Западносибирская

Дорогой подарок

Мне на сорокалетие друг по охотничьим странствиям подарил щенка западносибирской лайки. Двухнедельная самочка дымчатого окраса пару дней поскуливала, скучая по матери. Затем успокоилась и начала знакомиться с квартирой. Обошла, обнюхав все углы, а однажды залезла под газовую плиту да и застряла там. Вынуть её оттуда за лапы оказалось невозможным, пришлось демонтировать весь агрегат. На втором месяце жизни у Дымки (так я её назвал за окрас) от скромности не осталось и следа. Она начала прыгать по кроватям, рвать обои, а когда погрызла туфли жены, то была переселена в сарай с вольером во дворе. Сутки она лаяла и скулила – новое место ей показалось тюрьмой по сравнению с квартирными хоромами.

В феврале щенку исполнилось пять месяцев, и я начал брать его в лес на охоту. В тот сезон у меня не было другой собаки, поэтому я занимался только капканным промыслом. Показал молодой лайке всех разрешённых к добыче пушных зверей, даже рысь, которая, перекрутив трос капкана, устроила на меня засаду.

Собака облаяла и познакомилась с запахом их всех, но не эти звери, как оказалось впоследствии, были её главным охотничьим объектом.

Берложница

На следующий сезон, будучи уже годовалой, моя лаечка сама стала находить пушных зверей, гонять кабанов, преследовать лосей. Однажды мы с ней шли по старому следу куницы ввиду отсутствия чего-то более свежего. Температура воздуха стояла на нуле, да ещё дул сильный низовой ветер. Собака шла впереди меня на небольшом расстоянии. Вдруг неожиданно, бросив след куницы, развернулась против потока воздуха, пробежала с сотню метров и начала облаивать выворотень упавшей ели со стороны корней. Такого злобного лая я от неё ещё не слышал, поэтому пребывал в недоумении. Под выворотнем никого не было, и я зашёл к упавшему дереву с боковой стороны. Каково же было моё изумление: под стволом, вплотную к вертикальному пласту корней, торчала медвежья голова! Зверь был сонный, похоже, поэтому убегать не стал. Лицензии на него у меня не имелось, и стрелять я не собирался. Хотя о ценности непотревоженной берлоги знал, к тому же, хотелось посмотреть, как поведёт себя моя собака при попытке отозвать её. Большинство лаек в таком случае будут голосить, пока не поднимут медведя. Отойдя метров на четыреста, я условным свистом начал подзывать напарницу. Через десять минут она прибежала ко мне с вопросом в глазах: «Я нашла зверя. Что же ты не стрелял? Угости хотя бы чем-нибудь вкусненьким!» Я дал ей печенья, похвалил за работу и послушание.

В течение недели небо прояснилось, наступила длительная солнечная погода. В один из дней мы с собакой наткнулись на печатный след медведя, похоже, того самого, берлогу которого нашли несколькими днями ранее. (В дальнейшем я по следам определил, что стадо кабанов, кем-то потревоженное, пробежало рядом с той поваленной елью и подняло медведя.) Искать зверя с собакой смысла не было, и на следующий день я отправился обходить медведя один, без помощницы.

Зверь двигался вначале редколесьем прямо, затем вошёл в ельник и запетлял труднопроходимыми чащами. Забирался на поваленные стволы деревьев, совершая прыжки с них в сторону. Когда медведь начал пятиться своим следом, стало понятно, что он скоро уже ляжет. Идти по следу, не спугнув его, было нельзя, и я начал обходить по периметру предполагаемое место берлоги. К вечеру треугольник со сторонами по полкилометра замкнулся – выхода не было.

Ещё через неделю, дав медведю облежаться, я со своей лайкой вошёл в треугольник. Следы к тому времени уже замело снегом, и собака бегала недалеко от меня, не понимая, за каким зверем мы сегодня охотимся. Я шёл челноком против ветра, чтобы не оставлять пропущенных мест в обойдённом участке леса. Лайка двигалась так же, иногда в недоумении поглядывая на меня. Когда оставалось уже совсем мало необследованного пространства, она остановилась как вкопанная и начала крутить головой, глядя в одну точку. Я тоже прекратил движение и стал внимательно всматриваться в ту же сторону. И тут заметил недавно сломанную макушку небольшой ёлочки – похоже, под ней и лежит медведь. Собака, не сходя с места, негромко взлаяла несколько раз, очевидно, услышав шевеление или почуяв запах зверя. Сомнений не было – это новая берлога того же самого медведя. Осторожно ухожу назад, запоминая ориентиры данного места. Через несколько минут моя лайка, прибежав ко мне, ткнула носом в карман, явно требуя лакомство за только что выполненную работу. Я достаю печенье и говорю ей ласковые слова:

– Умница! Ты ведь у меня настоящая берложница!

Джентльменский инстинкт.

Из помета моей западносибирской лайки оставался последний, уже месячный щенок. Он сидел дома, а мы тропили енотов по выпавшему накануне едва заметному снегу. Пара «ребят с бакенбардами» намотала столько следов за ночь, что во второй половине дня полностью растаявшее белое покрывало обозначило безуспешность наших поисков.

