Рассказ второй (двенадцатый с начала серии)

Сайфиддин, 44 года

(Таджикистан, г. Душанбе)

«Я родился в Таджикистане. Когда мне было 22 года, произошел интересный случай. До этого я жил, как и все остальные. То есть, у нас была гражданская война, если не знаете, и тому подобные беспорядки были развиты. Поэтому, уже успели много что делать. В двадцать два года, после некоторых трудностей, особенно после ночной пьянки, так сказать, потому что всю ночь мы пили, до утра, даже неприятно признаться в этом, но это было. Хотя, я не считаю, что пить, там, хорошо или плохо, но мы пили не потому, что было хорошо или плохо, а потому что была внутренняя тоска, и чем-то ее надо было наполнить.

И вот эта внутренняя пустота вела нас к разным путям, и слава Богу, что… тогда хотя я не знал Бога, но Его рука всегда охраняла нас. Особенно, помню тот случай, когда утром я случайно появился в церкви, и даже не знал, что это церковь. И там проповедник проповедовал, а я был пьяный и успел несколько доз сделать, баловался марихуаной, и тому подобное.

И факт в том, что в этот день произошло очень интересное. Я не мог понять, что со мной происходит. Я имею в виду внутреннее… сердце. Что-то произошло, что я… даже тяжело объяснить, но факт в том, что внутри что-то попало. Особенно вот эту атмосферу я не мог забыть, которая была на этом собрании. Там было больше ста человек, и это была весна, шел дождь, то есть, это был необычный день для меня, потому что, когда я вышел с этого собрания, я был похож на сумасшедшего. И я был готов растерзать этих людей, и также я был готов на коленях стоять вперед любого.

То есть, такие сильные глубокие переживания, что я даже не знал, что со мной произошло. Но факт в том, что несколько дней спустя, прямо дома, на девятом этаже, где я тогда жил, я мог сидеть примерно так, как сейчас сижу, но даже успел прочитать, что в Новом Завете было написано: если молишься, закрой дверь и молись тайно. Я помню, тогда я первый раз в своей жизни обратился уже во имя Иисуса, это были самые прекрасные такие переживания, с которыми я ни за что не хочу расставаться. Да, люди могут меня не понимать, но в тот миг я молился просто Сильному Богу, потому что я был слабым, и признавался в этом. Что я грешный, слабый и нуждаюсь…

Но за эти пару минут, больше-меньше, не важно, огромное переживание, как будто Небо и Земля перевернулись. Я имею в виду у меня внутри. И ни за что я от этого сегодня не отказался бы, какие бы ни были предложения, я не хочу расставаться с этим, потому что это то, что невозможно передать словами. И, естественно, после этого я понял, что я являюсь частью народа Божьего. Господь собирает народ Свой в Своем Доме. Мы посещали собрания верующих людей, служили Господу так, как мы понимали. Но факт в том, что трудности были, проблемы, они не решились автоматически. Мы, как могли, по собственному разумению решили влиять на эти проблемы.

Но факт в том, что жизнь продолжалась. Уже прошло почти пять лет после того, было очень много таких прекрасных переживаний. Но одно из них, это уже не зависит от меня, я хотел больше делать акцент тому, что произошел теракт в нашей церкви. Об этом тогда было очень шумно. То есть, показывали по всем каналам, в новостях, газеты писали на разных языках. Это произошло 1 октября 2000 года. Тогда была осень, а у нас это еще нормально, плюс тридцать. Я помню, что я тогда зашел после первого служения, на второе богослужение, и мне было очень… скованно. Я не понимал, что происходит, потому что часто мы переживали трудности, которые возникали в наших регионах.

Мы слышали, как друзья, сейчас их уже нету… потому что гражданская война вроде кончилась, но эти клановые отношения, или, как сказать… месть, которая продолжалась, она убивала многих. Порой, ни в чем неповинных людей. Поэтому, очень было такое время нехорошее. Я зашел, когда сел, я должен был сидеть в передних рядах, но я сел где-то в середине зала. Служение почти подошло к концу. Я начал молиться. И вдруг такое мощное произошло, вроде как землетрясение, потому что у нас часто бывает. Вроде как землетрясение, но был очень громкий звук. Я в это время пытался молиться. Но я волновался, и я хочу об этом сказать, это было очень внутреннее такое переживание. Когда ты стоишь перед Богом и ничего не можешь сказать.

И вдруг произошел теракт. Я даже не знал, что взорвали, я даже не знал, что произошло. Я когда встал, зал был наполнен дымом, запахом пороха. Крик людей я слышал. И был сильно удивлен, и благодарен этим людям, потому что они себя вели необычно. То есть, хотя большинство были старше меня, с высшим образованием. Нас, молодых людей, было несколько в тот день, и служителей, потому что пастора в тот день не было тоже. И они почему-то нас слушали. То есть все, что мы говорили, они делали.

