Незнакомец ощупал покойника с ног до головы: трепещущие от ветра штанины, рукава, подкладку куртки. Быстрым движением руки поймал поднятую с земли порывом ветра шляпу старика, пошарил под её разорванной засаленной подкладкой.

– Когда я узнал, что ему угрожает опасность, тотчас бросился на выручку, но, как видите, не успел. – Он пренебрежительным жестом отбросил шляпу. – Скажите, старик никому не передавал каких-либо вещей?

Провожая взглядом подхваченную ветром и кувыркающуюся над каньоном шляпу, девушка морщила лоб, припоминая.

– Нет, не видела.

Незнакомец небрежно отплюнул огрызок сигары, принялся стаскивать с убитого сапоги. Тут возмутился даже репортёр, который стоял на коленях над лежащим в маках телом убитого товарища и, казалось, снова впал в транс.

– Это же мародёрство, – вскочил он на ноги. – Прекратите!

В ту же секунду выхваченный из кобуры револьвер остановил порыв молодого человека.

– Ещё шаг, – негромким, но беспрекословным голосом сказал незнакомец, – и кусок свинца отправит вас туда, где вы лежали бы сейчас, не появись я.

Выждав секунду и убедившись, что молодой человек покорился, незнакомец с бесстрастным видом сунул револьвер обратно в кобуру, вынул стельки из сапог овцевода. Не найдя того, что искал, пренебрежительно отбросил сапоги в одну сторону, стельки в другую.

– Мы направляемся в Редстоун, вы не согласитесь проводить нас? – Девушка с брезгливым выражением лица глянула на упавшие к её ногам стёртые до дыр стельки. – За хорошее вознаграждение, разумеется.

Незнакомец отозвался не сразу – вспорол складным ножом днище саквояжа, вывернул подкладку, и только после этого сказал:

– До Редстоуна двое суток пути. У меня их нет.

– Двое суток? – пытливо сощурилась девушка, словно собираясь вывести аризонца на чистую воду. – Мы уже сегодня к вечеру должны были быть в Редстоуне.

– Вы ехали не в Редстоун, мисс. – Кинув саквояж под куст колючей опунции, незнакомец поднялся во весь рост, указательным пальцем сдвинул на затылок шляпу.

Теперь, когда поля шляпы не затеняли его лицо, стало видно, что он красив и достаточно молод – на вид не старше тридцати. Волосы тёмные, лицо мужественное, слегка скуластое, голубые глаза ярко контрастируют на фоне загара, пыли и лёгкой чёрной щетины. Одет как большинство путников в этой части Аризоны: узкие брюки, остроносые ковбойские сапоги, серая от пыли рубашка с накладными карманами, широкополая шляпа. Бёдра охватывал оружейный пояс на две кобуры. Типичный аризонец.

– Что значит, не в Редстоун? – вмешался в разговор репортёр. – Вы не могли бы изъясняться понятнее?

– Редстоун находится на юго-востоке, – пояснил аризонец, указав рукой в сторону горизонта, над которым в клубах синих туч сверкали молнии. – А вы ехали на северо-восток.

– На северо-восток? − Повторяя жест незнакомца, репортёр указательным пальцем сдвинул на затылок шляпу-котелок, но если аризонец сделал это жестом уверенного в себе человека, то у репортёра этот жест получился совсем обескураженным.

Он глянул в небо, видимо, собираясь сориентироваться по солнцу, но что могли сказать ему грозовые тучи о сторонах света? По-мальчишески нахмурился, пожал плечами.

– С чего вы взяли, что на северо-восток?

На вид молодому человеку было лет двадцать пять. Он был красив, но красота его была полной противоположностью грубоватой исконно мужской красоте аризонца. В лице репортёра ещё преобладали мальчишеские черты, а в голубых глазах проскальзывала детская недоуменность. Белая кожа успела обгореть на безжалостном аризонском солнце, светлые волосы свалялись под шляпой. Мышиного цвета костюм густо запылился, галстук сбился на бок.

