Катя вновь повернулась к нему и, как будто выплескивая на него весь испуг, прошептала:

– Ну, что же ты за дурак?! Ты же видел, что у него в руке нож! Нужно было отдать им все деньги и просто уйти!

Покривившись от боли, Сергей протянул:

– Успокойся, Котенок, ведь всё уже кончилось. К тому же, я знал, что со мной ничего не случится!

– Да что ты несешь?! – гневно бросила Катя. – Ты, что, господь-бог, чтобы знать свое будущее?!

На секунду Сергей прекратил улыбаться – он стал абсолютно серьезным, словно Катин вопрос поразил его в сердце, – но ответить уже не успел, потому что от лестницы прозвучал жесткий голос:

– Катюша!

Сухощавый мужчина с суровым лицом и практически белыми волосами прошел расстоянье от лестницы и приблизился к тем, кто стоял у дверей перевязочной. Остановив взгляд на дочери, жестко спросил:

– Что случилось, Екатерина?

– Пап, Сережа меня провожал до автобуса, – торопливо ответила Катя. – В парке у общежития к нам прицепились какие-то парни, и он…!

– То есть, это и есть твой таинственный друг, который периодически «мусорит» синими нитками в нашей гостиной? – человек с серебристыми волосами тяжело посмотрел на Сергея.

Катя бросила взгляд на затершийся свитер Сергея, темно-синим пятном выделявшийся на стене коридора, и растерянно вздрогнула. Между тем ее папа продолжил:

– Могу я узнать, что вообще вы там делали – в этом чертовом парке – так поздно?

– Мы возвращались из общежития… – Катя, словно оправдываясь, поправила волосы, – с дня рождения друга Сергея…

– Леонид Анатольевич…

Сергей попытался сказать, но мужчина его оборвал:

– Так, молодой человек, а вот вас бы я вообще попросил помолчать! Из-за вас жизнь моей дочери подвергалась опасности!

– Пап, о чем ты?! – Голос Кати дрожал. – Сережа меня защищал! Он едва не погиб!

– Ну, и что? Долг любого мужчины – защищать свою женщину! А вот долг человека с мозгами – не допускать, чтоб она оказалась в такой ситуации, когда ее жизнь подвергается этой опасности!

– Па-ап!.. – с возмущением бросила Катя.

– Леонид Анатольевич, разрешите…

Сергей попытался опять вставить слово, но Катин отец оборвал его снова:

– Я вижу, вы знаете мое имя, молодой человек? А вот я ваше – нет!

– Я – Сергей.

– Сергей, как по батюшке? – Повернувшись к хирургу, мужчина уверенно взял карту с именем и прочел его вслух: – Рябинин Сергей Александрович…

Неожиданно на лице отца Кати мелькнуло смятение – мужчина напрягся, как будто то имя, которое он прочитал, шевельнуло в глубинах его темной памяти что-то очень тяжелое, и мгновенно осекся…

Через четверть минуты он снова взглянул на Сергея, но на этот раз юноша разглядел на лице собеседника неприкрытую ненависть, которая не могла объясняться лишь тем, что случилось всего час назад.

Резко швырнув бумаги, отец Кати яростно выдохнул:

– Послушайте, что я скажу, и запомните это, Сергей Александрович! Я запрещаю вам видеться с Катей!…

– Ну, пап! – в страхе крикнула Катя.

Как будто не слыша ее, тот продолжил:

– …Держитесь подальше от нашей семьи! Если я снова выясню, что вы с ней встречаетесь, вы об этом еще пожалеете!

– ПАП!! – в тонком голосе девушки прозвучала почти не прикрытая паника.

– Екатерина, в машину! – Метнув на нее властный взгляд, разъяренный отец повернулся к Сергею. – Запомните мои слова, молодой человек! Я два раза не повторяю!

Рывком развернувшись, он взял Катю за руку и отправился в дальний конец коридора; идущая девушка с ужасом обернулась, метнув на Сергея отчаянный взгляд, но уже очень скоро исчезла на лестнице…

С половину минуты хирург и Сергей не мигая смотрели в пустой коридор: врач – устало-задумчиво, сам Сергей – с потрясеньем во взгляде. Наконец, врач взглянул на Сергея:

– Насколько я понимаю, это был отец вашей барышни? Вы увиделись в первый раз в жизни, и сразу такая тяжелая встреча? – Хирург покачал головой. – Не обращайте внимания, молодой человек, ждать чего-то иного в такой ситуации было бы трудно. Он просто напуган…

– Ну, да! – стиснул зубы Сергей.

– …Подождите немного. Когда он придет в себя, пообщаетесь с ним поспокойней!

Врач мягко коснулся повязки Сергея.

– Неделю походите к нам, после этого будете перевязывать рану самостоятельно… Найдете, кому заниматься?

Опять посмотрев в опустевший конец коридора, Сергей мрачно бросил:

– Найдется!..

* * *

В углу тесной комнаты громко урчал холодильник. Виталик сидел на кровати и медленно разбинтовывал рану Сергея, который стоял перед ним и опасливо морщился…

Через четверть минуты Виталик закончил с бинтом и убрал потемневший от крови тампон. В глаза ему бросился шов на боку его друга – края рваной раны уже затянулись, покрывшись коричневой корочкой.

– …Рана сильно болит?

– Да не очень, – Сергей осторожно подвигал рукой.

– Ну, а чем всё с ментами закончилось? – Виталик взял пластырь. – Проблем из-за этого точно не будет?

– Не думаю… Я им всё объяснил, так что «дернут» меня, только если поймают ту троицу. Только вряд ли менты их найдут – вероятней всего, спустят дело «на тормозах».

– Представляю, как Катькин отец там кричал! – мрачно хмыкнул Виталик. – Приятное вышло знакомство!

– Ага, обхохочешься!

– Я надеюсь, вы с Катькой теперь не того… не расстанетесь?

– Ты так шутишь, Виталя? – Сергей удивленно нахмурился. – Просто будем поосторожней, и всё!

Аккуратно закончив наклеивать пластырь, Виталик взял бинт и уверенно принялся перевязывать рану Сергея.

– Послушай, Серег, а чего ты вообще решил драться? Ведь видел же нож!

– Да не важно! Я знал, что со мной ничего не случится!

– То есть, как это – знал? – на секунду Виталик опять посмотрел на Сергея, прекратив перевязывать рану; на лице его дрогнули брови.

Какое-то время Сергей напряженно молчал, словно думая: говорить ли Виталику правду или попросту промолчать, наконец, тихо бросил:

– А помнишь, я обещал тебе кое-что рассказать?

Он увидел, как друг его быстро кивнул, и продолжал:

– Ну, так вот – с этой осени я учу хиромантию! И первое, что я сделал, начав ее изучать, – выяснил дату собственной смерти. Ближайшие сорок лет мне ничего не грозит!

– Ни фига себе! – Изумился Виталик. – Ты это серьезно? Занялся хиромантией?!

Он качнул подбородком:

– Это связано с линиями на ладонях?

– Ну, да!

Неожиданно на лице у Виталика промелькнул интерес.

– А мое будущее можешь определить?

– Да легко! Я уже пару раз твои линии видел – случайно, так что мне это будет даже приятно… Давай сюда правую руку!

Продолжая держать пальцы левой руки на повязке, Виталик уверенно протянул другу правую. Сергей повернул ее к свету и провел указательным пальцем по центру ладони:

– Вот видишь, у тебя очень длинная линия жизни? Без всяких разрывов, пересечений и точек…

– Ага!

– Ну, и все остальные основные линии – тоже хорошие. Вот это вот очень благоприятный знак. Он означает, что у тебя будет спокойная, долгая жизнь. – Сергей неуверенно двинул плечами. – Ну, насколько долгая, я пока точно сказать не могу, но, по крайней мере, ты переживешь меня лет на двадцать.

– На двадцать лет, говоришь? – Рот Виталика изогнулся в ухмылке. – Выходит, я буду носить на твою могилку цветы?

– Получается, так! – так же хмыкнул Сергей. – Рюмку водки не забудь!..

Виталик качнул головой и за четверть минуты закончил с повязкой. Затем завязал бинт на узел и молча поднялся с кровати; Сергей в это время набросил на плечи рубаху и начал застегивать пуговицы. Между тем друг опять усмехнулся:

– А с чего ты вообще вдруг решил изучать эти линии?

– А ты помнишь, я как-то рассказывал об отце?

– Да, по-моему, ты говорил: он ушел от вас с матерью, когда ты был еще маленький?

