Постоянное обновление политической науки – объективное явление. Оно отражает безостановочное развитие политического процесса. Обновление понятийного и методологического багажа в политологии постоянно ускоряется вслед за усилением динамики развития остальных сфер социальной жизни. В последние несколько десятков лет одним из ключевых факторов динамики трансформации политической науки являются СМИ. Формальный признак, свидетельствующий в пользу данного утверждения, – изменение содержания политических понятий. Обновление политической науки в свою очередь является прямым следствием образования нового, постиндустриального общества.
Первая предпосылка политической институционализации СМИ (т.е. превращения их в организованное политическое учреждение – формализованный, системно упорядоченный механизм с определённой структурой отношений, иерархией власти различных уровней и другими признаками организации: дисциплиной, правилами поведения и т.п.30) заключается в максимально широком определении явлений политики, политического процесса, политической системы и политического субъекта.
Понятие «политика» вплоть до конца XIX века ограничивалась исключительно рамками государства. В XX веке оно было расширено конфликтной парадигмой (к примеру, теорией о сущности политики как взаимодействия групп по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти31). Развивались также функциональный и телеологический подходы.
В настоящее время политику определяют как «всеобщее организационное начало общества и его конкретную регулятивно-контрольную сферу или систему, направляющую жизнь, деятельность, отношения людей, общественных групп, классов, наций, народов и стран»32. Похожее определение С. Хантингтон дал ещё в 1968 г. в работе «Политический порядок в меняющемся обществе», где он писал: «Политическая организация… является средством поддержания порядка, разрешения споров, отбора авторитетных лидеров и содействие единству двух или более социальных сил»33.
Как можно заметить, границы содержания понятия «политика» раздвинуты максимально широко, и главный критерий причисления той или иной группы к числу политических является её участие в организации общества. Ограничения минимальны, что подразумевает множественность политических субъектов. Можно сказать, что политика в её нынешнем понимании достаточно открыта для участников, чья политическая роль ранее была немыслимой (что актуально, в частности, для информационного телевидения).
Правительство и прочие властные (или стремящиеся к власти) структуры, привычно понимаемые как политические, оказываются дополнены великим множеством новых игроков на политической сцене, движимых как общественными, так и собственными интересами.
Ещё в 1964 г. профессор Йельского университета Р. Даль в своей книге «Современный политический анализ» убедительно показал расширение понятия политики: «Лассуэлл считал политическим и то, что Вебер и Аристотель таковым не считали. Фирма или профсоюз, например, с его точки зрения, могут содержать в себе “политические аспекты”. Современные исследователи-политологи действительно изучают политические аспекты фирм, профсоюзов и других “частных” ассоциаций, наподобие Американской медицинской ассоциации. Современный политический анализ склоняется, таким образом, скорее к широкому определению сферы политического, чем к зауженному, по Аристотелю»34.
Похожий вывод встречается и у С. Хантингтона: «Модернизация приводит в значительной мере к росту числа и многообразия социальных сил35 в обществе. Расовые и религиозные группы дополняются профессиональными, классовыми и квалификационными»36.
Ещё одно свидетельство размывания традиционных представлений о политике – международные отношения, которые отражают общую тенденцию. Существенно убывает авторитет суверенных государств, которые со времён Вестфальского мира (1648 г.) являлись основными творцами и участниками мировой политики: «После Второй мировой войны власть начала растекаться из государственного сектора по двум направлениям – к муниципальным и региональным властям, а также к наднациональным государствам»37.
К похожим выводам приходят и отечественные исследователи: «Мир современной политики значительно усложнился по многим параметрам: в частности, участниками международных отношений сегодня являются не только государства. Во второй половине XX столетия (и особенно в его конце) на мировой арене всё более активно начали действовать так называемые нетрадиционные акторы международных отношений – транснациональные корпорации (ТНК), неправительственные организации, различного рода общественные движения, средства массовой информации и т.п.»38.
