выбежала отсюда в коридор и стала звать на помощь. Потом побежала к Максу… э-э, в смысле Коробченко. Потом все стали выходить… В общем, вот так.

– А чем ее задушили? Веревку или что-нибудь еще вы не видели? – уточнил Стеклов, осматривая труп.

– Нет, – я же говорю, все было именно так, как сейчас, никакой веревки не было, – всхлипывая и отворачиваясь от страшного зрелища, ответила женщина.

– Я, конечно, не эксперт, – выдал свое заключение Стеклов, – но, думаю, что девчонка была задушена этой подушкой. – Он показал на лежавшую у изголовья перину. – Следов насилия на теле вроде бы нет, странгуляционной борозды на шее тоже. А положение тела потерпевшей и ее рук свидетельствуют о том, что она сопротивлялась. Возможно, – он покосился на стоявшего рядом Изместьева, – преступник зашел в номер за ней следом. Или уже поджидал ее здесь.

Присутствующие оживились.

– Ясно одно, – продолжал судья, – девушка, возвратившись от Андриевской, не успела даже раздеться.

– Точно, – серьезно сказал Бобков, – ночью, там, наверху, она была в этом полосатом халате…

– А под ним, – закончил его мысль Емельяненко, – находится ночная рубашка. Ночью, выходя из номера, чтобы подняться к Андриевской, Олеся накинула халат, а снять его не успела, потому что на нее напал убийца.

– А где ключ от номера? – подал голос молчавший до этого Изместьев.

– Вот он, в замке, – ответил стоявший ближе всех к выходу Афиногенов.

– Значит, туда его сунул преступник! Или он все же ждал ее тут? – Олег задумался. – А после убийства взял у Олеси ключ и вложил в ее руку карту?

– Следовательно, – подал голос Шкандыба, – он должен был сначала пройти на кухню, взять там карту, а уже потом напасть на девчонку. Не собирался же он снова возвращаться сюда только ради этого?

– Вам бы следователем работать, – похвалил его Стеклов. – Правильно. – Глаза судьи загорелись азартом ищейки, напавшей на след дичи. – Нужно обыскать весь этот номер, перевернуть тут все вверх дном, вдруг что-нибудь обнаружится. И неплохо было бы тщательно осмотреть весь дом, но это потом. Для начала нужно оперативно допросить абсолютно всех, включая Андриевскую. Нужно узнать, кто и что делал после того, как ушел ночью от нее. И еще. Давайте найдем место для трупа и отнесем его туда. А карты? Посмотрите, сколько их осталось? Двенадцать?

***

Труп Олеси решено было положить в одном из пустовавших помещений на первом этаже, что незамедлительно и было сделано. После осмотра ее номера и всех пустующих помещений дома, который ничего не дал, оставшиеся двенадцать собрались в столовой.

– Может, сначала привести себя в порядок, а потом уже продолжить? – спросил Молодавченко, попеременно переводя взгляд то на Изместьева, то на Стеклова.

– Я тоже так думаю, – поддержала было его Милютина, но осеклась, вспомнив широко раскрытые мертвые глаза Казанцевой.

– Неплохо бы убраться здесь, да и завтрак собрать не помещало бы, – предложил в свою очередь Семенченко.

Стеклов покачал головой.

– Я думаю, что все это мы сделать еще успеем. Сейчас важно четко понимать, кто и где из нас находился этой ночью до того, как труп девушки был обнаружен в ее комнате.

– Давайте с вас и начнем, – предложил Стеклову Изместьев, чувствовавший стремительную потерю своих позиций как старшего. – Что делали вы после того, как змея уползла из номера Андриевской?

– Хорошо, – спокойно ответил судья. – Я вместе с вами, уважаемый Олег… э-э… Викторович и вот этим молодым человеком, – кивком головы он указал на Бобкова, сидевшего на небольшом диванчике, рядом с холодильником, – убил и выбросил из дома змею. После чего…

– Кстати, расскажите, как это было, – перебила его Милютина.