– Точно… – Сергей почесал переносицу. – Мать никогда не рассказывала, почему он ушел. Сам я думал всегда, что он это сделал из-за другой женщины или, может быть, водки… Однако в реальности всё было иначе. Оказывается, когда он был маленький, одна цыганка нагадала ему, что он умрет, не дожив до сорока пяти лет, от инфаркта, в двадцать чуть не погибнет в аварии, а всю вторую половину жизни будет мучиться с головой. В детстве он, разумеется, не придал предсказанию никакого значения, но в девятнадцать лет попал в жуткую автоаварию. Он едва выжил в ней, а после нее у него начались головные боли. После аварии он вспомнил и то предсказание, раздобыл где-то книгу по хиромантии и начал ее изучать. Ну, и через девять лет, когда он уже был женат на моей маме, он достиг в ней такого уровня знаний, что сумел определить по нашим рукам, что ему нельзя оставаться с семьей – иначе его близким, то есть нам с матерью, будет угрожать чуть ли не смертельная опасность, – поэтому и уехал от нас. Последние пятнадцать лет он прожил в небольшом городке в пятистах километрах отсюда, изучал руки трупов, периодически испытывал приступы эпилепсии – в общем, все считали его сумасшедшим. Но в действительности он просто продолжал изучать хиромантию и пытался понять, может ли он избежать предсказания, которое ему было сделано в детстве… – Сергей сделал паузу. – И все-таки он не сумел обмануть судьбу – в июне этого года он умер от сердечного приступа. Ему было сорок четыре.

Какое-то время после того, как Сергей замолчал, Виталик смотрел на него неподвижно, с таким изумлением на лице, словно просто не мог осознать, как услышанное может быть правдой, наконец, тихо бросил:

– Ничего себе!.. А откуда ты это узнал?

– Он оставил мне свой дневник, в котором описал свою жизнь. А также ту книгу, по которой учил хиромантию.

– И ты…? – на лице у Виталика отразилась догадка.

– Ну, да! – мрачно бросил Сергей. – Я решил выяснить: действительно ли в том, чем он занимался, было что-то реальное или он ошибался.

– И что? – машинально напрягся Виталик. – Ты уже что-то выяснил?

– Да, – на лице у Сергея отчетливо двинулись скулы. – Я не думаю, что отец жил впустую!

Виталик качнул головой, попытавшись представить себе драму жизни того человека, который ушел от родных, чтоб спасти их от смерти.

– Послушай, Серега, но если всё это серьезно, то хиромантия – это очень опасная штука, способная покалечить всю жизнь!

– Но ведь в жизни вообще очень много опасного! – тяжело усмехнулся Сергей. – Например, тот же нож. Им ты можешь убить себя за секунду!

Короткое время Виталик еще колебался, как будто желая задать другу важный вопрос, но никак не решаясь на это, наконец, повернулся, открыл дверцу старого холодильника и вытащил водку. Через пару секунд протянул изменившимся голосом:

– Ладно, а как насчет внутренней «анестезии»? Врачи тебе это не запретили?

– Да, вроде бы, можно.

Виталик довольно кивнул и плеснул на два пальца в стаканы. Друзья, молча чокнувшись, выпили.

Через пару мгновений Виталик ударил себя по колену – словно вспомнил о чем-то, – поднял со стола пачку снимков и быстро достал из нее фотографию:

– Вот ваш снимок… Вчера отпечатали!

Взяв в руки протянутый снимок, Сергей повернул его к свету. Фотография была черно-белой, не глянцевой, но даже по ней было видно, что лица Сергея и Кати, изображенных на снимке, светились от счастья.

Какую-то пару секунд Сергей неподвижно смотрел на лицо улыбавшейся Кати, наконец, не сдержавшись, слегка улыбнулся в ответ.

«Человек на экране компьютера двинул плечами:

– …Вот так вот и шла моя жизнь в том году: до обеда я ездил в университет, вечерами – в больницы и морги, в другие места, где мог получить доступ к разным рукам, ну, а днями старался быть с Катей. Однако в тот год я ничего не рассказывал ей о своем увлечении хиромантией, потому что до конца в ее истинности не был уверен, а мне не хотелось, чтобы Катя подумала, что я занимаюсь какой-то «пустышкой». И, конечно же, я не «читал» ее рук…

Рассказчик вздохнул и закончил мрачнеющим голосом:

– Позднее я часто об этом жалел, терзаемый мыслью о том, что если бы осмотрел Катины руки в тот год, то, может быть, ЭТО уберегло бы нас от ужасных событий, что ждали нас впереди!..»