Глава 3

Меня разбудил деликатный, но настойчивый стук в дверь. В первый момент я решил, что мне показалось – всё-таки номер был достаточно дорогим, чтобы исключить всякие недоразумения со стороны администрации, но стук повторился.

Стараясь подавить раздражение, я приоткрыл левый глаз.

Леночка глядела на меня сверху вниз с хитрой ухмылкой на пухленьких губках.

– О, проснулся! – заявила она. – А я нам завтрак заказала! Уже принесли!

С этими словами она выпорхнула из комнаты, накинув гостиничный белый халатик.

Застонав от досады, я откинулся на подушку. Ну вот, а ведь начиналось всё так многообещающе. Вчера в клубе Леночка много не пила, в разговорах не поднимала раздражающих тем и вообще казалась очень разумной. Я даже начал прикидывать, на сколько встреч хватит наших отношений – и тут такой облом. Разумеется, после подобного самоуправства о новой встрече не может быть и речи.

Кокетливо приоткрыв халатик, так, чтобы было видно соблазнительные округлости её крупных грудей, она вкатила в спальню тележку, на которой стояли накрытые колпаками тарелки. Резко и неприятно запахло кофе.

– Яичница с омарами – это тебе, – подмигнула она, поднимая один из колпаков.

Я изобразил улыбку и кивнул.

– Помню, ты вчера рассказывал, что любишь морских гадов.

– Ага, – подтвердил я, выбираясь из-под одеяла.

Мой халат со вчерашнего дня валялся в изножии кровати, рядом с тележкой. Леночка на него едва не наехала. И как я мог вчера посчитать, что она умненькая, а?..

Халат я поднимать не стал. Вместо этого сходил в ванную и прикрылся широким банным полотенцем.

– А я буду блинчики с икрой, – подмигнула она, поднимая второй колпак.

Икра, разумеется, оказалась чёрной. Не то, чтобы мне было прям жалко – но очень неприятно, когда тебя начинают откровенно доить вот так, на второй день знакомства.

Я сел возле тележки-столика. Вилкой лениво поковырял яичницу, в которой кое-где проглядывали волокна омарьего мяса.

– Ешь! – приказным тоном заявила Леночка, наклоняясь ко мне, чтобы я лучше разглядел её груди, которые почти вывалились из халатика.

Однако же это зрелище не произвело на меня того впечатления, на которое она рассчитывала.

Не люблю приторной сладости. И дело даже не в бурной ночи – просто… ну, это был перебор. И я ведь говорил вчера, как всё есть на самом деле. Что меня не интересуют отношения, и я не хочу по-настоящему сближаться. Что меня интересует только одно: чистая физиология. Я вообще в этом отношении всегда максимально честен, так проще. Но почему-то очень многие девушки считают это элементом кокетства. Воспринимают как вызов. Ну, и стараются всеми правдами и неправдами «завоевать моё сердце», которое у меня, как у любого нормального ценителя, для серьёзных отношений запечатано навеки.

– Это полезно для мужчин, – томно прошептала она.

– Ага, – сказал я, отправляя в рот яичницу.

В этот момент на прикроватной тумбочке зазвонил мой телефон. Я лениво взглянул на экран. Дедушка. После неудачного начала дня на душе сразу потеплело.

– Даже не вздумай, – сказала Леночка.

– Надо, – ответил я и потянулся к телефону.

Эта коза натурально перепрыгнула через кровать, выгнулась, достала до телефона и провела по экрану, отклонив вызов. Потом глянула на меня, издевательски улыбаясь.

Я прикрыл глаза и пару раз глубоко вздохнул. Самоконтроль – это очень важно. Хотя временами держать его бывает ох как трудно…

– Пошла вон, – спокойно сказал я, вернувшись к яичнице.

– Чего? – опешила Леночка.

– Вон, – так же спокойно повторил я. – Пошла отсюда.

– Ах… – выдохнула она, поплотнее запахнув халатик. Её щёчки раскраснелись и, пожалуй, сейчас она была более красива чем тогда, когда пыталась играть в «хозяйку». Просчиталась ты, девочка – все эти «верхи» «низы» и прочие «оттенки серого» не про меня.

Леночка довольно шустро оделась, не забыв прихватить мою карточку. Если её, конечно, на самом деле так зовут. Теперь у меня в этом возникли определённые сомнения.

– М**ак, – заявила она, застыв на пороге номера.

Я даже голову не поднял.

– Козёл! – зачем-то добавила она.

Я продолжал мерно пережёвывать яичницу. Кстати, неплохую. И омар, кажется, был настоящим – а то бывает, что кладут крабовые палочки.

– Импотент! – заявила Леночка.