Подметив всё это прищурым цепким взглядом, незнакомец ударом ладони стряхнул со своего плеча облако пыли.

– Догоняя вас, я успел пообщаться с охранником дилижанса. Судя по всему, кучер был в сговоре с бандитами: подсыпал охраннику в кофе какое-то зелье, потом заманил вас в сторону от наезженных дорог. Здесь бандитам никто не должен был помешать сделать своё дело. По крайней мере, так им казалось.

Девушка оглянулась по сторонам. Несмотря на раннюю весну, температура ставила рекорды даже по меркам здешних знойных мест. Где-то наверху накрапывал дождь, но редкие его капли испарялись на лету, не достигая земли. Ветер хоть и пах грозой, но не нёс прохлады, оставаясь таким же горячим, какими были раскалённые скалы.

– Да, гиблое местечко, – заключила она.

– Поверьте, мисс, – ответил аризонец, направляясь к своему мустангу, который, беспокойно всхрапывая, стоял поодаль. – Если бы не важное дело, ноги моей здесь не было бы.

– Эй, постойте! − крикнула ему вслед девушка. − Если это место действительно настолько гиблое, вы как джентльмен обязаны проводить нас до ближайшей дилижансной станции или до железной дороги.

Незнакомец взялся за луку седла, вставил остроносый сапог в стремя.

– Джентльменов в Аризоне не жалуют, здесь это слово часто используют как бранное.

– Но вы не можете бросить нас здесь, даже если вы не джентльмен.

– Завтра к вечеру я должен быть в другом месте, – вскочив в седло, он поскакал прочь, крикнул через плечо: – И место это находится в противоположной стороне от железной дороги.

– Стойте, – крикнула девушка, ладонью разгоняя поднятую мустангом пыль. – Так поступают только негодяи!

Незнакомец даже не оглянулся на её возглас, но и уезжать далеко не собирался. Поймав бродивших неподалёку двух бандитских лошадей, он вскоре вернулся к путникам.

– Садитесь на лошадей и держите направление на юго-запад. Выйдете к железной дороге, если не заплутаете в пустыне, и если бандиты позволят вам уйти. Это банда Солёного Джека, а за ними в здешних местах закрепилась слава больших недоумков. С одной стороны, это хорошо для вас, но с другой… Вас двое против трёх…

Оценивая шансы, незнакомец скептически глянул на девушку, потом на репортёра… Насчёт двоих, пожалуй, крепко сказано: сопливая девчонка и слюнтяй с Востока. Он перевёл взгляд на серо-синие тучи, несколько секунд о чём-то размышляя смотрел на них, потом кинул репортёру поводья бандитских лошадей:

− Желаю удачи.

– Секунду, мистер, – остановила его девушка. – А после того, как вы сделаете своё дело, вы сможете проводить нас? Предложение о вознаграждении остаётся в силе. Не хотелось бы плутать по пустыне.

Незнакомец придержал мустанга.

– Поездка в Редстоун входит в мои планы. Через несколько дней я должен встретить там старого приятеля, но сейчас я направляюсь на одно заброшенное ранчо и доберусь до него только завтра к вечеру. Оттуда ещё полтора дня до Редстоуна. Если такая потеря времени не смущает вас…

– Мы согласны, – не дослушав его, поспешила с ответом девушка.

Незнакомец оглядел её с ног до головы.

– В седле держаться умеете?

– Не беспокойтесь, – заверила она.

– А джентльмен? – незнакомец вложил всю свою иронию в последнее слово.

Репортёр скривил лицо ответным презрением, но сказать ничего не успел – гром наконец решился и грянул так, что бандитские лошади шарахнулись, едва не повалив с ног держащего их под уздцы молодого человека. Девушка испуганно вжала голову в плечи.

– Хорошо! – крикнул незнакомец, сдерживая испуганного мустанга. – Одно условие: выполнять все мои требования молча и беспрекословно.

– Согласны, – боясь, что незнакомец передумает, девушка торопливо попросила своего спутника: – Генри, приторочьте к седлу мой саквояж.

– Возьмите одеяла, воду, оружие, – приказал незнакомец. – И ничего лишнего.

Репортёр привязал испуганных коней к той же коряге, к которой был привязан висящий над пропастью дилижанс. Закончив возиться с саквояжем девушки, он стал пристраивать позади седла доставшейся ему лошади фотокамеру.

– Я сказал ничего лишнего не брать, – повысил голос незнакомец, отворачивая голову от пыльного ветра.

− У меня и в мыслях не было брать лишнее. − Репортёр торопливо вскинул руку, придерживая едва не унесённую порывом ветра шляпу-котелок. − Для меня камера вещь первой необходимости, как мыло или бритва.

− Бывают ситуации, когда можно обойтись без бритвы. Это именно тот случай.

− Без бритвы, но не без фотокамеры. Я – репортёр.

− Послушайте, мистер, – строго глянул на него с высоты седла незнакомец. – Никогда не ввязывайтесь в игру, в которой не знаете правил. Ваш ящик – непозволительная обуза.

Репортёр лишь хмыкнул в ответ, продолжая пристраивать камеру, – похоже, он был упрямым малым. Но не успел он закрепить верёвку, как незнакомец выхватил револьвер и, взводя курок ладонью, тремя быстрыми выстрелами сшиб камеру с крупа лошади – только щепки полетели. Лошадь испуганно ускакала, репортёр отпрянул от расколовшейся об камни камеры как от змеи.

– Эй, мистер! – возмущённо крикнул репортёр.

– Меня зовут Джед. Джед Мэнли. И вы обещали беспрекословно подчиняться мне.

Судя по раздувающимся ноздрям и сжатым до побеления кулакам, репортёр готов был не только высказать своё возмущение, но и в драку ринулся бы, если бы девушка не успела шепнуть ему:

− Сейчас не время выяснять отношения. Мы не знаем дорогу, не знаем где источники воды, а Сонора не любит шуток.

С трудом сдержав гнев, молодой человек с явной неохотой приподнял котелок.

– Генри Шелдон, – представился он, и кивнул подбородком в сторону убитых. – Прежде чем ехать надо похоронить их. Или это тоже непозволительная обуза?

– Не волнуйтесь, мистер, – небрежно ответил Джед Мэнли. – Койоты и грифы сделают своё дело.

– Бросите друга на съедение грифам?

Аризонец с таким равнодушием посмотрел на тело овцевода, что можно было усомниться в том, что старик был ему другом.

– Ладно, – нехотя согласился он. – Поймаю лошадь и присоединюсь к вам.

Через час рядом с дилижансом возвышались два каменных холмика. Кресты связали из сухих веток. "Том Палмер. Репортёр" – нацарапал ножом молодой человек на кресте своего товарища. На кресте овцевода, по совету Джеда Мэнли, он написал только фамилию "Сильверстоун". Ковбоев, упавших с дилижанса за милю до каньона, искать не стали.

Гроза, так и не принеся прохлады, уходила. Гром хрипел уже где-то у горизонта, а в противоположной стороне сияло в просвете между туч солнце. Хлопали брезентовые оконные шторки склонённого над пропастью дилижанса, поскрипывала на ветру обитая изнутри пыльным красным бархатом дверь.

Понурив голову и прижав к груди шляпу, репортёр читал молитву. Джед с полминуты нетерпеливо разглядывал спины уходящих туч и, не дождавшись конца ритуала, нащупал за спиной болтающуюся на завязках шляпу, надвинул её на глаза.

– Едем! – Вскочил он в седло. – Надо поторапливаться.

Несмотря на юбку, которая была не лучшей одеждой для езды верхом, девушка так ловко вскочила в седло, что аризонец одобрительно приподнял бровь, что при его сдержанности, видимо, означало высшую степень похвалы.

Репортёр тоже проявил достаточное умение, и Джед Мэнли, кажется, развеял сомнения по поводу того, что пассажиры дилижанса станут ему обузой.