Никогда я раньше не видел такого большого, хорошего послушания. То есть, получилось так, что никто никому не мешал. Наоборот, они даже пытались помочь по-своему. Они ожидали команду. Это было так хорошо организовано, что мы начали эвакуировать людей. Потому что видно, что где-то восемь скамеек, восемь рядов я имею в виду, где люди сидели, просто не было. И там было такое огромное, похожее на мясорубку… в тот день я почему-то практически не был готов, но внутренне я был готов к этому. Потому что вокруг была война, и мы знали, что в любое время может произойти не только с нами, но и с церковью. И, таким образом, произошло это неожиданно, и мы когда начали эвакуировать людей, уже организовали машину, мне пришлось еще несколько раз спуститься, это было на третьем этаже, подняться, еще раз обошел здание, и хотел выйти.

Когда я хотел выйти, практически, в зале никого не было. Я услышал голос. Это был явно мужской голос, я хочу сделать такой акцент, потому что я не знал, кто, но я реально услышал, что кто-то меня позвал по имени и сказал, чтобы я еще раз проверил зал. Ну, я стоял у порога и думал. То есть, это был необычный день, и я не мог делать просто по-своему что-то. Все мое желание было одно: хоть кому-то чем-то помочь.

Этот голос явно попросил меня, чтобы я еще раз зашел и проверил весь зал. Я посмотрел и увидел, что вокруг нету мужчин, которые могли бы обращаться ко мне. И, естественно, я спустился вниз. Когда мы уже были на втором этаже, этот голос я услышал повторно. Он сказал: «пройди через коридор второго этажа» – то есть, к выходу, к пожарной лестнице. И в это время передо мною было выбор: несколько сот метров обойти, или же спуститься. То есть… так ближе, это восемьдесят метров. Наверное, если бы я был научен различать голоса, различать духовные вещи, мог бы я послушать, но тогда я не знал. Я даже не мог представить, что это настолько реально – духовный мир временами становится реальным, что его можно услышать физическими ушами.

Но, факт в том, что когда я спустился, произошло такое, что… где-то я видел пожарную лестницу, в углу. А я хотел как-то быстрее, но не давали мне пройти, потому что были несколько людей, которые не давали мне пройти. И вдруг вот в это время произошел взрыв. Я даже не представлял, но в один миг я понял, что что-то произошло, все. Это огромная боль. Такое чувство… что с головы до ног, даже волосы чувствовали, настолько сильно. Примерно, я помню, что это было какое-то мгновение такое – такой дым, огонь и все остальное. Громкий такой звук, и больше ничего. Вроде, я улетел на несколько метров. Начало что-то необычное происходить. Потому что я стоял на своем месте.

Когда смотрел, это был точно такой же человек, как я. Я мог смотреть на свои руки, на свое тело, и первая мысль: я знал, кто я. То есть, у меня не было каких-то особых затруднений. Ну, примерно, я знал, как меня зовут, то есть, кто я. И второе, что произошло – то есть, я реально знал, что произошел взрыв. И мне сильно не хотелось с этим вторым соглашаться, потому что я понял, что я умер. Произошел взрыв, я умер, и когда я повернулся назад, в нескольких метрах лежало мое тело. Это для меня был вообще шок, потому что я не мог понять, что произошло. Лежит мое тело, а я стою. И вот это чувство не передать, как бы я не старался.

И вот я, вроде, хотел подойти к телу, но что-то начало меня поднимать вверх. То есть, как магнит. Я сегодня могу реально сказать, что это было после взрыва. Я был как часть какого-то механизма. Я реально понял, что после того, как я умер, я не мог уже по-своему что-то делать, что-то предпринимать. Я начал подниматься вверх, и никаких преград не было, ни стен, ничего. Мне очень жалко было, что я оставил земную жизнь, мне почему-то не хотелось идти туда. Но от меня это не зависело. Как будто огромная сила меня поднимала вверх. Вот что я поднимаюсь вверх было моей третьей мыслью. Она начала во мне созревать. Потому что я верующий человек, я понял, что я умер, сейчас надо предстать пред Богом, перед Творцом, и это было очень страшно. Потому что скорость больше, чем скорость света.