– Охотно, – кивнул ей судья. – Змея уползла в дальний угол этажа, к номеру вот этого мужчины, извините, не помню, как вас?

– Захар Демьяныч, – ответил Викторов.

– Поскольку между полом и дверьми номеров никаких щелей нет, а по лестнице, как вы понимаете, ползти ей было не резон, то она была загнана в угол, а потому крайне опасна. Это уже потом я понял, что, скорее всего, она была не ядовитой.

Я попросил его, – кивнул он на Бобкова, – принести из столовой деревянный табурет, взял его и несколькими ударами размозжил змее голову.

– Подтверждаю, – ухмыльнулся Бобков, – это было захватывающее зрелище.

Живущие на втором этаже и видевшие все это своими глазами, согласно закивали.

– Ну, а потом, – закончил свой рассказ судья, – я спустился вниз, выбросил убитую змею, поставил разбитый стул сюда, и пошел спать. До утра из своего номера я больше не выходил.

– Да, со змеей было именно все так, как рассказал судья, – подтвердил Изместьев. – После этого я тоже пошел спать и не выходил из номера, до того, как меня разбудил Максим. – А теперь давайте будем высказываться по порядку, слева направо. Начнем с Екатерины.

– Когда змея выползла, – сообщила Милютина, – я сразу спустилась в свой номер, закрылась и залезла в кровать. Остальное я уже рассказывала.

– Я починил замок в двери Веры и пошел спать, – пожал плечами Максим, сидевший рядом с Екатериной. – Проснулся утром от крика и стука в дверь Кати.

– Что до меня, – заговорил Афиногенов, – то я тоже после происшествия сразу пошел спать.

Остальные поведали примерно то же самое.

– Но ведь кто-то же ее убил! – стал горячиться Изместьев, – и никто ничего не видел? Быть этого не может.

Стеклов нервно забарабанил пальцами по столу:

– Номер Казанцевой обыскали. Ничего, что могло бы дать хоть малейшую зацепку, кто из нас является убийцей, обнаружено не было. У меня складывается впечатление, что инцидент со змеей был специально придуман преступником, чтобы отвлечь наше внимание. И пока мы за ней гонялись, он, возможно, спрятался в номере убитой.

Он откашлялся и полез за портсигаром и зажигалкой. Вынув короткую толстую кофейного цвета сигару, и размяв ее, судья прикурил и, глубоко затянувшись, спохватился:

– Никто не возражает, что я тут курю?

– Давайте уже продолжайте, не обращая внимания на это, попросил Изместьев. – У нас тут труп. Вполне возможно будут еще. Если мы не найдем эту гниду. Не до церемоний.

– Конечно, гипотетически это мог быть и я, – продолжал Стеклов. – Ведь я выбрасывал змею и заносил стул, которым ее убил в столовую. Я мог бы взять карту и прокрасться в номер Олеси, благо, что он рядом. Но дело в том, что я этого не делал, поскольку, поднимаясь на второй этаж, я встретил на лестнице саму Казанцеву и сопровождавшего ее Коробченко. Они как раз спускались вниз. Не так ли? – он пристально глянул в глаза Максиму.

Коробченко спокойно выдержал его тяжелый, гнетущий взгляд и подтвердил:

– Да, это действительно так. Но Олесю я не провожал. Едва спустившись, мы разошлись. Она к себе, а я к себе.

– Кто это может подтвердить? – быстро уточнил Изместьев.

– Наверное, никто, – растерялся спортсмен.

– Таа-к, – прищурился Олег Викторович, – значит последним, кого видели с Олесей, были вы?

– Да вы чо, – меня подозреваете, – вскинулся Короб.

– А кого еще можно подозревать, – ядовито осведомился Бобков. – Ты – качок. Здоровый, как бык. Прокрался потом сюда, взял карту, постучал к ней в дверь, якобы забыл что-то сказать или еще что-нибудь, заткнул ей рот, повалил на кровать и задушил. Силы в тебе немерено, дури тоже…

– Слышь, ты за словами следи! – окрысился Макс. – У тебя, что доказательства есть, что так все было?

– Пока нет, – нервно ответил Игорь, – но я за тобой присмотрю, уж больно ты мне не нравишься, паря.

– Цыц! – шикнул на обоих Изместьев. – А ну успокоились, и давайте без эмоций. – Максим, а вы не обижайтесь, но, действительно, вам это было сделать проще всего, не так ли?

– Послушайте, – внезапно Коробченко оживился. – Мне кажется, я знаю, что нужно сделать.

– И что же? – поинтересовался Стеклов.

– Эта Анна Лучкович и ее сообщник, ну, тот, что среди нас, кое-что не приняли во внимание.

– Что именно?

– А то, – огрызнулся подозреваемый. – Я тут подумал… я же спортсмен, хорошо плаваю, дыхалка – что надо, выносливость тоже. – Он поднялся со своего места и прошелся по кухне, – опять же, маска с трубкой для подводного плавания у меня с собой и ласты. Можно еще для подстраховки деревяшку какую-нибудь взять, и поплыть на Гавдос. Вызвать там полицию, пусть пришлют сюда людей, найдут убийцу, а вас эвакуируют.

Остальные присутствующие молчали, осмысливая сказанное.

– Ага, чтобы ты смылся отсюда? – глумливо хохотнул Игорек. – Совершил убийство и тикать? А потом друзей своих, бандитов, сюда приведешь, чтобы они нас всех тут постреляли?

Как ни странно, но Максим промолчал. К тому же, на говорившего тут же зацыкали со всех сторон. Было видно, что идея спортсмена всем понравилась.

– Ну, допустим, – подал голос Афиногенов, – Максим удерет. Все равно его документы останутся здесь. А, в случае чего, полиция рано или поздно выйдет на его след, даже если он сделает потом фальшивый паспорт.

– К тому же, – поддержал его Емельяненко, – если убийства на этом прекратятся, мы поймем, что это был он. А если он сюда никого не вызовет, а нас всех тут убьют, то на него быстро выйдут. Ведь пропадет-то он один.

– Ладно, хватит, вы меня уже достали, – вращая от злости глазами, почти крикнул Коробченко. – Как хотите, а я поплыл. Тут плыть-то километра четыре от силы, к тому же, море сегодня спокойное, солнышко светит. К вечеру полиция будет здесь.

– Это да, – согласно кивнул Изместьев. – Вот тут Анна дала маху, не подумала, что ты можешь спокойно преодолеть это расстояние. – Он глянул на Стеклова, размышляя, а не избавиться ли от конкурента на власть среди остающихся островитян. Он обратился к судье: – А что, Иван Игнатьевич, может, составите компанию Максиму? Вдвоем-то все легче.

Ответить Стеклов не успел. Коробченко яростно запротестовал.

– Ни в коем случае! Я поплыву только один. – Он пояснил: – Напарник мне не нужен, я хороший пловец и у меня есть ласты, а у него нет. Следовательно, он, как минимум, сильно от меня отстанет. А что будет, если он начнет тонуть? Ну, уж нет, я спасать никого не буду, да и лет-то дяденьке уже сколько!

Логика в сказанном явно присутствовала и Изместьев настаивать на своем не стал. «А то, чего доброго, еще меня заподозрят» – думал он. А вслух произнес:

– Ну, тогда будем считать, что порешали. Можете приводить себя в порядок и надо здесь убраться и позавтракать.

***

Однако убираться и завтракать никто не спешил. Приведя себя в порядок, умывшись и почистив зубы, гости оторванного от земли острова, не сговариваясь, выходили на улицу, чтобы прогуляться и собраться с мыслями. А заодно и посмотреть, как молодой спортсмен отправится в плавание.

Почти у самого входа, немного в стороне, лежала растерзанная змея с разбитой головой. Возле нее стояли Стеклов, Семенченко, Афиногенов и Емельяненко.

– Не берусь утверждать точно, – щурясь от раннего утреннего солнца, авторитетно говорил Стеклов, но мне кажется, что это полоз. Змея совсем не ядовитая, типа нашего ужа.