В настоящее время СМИ выступают сразу во многих качествах: и как средство влияния власти на общество, и как средство обратной связи (т.е. влияния общества на власть), и как самостоятельный игрок на политическом поле. Таким образом, средства массовой информации одновременно отражают политические реалии и сами участвуют в их формировании.
Имеет место как прямое участие влиятельных персон медийного бизнеса (особенно телевизионного) в государственных структурах и общественно-политических объединениях, так и давление на власть со стороны крупных собственников средств массовой информации с целью принятия выгодных для них решений. То есть фактически речь идёт о вмешательстве в процесс политического управления страной.
Либерализация понятий отражает либерализацию явлений, которые они обозначают. Даже в рамках прежней трактовки, ограничивавшей понятие политики сферой государственной власти, всё больше исследователей говорят о смещении акцента во властных взаимодействиях из области доминирования в область влияния. Это результат расширения поля политической субъектности39.
Некоторые исследователи, в частности М. Дюверже, рассматривали власть как влияние ещё в конце 60-х гг. XX века: «Термин “власть” должен быть зарезервирован для выражения особого рода влияния или господства – такого влияния или такого господства, которые соответствуют нормам и ценностям данной группы и которые поэтому считаются законными»40.
Утверждение М. Дюверже подчёркивает сложность и многообразие механизмов влияния по сравнению с механизмами прямого принуждения. В частности, поскольку любой тип воздействия может осуществляться через систему ценностей, политическая власть может быть предметом изучения не только права, но и аксиологии. Это значит, что СМИ – как основная движущая сила развития ценностного механизма в современном обществе41 – фактически наделяются монополией на данную ипостась власти.
Также трактовка власти как влияния позволяет расширить количество научно систематизированных форм правления. В частности, итальянский учёный Н. Боббио кроме явной, видимой, формы выделяет ещё две разновидности42.
Первая – полускрытое, или теневое, правление. Это либо приоритетное влияние на формирование политических целей каких-либо отдельных структур (отдельных органов государства, лоббистов), либо доминирование в процессе принятия решений различных неформальных элитарных группировок. Данный тип правления гораздо менее формализован и предполагает, как минимум, несколько центров власти, а следовательно, отсутствие исключительной монополии на власть со стороны одной группы.
Второй неформальный тип властвования – скрытое правление, или криптократия. В общих чертах – это ситуация, когда государство превращается в марионетку отдельных структур, не предназначенных к государственному управлению, например: военных, спецслужб или криминальных группировок.
Политическая ситуации в постсоветской России имела характерные черты обоих этих типов. Об этом, в частности, свидетельствовала фактическая несамостоятельность центральных органов власти, их зависимость от действий крупнейших финансово-промышленных и даже криминальных группировок (в том числе и в сфере СМИ), а также периодическое усиление влияния силовых структур.
Не стоит упускать из виду и то, что само по себе понятие власти как основы политических отношений – традиционная, но вместе с тем и одна из многих альтернативных трактовок. Например, правые и левые радикалы обвиняют государства в неспособности решать социальные проблемы, фактически намекая на бесполезность этого политического института: «Анархисты и коммунитаристы утверждают, что львиную долю функций федерального правительства могут выполнять гораздо более мелкие, локальные и децентрализованные правительственные комитеты, а то и добровольная кооперация в условиях отсутствия какой бы то ни было политической власти. С другой стороны, либертарианцы и экономисты-рыночники… настаивают на том, чтобы роль государства была ограничена обеспечением безопасности, защитой прав личности и поддержкой коммерции… Либертарианцы уверены, что большую часть проблем, которые на первый взгляд кажутся порождениями рынка, можно решить без государственного вмешательства»43.
Ясно, что в социальном образовании, в котором государство отсутствует или не выполняет системообразующую функцию, на первый план автоматически выходят альтернативные структуры, в том числе СМИ. Рассмотренное выше информационное общество – как раз тот случай, когда системообразующую нагрузку несут на себе средства массовой коммуникации.
Политическая наука рассматривает четыре основных типа политических субъектов44: а) индивид; б) элита, включая институт лидерства; в) социальные группы, участие которых в политике отражается в системе социального представительства; г) нация.
Благодаря информационному телевидению коренным образом изменяется соотношение возможностей политических субъектов. В частности, многократно возрастает политический потенциал индивида. Если, конечно, индивид хотя бы приблизительно представляет себе «правила поведения» в эмоционально-символическом пространстве, формируемом телевидением. Зная эти законы и имея должное желание, теоретически любой гражданин в состоянии перевести свои личные политические устремления в публичную плоскость, привлечь к ним внимание широких масс: «Коммуникационная конъюнктура разогревается постоянно растущим количеством новых коммуникаторов, которые вынуждены добиваться внимания к себе через использование сенсационных событий»45.
В качестве примера можно привести случай, произошедший 2 ноября 2005 г. во время прямой трансляции выступления вице-президента США Дика Чейни. В результате технического сбоя в кадре время от времени появлялась чёрная фигура в виде буквы «X», перекрывавшая изображение политика. Один из эфирных режиссёров в разговоре с телезрителем, который позвонил в студию с жалобой на неожиданную помеху, выдал технические неполадки за намеренные действия редакционного персонала. Он заявил, что таким образом журналисты протестовали против войны в Ираке и дезинформации из официальных источников – и был уволен за нарушение корпоративной дисциплины. Этого режиссёра можно рассматривать как генератора политического события. Тем более что его заявление на волне разгоревшегося скандала было растиражировано мировыми СМИ, в том числе и российскими телеканалами46.
В этом же ключе характерен резонанс в СМИ на заявление гражданина Украины Илько Кучерива о подаче заявки на персональное вступление в НАТО в 2003 г.47. В данном случае налицо пример умелого использования индивидом телеэфира для выхода на массовую аудиторию. Человек оказался прочно включён в контекст большой политики – как внутренней, так и международной (личные встречи с бывшими генеральными секретарями НАТО Хавьером Соланой и Джорджем Робертсоном, а также британской принцессой Анной, упоминание о директорской должности в фонде «Демократические инициативы», созданном при участии лидера «Народного руха» В. Чорновила, поддержка со стороны двух бывших министров правительства Украины и т.д.).
Элиту в соответствии с упомянутыми тенденциями следует понимать, скорее, не как «верхушку господствующего класса (или социальной группы), которая непосредственно осуществляет политическое руководство обществом и стоит у руля государственного управления»48, а как любую группу лиц, имеющую возможность оказывать влияние на характер и направление политического процесса. Последний можно понимать и в качестве формы функционирования эволюционирующей в пространстве и времени политической системы, и в качестве конкретного – т.е. с конечным результатом – процесса определённого масштаба (например, проведение выборов)49. Подобную возможность – и, что не менее важно, желание её реализовывать – американский социолог А. Гоулднер называет отличительной чертой гуманитарной интеллигенции. Её социально-политическая функция заключается в манипулировании словами, идеями, абстрактными символами, а капиталом служат культурные ценности: «Существует по крайней мере две элиты в новом классе: первая – интеллигенция, чьи интересы преимущественно “технические”, и вторая – интеллектуалы, чьи интересы изначально критические, эмансипаторские, герменевтические и, следовательно, часто политические»50.
А. Г. Стариков рассматривает элиту СМИ (социальные группы или отдельные лица, владеющие средствами массовой информации или занимающие наиболее высокие позиции в них и обладающие широкими возможностями влияния на общество51) как объединённую критическим дискурсом группировку внутри описанной А. Гоулднером интеллектуальной элиты, говоря также и об относительной самостоятельности этой группировки в системе государственной политики.
Относительная самостоятельность СМИ – основной мотив, проходящий красной нитью через целый ряд научных работ. О. В. Мухина утверждает, что электронные СМИ в реальной жизни «достаточно самостоятельны, имеют собственные, часто не совпадающие с потребностями общества цели деятельности и используют различные методы для их достижения»52
О проекте
О подписке