Возвращаться пришлось через соседнюю деревню, так как моховое болото, подступавшее с двух сторон, благодаря стараниям бобров оказалось непроходимым. Что такое появление незнакомой собаки в чужом населённом пункте, объяснять не надо, но лайка вперёд меня вбежала в деревню и из-за шума беспрерывно работающей циркульной пилы не слышала команду на возвращение. Ускорив шаг, я стал свидетелем необычной сцены.

Первая же деревенская собака с раскрытой пастью бросилась к незнакомке, но при приближении остановилась как вкопанная, а вскоре затрусила прочь. Далее целая свора мелких шавок окружила лайку; не причинив ей вреда, разбежалась. Я уже бегу, хотя начинаю понимать, что волнения напрасны. Затем моя «фотомодель» (экстерьер у неё изумительный) подходит к овчарке, грызущей что-то прямо посреди деревни, и отбирает, как оказалось, баранью ногу. Огромный кобель попытался оскалиться, но как-то нерешительно, не делая попыток вернуть законно принадлежащую ему кость. Утолив голод, лайка спокойно вместе со мной вышла из этого, казалось бы, опасного для неё места.

По дороге к дому, делая анализ произошедшего, я понял, что она же кормящая мать, и запах молока, для всех собак без исключения, означает, что её обижать нельзя ни при каких обстоятельствах. Да, это воистину джентльменский инстинкт!

Рассказы о деревенских собаках

Собачий устав

Речь пойдёт не о цепных псах, униженных до крайности, а о собаках, имеющих возможность свободно бегать хотя бы около дома своих хозяев. Любая шавка, впрочем, как и самый никчёмный человек, старается понять смысл жизни, и если с собакой не охотятся, то главной её целью становиться охрана. Охранять можно дом, усадьбу, домашних животных, домочадцев и особенно того, кто кормит. Вместе с тем необходимо придерживаться деревенского собачьего устава, невыполнение которого грозит серьёзными неприятностями.

Самое заманчивое место в деревне это сельский магазин, но около его крыльца могут находиться только большие и сильные, да ещё особо приближённые к продавщицам (имеются в виду личные или провожающие на работу, с работы). Мелким и слабым собакам подходить к вкусно пахнущему строению опасно – можно получить трёпку.

Около своего палисадника каждая шавка хозяйка и имеет право облаять более сильного соплеменника или нежеланного прохожего. Сама же на чужой улице при малейшей опасности поджимает хвост, стараясь как можно быстрее ретироваться.

Голод ни тётка – и если хозяева тебя не кормят или таковых вообще нет, то начинается тяжёлая борьба за существование…

Дурная привычка

Низкорослый пёсик Дружок далеко от дома соседей, где обитал, не удалялся. Маленькому всегда тяжело, а среди собак – тем паче: каждый, с большим ростом, норовит тебя обидеть. Занимаясь перестройкой усадьбы, видел я его всего пару раз, но зато в процессе работы, услышал, среди прочих уличных звуков, немало интересного, даже загадочного.

Хозяйка и её дети ласкательно называли собаку Друня – первая, когда кормила, последние во время игр. Хозяин иногда так же кликал его, видимо, в хорошем расположении духа, почёсывал ему за ухом, отчего кобелёк удовлетворённо повизгивал. Но чаще слышался грозный окрик:

– Дружок ко мне!

После чего, не каждый раз, а, скорее всего, когда убежать было невозможно, – слышался удар и раздавался истошный визг наказанной собаки. Следовавшая не литературная брань, представления о проступке Дружка не давала.

Однажды, набирая воды из колодца соседей, я поинтересовался у хозяина – за что он наказывает собаку? Добродушный сосед, с нотками безысходности и, тем не менее, с удовольствием, рассказал историю, которая показалась мне неправдоподобной. С его слов, этот Друня, в отсутствии обитателей дома хватал зубами курицу за гребень и водил её, пока та не падала в обморок. Через некоторое время «глупая птица», причём одна и та же, приходила в себя, но несколько дней не неслась. Поначалу соседи не могли понять, почему эта курица не даёт яиц, но когда кто-то случайно увидел сцену «вождения за гребень», всё стало ясно. После каждого зафиксированного такого акта, хозяин бил собаку тем, что попадётся под руку, но через некоторое время всё повторялось.

Как-то раз я, завершив работу с крышей, наверное, впервые с начала строительства сидел на скамейке, любуясь результатом труда. Взрыв куриного кудахтанья у соседского палисадника заставил перевести взгляд, и я стал свидетелем собачьего преступления. Друня, сам немногим выше курицы, водил птицу, держа её зубами за гребень. При этом он заваливал голову набок, тряс ушами, и от удовольствия, как мне показалось, зажмуривал глаза. Глупая птица не сопротивлялась, не хлопала крыльями, а покорно двигалась кругами рядом со своим мучителем. Под конец, курица начала прихрамывать, готовая упасть, но неожиданно выскочивший хозяин прервал акт насилия, сломав о спину Дружка черенок граблей. Собачонка с воем кинулась по улице, но, увидев меня, забилась в траву под скамейку и затихла. Сосед, с руганью отремонтировав грабли, подошёл ко мне и с удовлетворением, но не от наказания, а от того что, я видел преступление и не доверять ему оснований нет, произнёс: