– Вы так из-за этого переживаете?

– Из-за чего?

– Из-за восьмого марта?

Глаза ее потемнели.

– Ведь ноябрь уже на носу. Неужели вы до сих пор об этом думаете? Для вас это так важно?

Лицо ее застыло на мгновенье, она отвела взгляд и отрезала:

– Нет.

Они помолчали.

– Значит, вы были замужем?

К ней снова вернулся обычный озорной тон, и в глазах заблестела улыбка.

– Была.

– Долго?

– Долго. Для меня, во всяком случае. Почти пять лет.

– Ого! Действительно долго.

Она вопросительно посмотрела на него, и он ответил, не дожидаясь ее вопроса:

– Я не был женат.

– Ни разу?

– Нет. Почему же вы расстались с мужем?

Она поставила чашку, которую держала в руках, и выдохнула:

– Потому что мой бывший муж ушел к моей бывшей лучшей подруге.

– Вот как? Простите меня ради бога…

Она рассмеялась.

– Это было три года назад, и я уже давно ни на кого не обижаюсь.

Антон Ильич не знал, что и сказать.

– Вообще-то, мой бывший муж изначально очень нравился моей маме, а не мне. Мы были на последнем курсе института. У меня была, как вы выразились, стая поклонников. Разношерстных, знаете ли, поклонников, но…

Она развела руками.

– Он сделал мне предложение, в отличие от всех остальных. И мама настояла, чтобы я согласилась. Мы сыграли свадьбу.

– Понятно, – кивнул Антон Ильич понимающе, хоть и не совсем понимал. Неужели такая девушка, как Юля, могла выйти замуж по чьей-то указке?

– С самого начала меня не покидало чувство, что это все не мое. Понимаете?

Антон Ильич не понимал.

– Как вам объяснить? У нас и свадьба была какая-то не такая, и наше свадебное путешествие, и наша последующая семейная жизнь… Все было не так с самого начала. В свадебное путешествие мы все вместе поехали, мы с мужем и его родители, представляете?

Она расхохоталась.

– Мы собирались побыть два дня в Риме и разъехаться, мы должны были уехать на море, а родители собирались путешествовать по городам Италии. Но моему новоиспеченному свекру стало нехорошо с сердцем. Ничего серьезного, но пришлось нам остаться с ними. На море мы так и не поехали. Смешно теперь вспоминать…

Она задумалась о чем-то, и веселые искорки в ее зеленых глазах опять погасли.

– Я и свадьбой-то почти не занималась. Подруги все удивлялись, почему я такая спокойная? Не волнуюсь, не трясусь. А мне было как-то все равно, понимаете? Я только платье попросила купить мне то, которое мне понравилось. А все остальное – гости, ресторан, меню, какая разница? В глубине души я знала, что все закончится разводом. Я никогда не допускала мысли, что проживу с этим человеком всю жизнь. У меня всегда было такое чувство, что все должно быть по-другому. Мне казалось, что все, что со мной происходит, это временно, как какая-то репетиция, понимаете? А главное – настоящая жизнь и настоящие чувства – придут потом.

– И что, пришли?

Она так расхохоталась, что Антон Ильич подумал, что снова сказал что-то не то. Но она смеялась так заразительно, что он тоже заулыбался, глядя на нее.

– Еще в пути, – выдавила она сквозь смех.

– Как же вы продержались целых пять лет?

Она едва успокоилась и отдышалась.

– Сама не знаю. Я много раз хотела разойтись, но мама все время меня отговаривала. Она надеялась, что у нас все наладится. Но когда всплыла вся эта история, даже она согласилась, что нам надо разводиться. Теперь она боится, что я больше не выйду замуж и так и не рожу ей внуков.

– Понятно.