Вот это совсем странное обвинение, совершенно несправедливое, учитывая обстоятельства прошедшей ночи.

Я поднял взгляд и с любопытством посмотрел на неё. Она же торжествующе улыбнулась и выбежала из номера, громко хлопнув дверью.

Сделав глоток слишком крепкого кофе, я потянулся к тумбочке и взял телефон. Открыл банковское приложение. Выставил лимит на карте – сто тысяч. Чисто в память об отлично проведённой ночи. Нравится Леночке (или как там её на самом деле?) чувствовать себя подстилкой – пускай чувствует. Потом оставил заявку на выпуск новой карточки.

Дожевав яичницу и закусив тостом с абрикосовым джемом, я позвонил дедушке.

– Привет! – ответил он через пару гудков. – Случилось чего?

– Да не, – вздохнул я. – Так, личные обстоятельства.

– Ясно, – усмехнулся дедушка. – Опять воевал с какой-то шмарой?

– Зато у неё сиськи огромные, – заметил я.

– Даже не сомневаюсь!

– Нет, правда! – продолжал я, – с мою голову размером.

– Настоящие?

– Обижаешь!

– Как же она, бедолага, их таскает? – с беспокойством заметил дедушка, прицокнув языком.

– Так спина накачана знаешь как? – Ответил я. – Вот прям будто мраморную статую трогаешь, когда она стоит ра…

– Ой, всё, – ответил дедушка, едва сдерживая смех, – издеваешься над стариком, да?

– Знаю я тебя, старика, ага!

– В общем, чего я звонил-то… – голос дедушки сразу стал серьёзным. – Ты в Москве сейчас?

– Ага, – ответил я, автоматически кивнув.

– Есть один посвящённый. Из высшего уровня, – продолжал он. – Интересуется твоим складом. Ему, говорят, в этих ваших Дубаях птички нашептали интересное.

– Что за человек?

– Интересный человек. Крайне серьёзный, – ответил дедушка.

Вот как, значит… получается, кто-то из АП или правительства уровня министра. Или олигарх из приближённого семейного клана.

– Почему сразу на меня не вышли? – поинтересовался я.

– Понимаешь, тут какая ситуация… – замялся дедушка. – Его рекомендатели не имели тебя ввиду, поскольку ты недавно в бизнесе.

– Чего? – удивился я.

– Ну вот так бывает, – вздохнул дедушка. – Я говорил тебе. Есть определённые круги, которые ценителей младше века вообще не воспринимают…

– Идиоты, – беззлобно заметил я.

– Дело традиций, – ответил дедушка. – Так ты сможешь его принять?

– Когда он хочет?

– Завтра. Получается, сегодня вечером его охрана должна осмотреть место и выставить посты.

– Чего? – удивился я.

– Государственная охрана, – добавил дедушка.

Я присвистнул.

– Да, Гера, пора окончательно взрослеть, – сказал дедушка.

– Ладно, – ответил я.

– Мы будем часам к пяти, – сказал дедушка.

– Мы? – переспросил я.

– Конечно. Я не могу такой вопрос на самотёк оставить. Сторожевые вещи сними. Оставь только защитные – те, которые при себе носишь.

– Ворота я снимать не буду! – возразил я.

– Ворота – не сторожевые, они не опасны, – примирительным тоном ответил дедушка.

– Это спорный вопрос, но ладно. Значит, ворота остаются… и я твой браслет надену! – сказал я.

– Это уже давно твоя вещь, – ответил дедушка. – Перестань называть его моим. Будто я понарошку его подарил!

– Ла-а-адно, не буду больше, – улыбнулся я, прекрасно понимая, что, конечно же, буду. Дедушкин браслет – это как имя собственное, которое я дал своей второй настоящей вещи.

Ценители, уцелевшие в период становления и не потерявшие дар из-за скупости, дальше, как правило, живут долго. Иногда – очень долго.

Есть настоящие вещи, способные поддерживать идеальное здоровье. Есть те, которые замедляют старение – сильно, в сотни раз. Правда, что бы там ни говорили сказки, не существует таких вещей, которые могли бы обратить время вспять и вернуть молодость. Ну или пока не нашлось мастера, который бы создал нечто подобное.

Кроме оздоравливающих и поддерживающих молодость, есть огромное разнообразие сторожевых и защитных вещей. Поэтому опытному ценителю крайне сложно навредить физически.

Я узнал об этом почти сразу. Конечно же, от дедушки. В первый вечер нашего знакомства.

После чая из оздоравливающего настоящего чайника он уложил меня поспать. Я не думал, что смогу уснуть – но меня сморило почти мгновенно. А когда я проснулся – за окном уже были осенние сумерки.

– Герман, – дедушка (в то время я ещё называл его Филиппом Петровичем) осторожно трогал меня за плечо. – Герман, пора. Твоя мама уже вышла с работы.

– Что? А? – я с недоумевающим видом хлопал глазами, пытаясь сообразить, где нахожусь.

Бок почти не болел. И вообще я чувствовал себя великолепно: отдохнувшим, полным сил.

– Тебе пора домой, – повторил Филипп Петрович.

– А… да, да, конечно, – кивнул я.

Я поглядел на пол. Мои кроссовки в полной сохранности стояли возле кровати.

– Знаешь, почему я решил помочь тебе? – спросил старик.

– Нет, – ответил я, обуваясь. – Почему?

– Я окончательно решился, когда увидел, как ты защищаешь настоящую вещь, – ответил Филипп Петрович. – С такой яростью, самоотверженно… они ведь стоят такого отношения.

– Просто… – я вздохнул. – Это было невыносимо. Когда я представил, что их режут. Тогда мне показалось, что лучше бы порезали меня самого…

– Кстати, настоящую вещь уничтожить не так просто, – с улыбкой сказал старик. – Вполне может быть, нож бы сломался.

– Да? – удивился я.

– К счастью, да, – кивнул Филипп Петрович. – Твои кроссовки никогда не потеряют форму, не порвутся, не стопчутся.

– Значит, они вечные?

– Увы, не совсем, – вздохнул старик. – Им всё-таки можно навредить. Если долго резать – они порежутся. Если сжечь – они сгорят. Но вот ведь какое дело: в том месте, где это произойдёт, останется частица их свойств. Само место станет особенным… – он выдержал небольшую паузу. – А вообще ты ведь не думаешь, что те ребята, которые напали на тебя сегодня, на этом успокоятся?

Я так не думал. Больше того, точно знал, что меня в покое не оставят. Просто старался не портить себе настроение заранее.

– Поэтому тебе нужно научиться защищаться, – улыбнулся Филипп Петрович. – Так, как это делают ценители.

Он снял со своей левой руки браслет – кожаный, плетёный, с магнитным замком, украшенным замысловатыми узорами.

– Настоящий… – почувствовал я, когда он протянул его мне.

– Конечно, – подтвердил Филипп Петрович.

Я осторожно взял браслет в руки. Прикрыл глаза. В лицо пахнуло морозной свежестью; мелькнул образ сурового северного моря и гранитных скал, вздыбившихся над свинцовыми волнами.

– Увидел что-то? – заинтересованно спросил мой неожиданный благодетель.

– Да, – подтвердил я. – Холодное море и скалы.

– Этой вещи скоро тысяча лет. Предыдущий её обладатель погиб в сражении, выдержав несколько дней битвы один на один с почти сотней врагов, – сказал Филипп Петрович.

– Откуда вы можете знать это? – я подозрительно прищурился. – Или вы… настолько старый?

– Я? – удивился мой собеседник. – Нет, лично я этого не видел. Ты прав, я стар – но всё-таки не настолько. Эта история написана в одной старой книге, которая называется «Деяния данов».

– Не слышал, – признался я.

– Это ничего. Всему своё время. Надень! – сказал он.

Я осторожно примерил браслет на руку. Странное дело – только что он казался слишком свободным, но тут лёг на запястье почти идеально, будто был создан по моей мерке. Щёлкнул магнитный замок, узор совместился. В центре замка появилась стрелка, направленная вверх.

– Будто указатель или компас, – улыбнулся я. – Только нарисованный.

Филипп Петрович грустно вздохнул.

– Н-нда… – сказал он. – Ну да ничего – всё ещё впереди. Герман, это не стрелка. Это древняя руна «Тейваз». Означает «воин».

– А-а-а, – кивнул я. – От оно что. И что она делает? Эта вещь? Придаёт сил?

– Не совсем. Она даёт бесстрашие и усиливает воинские навыки, во много раз.

– Воинские навыки? – Вздохнул я. – Если б они ещё были…

– Ну ты хоть раз руку в кулак сжимал? Бил по груше? – спросил Филипп Петрович.

– Ну так, было дело…

В первом классе у нас в школе работала секция карате, бесплатная для детей из неполных семей, по справке. Мы учили ката и занимались физической подготовкой; до спаррингов только-только дошли к весне, а там льготу отменили.

Какое-то время я ещё пытался заниматься самостоятельно по картинкам в самоучителе, но со временем бросил это занятие, как совершенно бесперспективное. А через пару лет и секция закрылась – преподаватель встрял в какую-то неприятную историю и попал на зону.

– Вот их хорошо, – кивнул Филипп Петрович. – Этого хватит.

– Ладно… – сказал я.

– Главное ни в коем случае не снимай его, хотя бы пару недель. Это ясно?

– А в душе? – уточнил я.

– Особенно в душе или в раздевалке. Ни в коем случае. Понимаешь, браслет обладает некоторым сдерживающим действием. Эти зверьки в человеческом обличье, которые пристали к тебе, чуют такие вещи, рептильным мозгом, и стараются не связываться. Но если уж их желание крови пересиливает страх – ни в коем случае нельзя оставаться без защиты. А то может плохо закончиться.

– Ясно, – кивнул я. – Не буду снимать. Несколько недель вы сказали, да?

– По крайней мере, – кивнул Филипп Петрович.

– А потом как мне вас найти, чтобы вернуть его?

Филипп Петрович растерянно моргнул. Потом рассмеялся.

– Во-первых – искать меня не придётся, всё это время я буду рядом. Пожалуй, я задержусь в вашем городке на некоторое время. А во-вторых – настоящие вещи не одалживают. Так что теперь он твой, насовсем.

Я набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать. Но все слова в голове вдруг разбежались, как испуганные тараканы. Это было слишком необычно. Кто-то подарил мне по-настоящему дорогую и ценную вещь. Не продал – а именно подарил. От самого осознания этого перехватило дыхание, а в горле появился колючий ком.

– Ну ты чего? – озадаченно спросил Филипп Петрович. – Эй? Всё в порядке!

– С… спасибо! – всё-таки удалось выдохнуть мне.

– Пожалуйста! Носи на здоровье. Завтра ближе к вечеру заглянешь ко мне? Расскажешь, как всё прошло?

– Да! – охотно согласился я и утвердительно кивнул. – Да, конечно!

– Вот и славно! – улыбнулся Филипп Петрович, – а теперь быстренько домой! Времени совсем не осталось…

Я бегом добежал до своего дома. Еле дождался лифта, размышляя, не рвануть ли по лестнице пешком. Но, к счастью, он вскоре открыл свои скрипучие дверцы и, мерно поскрипывая, повёз меня на девятый этаж.

Дома я успел снять верхнюю одежду, поставить кроссовки на полку для обуви и навести на рабочем столе «учебный беспорядок», включив лампу и раскрыв учебник по алгебре на странице домашнего задания.

Услышав, как проворачивается ключ в замке, я вышел в коридор.

Мама несла пакет с покупками. Я подхватил его и понёс на кухню.

– Почему не в шлёпанцах? – бросила она мне вслед.

– Сейчас надену, – ответил я.

– Уже не лето! По полу сквозняки ходят, ты что, хочешь простыть и пропустить занятия? Как догонять потом будешь? Денег на репетиторов у нас нет!

Почему-то она очень любила про это напоминать, будто я когда-то нуждался в услугах этих самых репетиторов. Впрочем, я не обращал на эти ритуальные реплики никакого внимания.

– Сейчас надену! – сказал я, доставая с полки пластиковые шлёпанцы.

– Так лучше… – кивнула мама. – Я пельмени купила, твои любимые. Сейчас сварю!

– Здорово! – ответил я, чмокнул её в щёку.

Честно говоря, пельмени, которые она покупала, я ненавидел. В них не было даже запаха мяса. Но как-то однажды нам случайно попалась на распродаже более дорогой вид, которые мне действительно понравились, и я имел неосторожность сказать об этом маме. После этого она решила, что мне нравятся вообще любые пельмени и начала их часто покупать. Я же предпочитал делать вид, что это вкусно, лишь бы не нарваться на её расстроенные вздохи а то и слёзы.

– Что это у тебя? – мама указала на мою руку с браслетом.

– Да так, безделушка, – ответил я.

– Потратил деньги на завтраки? – спросила она. – Гера, я говорила, это недопустимо! Не надо экономить там, где это неуместно!

– Да нет, мам, друг подарил!

– Знаю я этого друга… а ну-ка покажи? – попросила она.

Я поднял руку.

Некоторое время мама внимательно разглядывала узор на замке, потом попыталась расстегнуть его. Я отдёрнул кисть.

– Это дорогая вещь, – сказала мама. – Гера, где ты его взял?

– Мне его подарили! – упрямо повторил я.

Мама рассерженно фыркнула.

– Если на тебя заведут дело в детской комнате – я не буду улаживать твои неприятности, – бросила она. Разбирайся сам!

Я промолчал, вернувшись в свою комнату.

Конечно, все эти угрозы про «разбирайся сам» давно были пустыми. Мама не то, что в дневник мне не заглядывала – она даже на родительские собрания не ходила. Ей всегда было некогда, а я уже был «слишком взрослым».

И, кажется, я действительно начинал понимать, что это такое на самом деле – быть взрослым и отвечать за себя сам.