Очень быстро. Я не могу сказать, что это полет, потому что у меня не было крыльев, но было такое очень быстрое продвижение. И вот этот трепет – предстать пред Ним, и что сказать, начал меня просто мучать. Это было огромной мукой, что даже невозможно передать словами. Что от великого страха и трепета я мог молиться там. Эта на самом деле была молитва, с которой я обратился: «Господь Иисус, я раньше времени иду к тебе. Если можешь, прости блудного сына, и прими меня!» То есть, это была такая короткая фраза.

Но тогда я увидел нечто удивительное. Вещи, на которых я часто делаю акцент. Я видел свою молитву. Потому что каждое слово, что я сказал… они выходили из моих уст и имели какую-то форму. Что-то короче, что-то длиннее. То есть, я понимал, что каждое слово имеет типа оболочки или вид. Но они не пошли в какую-то одну сторону, они начали двигаться повсюду (делает рукой круговые движения). Я был удивлен, потому что я почему-то остановился, и… настолько это было интересно – следить за всем. Но, среди всех вот этих слов одно совершенно было по-другому. То есть «Господь Иисус». Эти слова сами по себе имели огромный вид. Я видел, как они начали потрясать Небеса. По своей траектории хождения. Начали распространяться в четыре стороны.

Я видел, как звезды летали налево-направо, и огромные звезды, наподобие Солнца, прыгали, как мяч. Я вообще не мог представить, что неужели я несколько лет молился, и в них была настолько сила. И почему-то, когда я начал думать, я остановился, и обратно (делает бросательное движение вниз рукой). И опять никаких преград, и вошел в тело. Я открыл глаза. Я чувствовал глаза свои, начали мысли появляться. И первая мысль, я помню, что было: «неужели, я инвалид?» Потому что ничего не чувствовал. Ну, чувство продолжалось, потому что сверху началось такое нежное… Я понял, что рука есть. Но, все равно, тела не чувствую. Потом, все так-так по всему телу. Я понял, что туловище, ноги – все в порядке.

Хочу встать и не могу. Потому что я лежал в углу, очень в таком неудобном положении. И, в это время кто-то подал мне руку. То есть, это не была рука, но рука помощи. Я держал обеими руками два пальца. И мне сильно хотелось узнать этого человека, который в самое тяжелое время мог помочь. Потому что произошел второй взрыв, и Бог знает, будет ли третий и четвертый. Я его не хотел отпускать, своего Спасителя. Потому что я понял, что он мне помогает, чтобы я выбрался из этого состояния. Я помню, как я держал обеими руками за пальцы. Но я понял, что это неземные пальцы, не человеческие. Они были гораздо больше, нежнее. Они имели силу, то есть поднял меня.

Когда я встал, я видел, что несколько людей лежат. Я знал, что эти люди умерли. Начал шагать через тела людей. Он меня сопровождал до улицы. Когда я вышел на улицу, Он отпустил меня. И я увидел такой микроавтобус белый, церковный. Потому что после первого взрыва он был почти полон. Несколько машин, все машины, которые были в тот день вокруг здания, они уже были почти полные. Потому что при первом взрыве больше было раненых, чем при втором.

И, таким образом, никто меня не узнал. То есть, люди отходили от меня. Почему люди избегают меня? Мне было интересно. Я уже ничего не чувствовал, ходил своим ходом, и все вроде было прекрасно. А когда посмотрел на свое тело, мне стало буквально смешно, потому что у меня не было одежды. То есть, ни часов, ни одежды. Только у меня были черные туфли и белое нижнее белье. Я не мог понять. Было смешно. Когда я захотел говорить, разлетелись зубы и пошла густая кровь. И в моем рту был мусор. То есть, я понял, что рана серьезная. Я перестал говорить и хотел сесть. Но когда сел, мне тоже было тяжело, потому что понял, что повсюду раны. Даже когда сидел, я понял, что и там есть раны (показывает вниз).

И, таким образом, я даже не знал, что делать, потому что проснулась вся боль. Нас привезли в одну больницу, там не было готово, отвезли в другую. То есть, это был необычный воскресный день, потому что в выходной день врачей обычно мало, и настолько было много раненых, что даже госпиталь военный Российской Федерации тоже открыл двери, чтобы принимать пострадавших. То есть, все больницы были готовы, но мало было сотрудников.

И, таким образом, меня возили в несколько больниц. Я в это время уже перестал видеть, потому что лицо опухло. И прошло несколько часов, я уже слышал, что сделали укол. То есть, я услышал, что сделали морфин. До этого я уже два раза был в операционной, я знаю, что такое наркоз, что такие уколы обезболивающие. Он сказал сделать три кубика. И он сделал три. То есть, я не чувствовал ничего. Он сказал повторить еще раз. И, когда сделали еще второй, в это время я почувствовал отсюда (гладит правой ладонью левое предплечье),