– Просто ей в свое время тоже не удалось сохранить семью. Бабушка не дала, ее мама. Она с самого начала была против моего отца и сделала все, чтобы мама развелась и вернулась домой. Так вот моя мама всегда говорила, что будет вести себя по-другому. Что будет поддерживать свою дочь, уважать ее выбор. В общем, так она и делает. Она всегда находит общий язык с моими подружками, все мои друзья ее просто обожают, потому что с моей мамой можно говорить обо всем. И потом, она очень современна, в курсе всего, что происходит в мире, и с ней правда очень интересно. Мой муж тоже ее обожал. Он общался с ней даже больше, чем я, звонил, спрашивал совета… Но теперь уже нет, конечно. После того, что произошло… Мама переживала даже больше, чем я. Она ведь тоже хорошо знала ту мою подругу.

– И с тех пор вы ликвидировали подруг?

– Как в том фильме?

Она снова рассмеялась.

– И поэтому даже путешествовать предпочитаете в одиночестве, без подруг?

– Нет, я не против подруг. Просто сейчас не сезон отпусков. Подруги все работают.

Антон Ильич смотрел на нее и все не мог поверить, что эта удивительная девушка одна. У него в голове не укладывалось, как такая красавица могла оставаться в одиночестве. Ну, допустим, неудачный студенческий брак, размышлял он про себя.

Молодые были, поторопились, с кем не бывает? Но прошло уже столько времени! Пять лет в браке с человеком, которого не любила с самого начала, да плюс еще три года… И за все это время не нашлось мужчины, который стал бы нее достойным и единственным? Почему? Как такое может быть? Он видел, какими глазами смотрят на нее мужчины. Несомненно, те из них, что побойчее, пытаются ухаживать за ней. Невозможно, чтобы такая красавица оставалась без внимания, невозможно! Если только… Должно быть, дело в ней? Выходит, она сама не подпускает к себе никого? Но как? Почему? Требует от мужчин невозможного? Ждет какого-то идеала? Однако она не производит впечатления наивной барышни, витающей в облаках. Наоборот, она кажется на редкость разумной и рассуждает обо всем на удивление здраво. Или, вдруг подумал Антон Ильич… Все дело в том, что она не может забыть кого-то? Ну конечно! Вот в чем дело. Есть кто-то, кто давно и надежно занял место в ее сердце, а все остальные просто меркнут в сравнении с ним. Только этим можно объяснить ее одиночество.

– А тот, кто нравился вам? – спросил Антон Ильич.

Она посмотрела на него удивленно.

– Кто?

– Где он теперь?

– С чего вы взяли, что мне кто-то нравился?

– В той стае разношерстных поклонников наверняка был один, кто нравился вам.

В ее глазах заплясала улыбка.

– Был такой, – призналась она. – Вы правы.

– И что же?

– Да ничего. У нас как-то не сложилось.

Антон Ильич вопрошающе смотрел на нее – ему и впрямь хотелось узнать правду, – и она глубоко вздохнула, подняв и опустив плечи, и сказала:

– У него была девушка. Вернее, даже не девушка, а жена. То есть… Ну знаете, как это бывает? Они не были расписаны, но у них родился ребенок. И я, как только узнала об этом… В общем, я сразу решила, окончательно и бесповоротно, что у нас с ним ничего не выйдет. Сейчас-то я, наверно, по-другому бы поступила. Нет, вы не подумайте, я не хочу сказать, что стала бы уводить человека из семьи, конечно нет. Просто не торопилась бы так. Постаралась бы разобраться. Выслушала бы, по крайней мере… А тогда!

Вот это больше похоже на правду, подумал Антон Ильич.

– Тогда я была очень упряма и категорична. Сказала нет – значит нет, и точка.

Антон Ильич кивнул. Он вспомнил, как она посмотрела на него на пляже, и передернул плечами.

– У меня все было или черное, или белое. Так что у него не было ни одного шанса что-то мне объяснить.

– И что потом? Вы больше не встретились с ним?

– Нет. Потом он уехал и с тех пор живет в другой стране.

– Вы жалеете об этом?

– Я? – она удивленно вскинула брови. – Жалею?

– Ну как же…

– Да бросьте! – перебила она. – Не о чем жалеть. Я не из тех, кто мечтает вернуть первую любовь. Я считаю, всему свое время. Не получилось тогда, значит, так надо было. Значит, не судьба. Надо идти дальше.

Как хорошо она все-таки рассуждает, снова с восхищением подумал Антон Ильич!

– Вы абсолютно правы, – согласился он.

Официант унес пустые бокалы. Часы показывали половину десятого.

– Я оставил вас без ужина в отеле.

Она засмеялась.

– О чем вы говорите! Чего я там не видела, на этом ужине? Каждый год одно и то же.

– Вы здесь каждый год бываете?

– Не здесь. Но какая разница? Ты едешь в такой же отель, только в другой стране. Там такое же море, ну может, немножко другое, такой же ужин, такая же еда… Все одно и то же…

Она говорила это по своему обыкновению с улыбкой, но глаза ее светились грустью, и она не пыталась скрыть, что от этих мыслей ей грустно. Антон Ильич не переставал удивляться ей. Такая искренняя, открытая, без притворств, такая понятная ему и похожая на него в своих мыслях и в своих суждениях, как будто они выросли в одном дворе и ходили в одну школу. Да может ли быть, чтобы эта сказочно красивая девушка оказалась еще и такой… такой… он не мог подобрать верного слова… такой родной? Она нравилась ему все больше. Он смотрел на нее как завороженный, словно никак не мог поверить, что это не сон и что она сидит здесь, перед ним, разговаривает с ним, улыбается ему, смотрит на него своими изумрудными глазами…

– Подождите, подождите, – прервала она его мысли и строго пригрозила пальцем. – Вы меня в сторону не уводите.

О чем это она?

– Вы меня расспросили обо всем, теперь ваша очередь признаваться.

– В чем признаваться?

– Почему вы до сих пор один?

– Ждал такую как вы, – выпалил Антон Ильич автоматически и сам понял, что только что произнес такую заурядность, такую пошлость, какую можно было произнести разве что, желая намеренно оскорбить такую девушку как Юля. Она вполне могла бы обидеться на него, и была бы права – после ее-то откровений.

Но Юля не обиделась. Она посмотрела на него и прыснула со смеху.

– Простите меня, – сказал Антон Ильич и тоже засмеялся вместе с ней.

– У вас на все вопросы есть такие заготовки?

Она смеялась над ним, а он и рад был.

– Вам самому-то не скучно на свиданиях?

Она хохотала. Что за девушка, восхищенно думал Антон Ильич!

– А если серьезно?

– Серьезно? Ну, как вам сказать…

Что ей ответить? Выдумывать что-то он не хотел. Скажу, как есть, решил Антон Ильич и честно признался:

– Я не знаю.

– Не знаете?

– Нет. Понимаете, как только я влюбляюсь, что-нибудь обязательно случается.

– Что, например? – она вся подалась вперед, словно боясь прослушать, что он скажет.

– Что-нибудь такое, из-за чего мы не можем быть вместе. Она внимательно взглянула в его глаза и, было видно, сделала про себя какие-то выводы. А вслух сказала не то в шутку, не то всерьез:

– А вы не влюбляйтесь.

– Как это?

– А так. Не влюбляйтесь, и все будет в порядке.

– Вы думаете?

Она кивнула.

– Я попробую.

Обратно возвращались через пляж – решили подышать вечерней прохладой и размять ноги после долгого сидения в кафе.

Пляж тускло освещался с берега, и Антон Ильич то и дело подавал Юле руку, чтобы она не оступилась. Песок под ногами лежал неровно. В конце концов она уже не отнимала свою ладонь, и они шли по берегу, держась за руки. Вдали слышались звуки музыки, это развлекали гостей после ужина, а здесь было тихо, только море шелестело у ног. Ветер успокоился и мягко обдавал лицо влажным соленым воздухом. В небе горели две-три маленькие далекие звездочки. Больше ничего не было видно. Лишь однажды в темноте зажглись яркие веселые огоньки: это круизный лайнер, огромный как дом, расцвеченный множеством фонарей, проплывал мимо.

Антон Ильич, впечатленный происходящим с ним, шел, не чуя собственных ног. Рука его дрожала от волнения, когда к ней прикасалась Юлина ладонь, и всякий раз, подавая ей руку, он боялся, что она заметит это. Но вот она сама взяла его за руку и больше не отпускала. Они молчали, но Антон Ильич чувствовал, что между ними что-то происходило, как будто они продолжали начатый в кафе разговор, и каждый шаг, каждое сжатие руки, каждый вздох о чем-то говорил.

Он не знал, о чем думала Юля, но сейчас она казалась ему такой близкой, словно за эти несколько часов они прошли тысячи километров навстречу друг другу. От ее прежней холодности не осталось и следа. Еще недавно такая непонятная ему и неподступная, она теперь была совсем другой, близкой, понятной, улыбчивой. Она понимала его с полуслова, как будто они были знакомы много лет. А как она смеялась его шуткам! Бог мой, покачал головой Антон Ильич, до чего же с ней хорошо! Ему хотелось и дальше идти с ней вдоль моря, и вот так же молчать, и слушать, как она шагает рядом, как шебуршит в темноте ее платье и сыплется под ее ногами песок. Ее ладонь доверчиво лежала в его руке, и ему мечталось, что и она думает о том же и идет рядом ним так, будто могла бы идти за ним вечно.

Ему все еще не верилось, что все это происходит с ним наяву и что девушка из самолета – та самая, в розовом платке – идет сейчас рядом с ним. Никогда, никогда бы он не подумал, что может рассчитывать на внимание этой девушки! Ему бы и в голову это не пришло. Ни за что бы не осмелился он подойти к ней и уж совсем не предполагал, что сегодня – уже сегодня! – он проведет с ней целый вечер. Да какой вечер! У Антона Ильича в груди распирало. Он ощущал себя как человек, неждано-негадано получивший подарок, о котором он и мечтать боялся, и вот, получив его, ему хотелось кричать от радости, смеяться и благодарить, неважно кого – море, небо, саму жизнь – за это неожиданное счастье. Все это было написано на его лице, выражавшем смесь радости, восторга, удивления и благодарности.

Но вот и отель. Пора было прощаться.

Антон Ильич, не выпуская Юлиной руки, галантно поднес ее к губам и поцеловал. В тишине колокольчиком зазвенел ее смех, и он не понял, хохочет ли она оттого, что одобряет его, или смеется над ним с его старомодными манерами. Впрочем, ему было все равно. Он нехотя отпустил ее руку и спросил:

– Завтра снова купаемся до завтрака?

Она кивнула.

– Во сколько?

– Давайте в семь, как обычно.

– Давайте. А можно в семь пятнадцать?

– Можно. Но я буду в семь.

– Хорошо.

– Ну, спокойной ночи?

– Спокойной ночи.

Он поклонился. Она коротко засмеялась и пошла к дверям.

– Желаю вам разноцветных снов! – крикнула она ему на прощанье.

На этот раз Антон Ильич крепко проспал до самого утра. Проснулся он от будильника и, открыв глаза, не сразу понял, где он.

За окном сегодня было тихо и ясно. На душе у Антона Ильича тоже было хорошо. Он чувствовал себя выспавшимся и полным сил. И было еще какое-то чувство, приятное, едва уловимое, словно напоминание о чем-то хорошем, что с ним произошло или только должно было произойти. Что же это, что? Юля, вдруг вспомнил он и подскочил на кровати! Перед глазами возник вчерашний вечер, Юлино лицо, ее улыбка, ее рука в его руке, ее звонкий смех, зеленые искорки в ее глазах, и на сердце теплой волной разлилось предчувствие всего того, что ждало его впереди. В горле запершило, защемило от счастья, он как будто знал наверняка, что сегодня должно было произойти что-то очень хорошее.

Он сладко потянулся, откинул одеяло, бодро вскочил с кровати и вдруг, сам не понимая, как это могло произойти, взмахнул руками, покрутил головой, разминая шею, а потом взял да и сделал пару приседаний. Такого с Антоном Ильичом отродясь не случалось.

На часах было пять минут восьмого. Время быть на пляже! Он мигом собрался, схватил полотенце, выскочил из номера и побежал на улицу, к морю.

Юля уже стояла на берегу.

– Пойдемте в ту бухту, – она показала рукой, – там глубже.

Вода обожгла ноги холодом. Антон Ильич поежился. Как и вчера, никто кроме них с утра не купался. Может, вернуться на берег? А искупаться днем, когда вода немного прогреется? Он хотел предложить это Юле, но она, в отличие от него, уже уверенно шла в море, не обращая внимания на холод и колючие брызги волн. Неловко было отставать от нее. Антон Ильич потер ладони и со словами «эх, была – не была!» ринулся в воду, вытянул руки вперед и с шумом бухнулся вниз головой в набегающую волну.

Завтракали на веранде. Антон Ильич снова выбрал удачное место, поодаль, в тени деревьев, и они наслаждались едой под открытым небом. В утренней тишине верещали птички. Солнце поднялось и жарило бы весьма ощутимо, если бы не пихты, укрывавшие их столик густыми ветвями.

Оба ели с удовольствием – утреннее купание бодрило и пробуждало аппетит. Откуда-то появились кошки, сначала одна, потом еще две, и еще. Кубарем выкатились котята, игривые, шустрые, громкие. У других столиков тоже крутились и мяукали коты. Их было множество, всех размеров и мастей. Они не казались ни бездомными, ни хищными, шерсть у них лоснилась, глаза лениво щурились и смотрели требовательно, как будто они привыкли получать здесь свою порцию корма. Внутрь их не пускали, а здесь, на веранде, они чувствовали себя как дома, ходили между столами, запрыгивали на перила, терлись о ноги и тянулись наверх, выманивая еду. Юлю это приводило в восторг. Она умилялась им, гладила их и кидала кусочки колбасы, стараясь сделать так, чтобы доставалось всем по справедливости.

– Вы любите животных? – спросила она Антона Ильича, который до сих пор не бросил ни кусочка со своей тарелки.

Антон Ильич замялся. Если скажу «нет», сразу упаду в ее глазах, понял он. Скажу «да», а она спросит: тогда почему вы не гладите их за шкирки и не даете им колбасы?

– У меня появилось здесь два лохматых друга, – загадочно сказал он.

– Как это? Каких друга? Где?

– На пляже.

– На пляже?

– Да.

– И кто же это?

– Я представлю вам их сегодня.

Она расхохоталась.

После завтрака они распрощались.

– Увидимся, – неопределенно сказала Юля и поспешила к себе.

Антон Ильич видел, что, хоть она и соглашалась проводить время с ним – купаться с утра и вместе завтракать после – она все же держалась на расстоянии. Сегодня она была улыбчива и смешлива, точно как вчера, но в ней чувствовалась какая-то сдержанность и отстраненность. Она как будто говорила ему, что, каким бы прекрасным ни был вчерашний вечер, это вовсе не означает, что теперь они будут вместе все время. Ему дозволялось встречаться с ней поутру, он мог пригласить ее на завтрак, но не более того. Она как будто боялась, что Антон Ильич неверно истолкует ее вчерашнюю откровенность и станет настаивать на большем. Но Антон Ильич и не думал настаивать.

Он ни на что не рассчитывал и вообще ничего не загадывал наперед. Он был счастлив тем, что снова видел Юлю, что вчерашний вечер оказался не сном и наутро она никуда не исчезла, а сидела перед ним, красивая и зеленоглазая. Одна только мысль, что здесь, в этом отеле есть Юля, заставляла его трепетать от радости. Она есть! И от этого ему было хорошо.

После завтрака он отправился на пляж. Сюда сегодня высыпал весь отель. Погода наладилась, ветер совсем утих, день обещал быть ясным, и никто не хотел упустить возможности пожариться на солнце – кто знает, быть может, это последний солнечный денек в этом году. Мест не хватало. Благо, Антон Ильич подумал об этом еще утром и занял зонтик и два лежака под ним у самой кромки моря.