Снайпер Сурков

«Русский снайпер – это что-то ужасное. От него не скроешься нигде! В траншеях нельзя поднять голову. Малейшая неосторожность – и сразу получишь пулю между глаз…»

«Снайперы часто часами лежат на одном месте в засаде и берут на мушку всякого, кто покажется. Только в темноте можно чувствовать себя в безопасности», – так писали своим родным в Германию немецкие солдаты.

И это оказалось чистой правдой. Итоги Великой Отечественной войны показали, что самыми подготовленными и результативными на всех фронтах оказались снайперы Красной Армии. Что было закономерным, поскольку Советский Союз, как никакая другая страна в мире (вероятно, в предчувствии грядущей войны) обучение подрастающего поколения стрелковому делу поставила буквально на поток.

Свидетельством тому было, например, широчайшее движение, проводимое в качестве предпризывной подготовки под названием«Ворошиловский стрелок».

И когда грянула Великая Отечественная война, первые же ее дни показали, что наши снайперы – лучше немецких, результативнее. А лучшими среди советских стрелков по праву считались сибиряки, среди которых было много охотников.

Одним из таких мастеров своего дела оказался уроженец Красноярского края Михаил Сурков. Он родился в 1921 году в посёлке Большая Салырь нынешнего Ачинского района, рос и воспитывался в семье потомственных охотников. В Красной армии – с 1941 года. Служил в 1-м батальоне 39-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии, которая до 1 августа 1942 года входила в состав 12-й армии Южного фронта.

Его умение передвигаться бесшумно, стрелять белке в глаз, чтобы не попортить шкурку – все эти качества как нельзя лучше подходили для воинской специальности «снайпер». Им Михаил и стал. Так, как он «промышлял» врага, удавалось мало кому. И к началу 1942 года на счету Суркова было уже более 220 убитых гитлеровских солдат и офицеров.

Порой этот отважный воин-сибиряк совершал немыслимые вещи. Так, он остановил продвижение двух немецких танков, убив механиков-водителей прицельными выстрелами в глаз через смотровые люки. Он с группой снайперов заставил залечь целый наступающий вражеский полк! И, наконец, Михаил Сурков, участвуя в атаке своего подразделения, одним из первых ворвался в немецкий окоп и кинжалом (!) уничтожил троих противников.

Когда счет убитых им врагов достиг в 1944 году 700, на очередную охоту со снайпером отправилась специальная бригада фронтовых кинооператоров. И Михаил Сурков довел число уничтоженных им врагов «на камеру» до 702. Это практически два батальона! После чего командование перевело отважного сибиряка на должность снайпера-инструктора, и он стал делиться своим боевым опытом с молодыми стрелками (нередко, опять же, с выходом на передовую.

Михаилу Ильичу Суркову удалось дожить до счастливого дня Победы. Правда, мирной жизни отмерено ему было совсем немного – умер бывший воин в 1953 году у себя на родине, в Красноярском крае, прожив всего 32 года. Он ведь был неоднократно ранен, контужен, а кто подсчитал причиненный его организму вред от перенесенных стрессов?

Михаил Сурков, со своими официально зарегистрированными 702 убитыми врагами (а неофициально ему приписывают даже свыше 1000!) на сегодняшний день считается самым результативным снайпером СССР, а возможно, и в мире. По крайней мере, результаты лучших вражеских снайперов таковы: немец Маттиас Хетценауэр – 345 подтверждённых убитых, Йозеф Аллербергер – 257, у воевавшего за немцев литовца Бруно Суткуса – 209 убитых. Прославился также и финн Симо Хяюхя, которому приписывают 504 убитых красноармейца, но из которых лишь 219 удалось подтвердить документально.

Ну и, к теме разговора, еще несколько показателей, теперь уже других наших прославленных стрелков-снайперов:

Василий Шалвович Квачантирадзе -534 убитых врага;

Ахат Абдулхакович Ахметьянов —

Иван Михайлович Сидоренко – 500 чел., 1 танк, 3 тягача;

Николай Яковлевич Ильич —

Иван Николаевич Кульбертинов —

Владимир Николаевич Пчелинцев – 456 (в т.ч. 14 снайперов);

Николай Евдокимович Казюк —

Петр Алексеевич Гончаров – 441 застреленных им неприятельских солдат и офицеров.

И, конечно же, как тут не упомянуть о наших замечательных, героических снайперах-женщинах. Только на счету Людмилы Михайловны Павличенко – 309 застреленных врагов; Наталья Венедииктовна Ковшова уничтожила 200 вражеских солдат и офицеров, Алия Нурмухамбетовна Молдагулова до своей гибели успела застрелить свыше 70 немцев.

Все они, разумеется, были удостоены за свои подвиги и достижения боевых наград, как при жизни, так и, к сожалению, посмертно. Только Героями Советского Союза за годы войны стали 87 снайперов, а 39 – полными кавалерами ордена Славы.

Немало наград и у снайпера Михаила Суркова. Но, как выяснилось впоследствии, не всегда командование обходилось справедливо с одним из лучших своих воинов. Так, было затеряно представление к награждению Суркова медалью«За отвагу» за первые 100 убитых фашистов. Эту особо почитаемую среди солдат медаль он все же получил, когда счет убитых им врагов достиг 220 человек. Но вместо ордена Красной Звезды, к которой его представил командир полка.

В следующий раз командование представило Михаила Суркова к ордену «Боевого Красного Знамени», но вместо него он получил, выходит, уже второй орден Красной Звезды.

Конечно, внешне старшина Михаил Сурков по поводу этой чехарды с представлениями и награждением своего недовольства не проявлял.

Главное, считал он, бить врага, и как можно больше. А награды – дело десятое. И даже когда вместо заслуженной Золотой Звезды Героя Советского Союза самый результативный снайпер советских войск получил орден Ленина, он не сетовал, а продолжал исправно нести свою опасную службу. Ведь за ним, как за отличным снайпером, доставлявшим немало хлопот вражеской стороне, с той самой стороны тоже охотились. Но, к счастью, безрезультатно.

Как отмечали боевые товарищи Суркова, «он мог часами лежать в лютый мороз в глубоком снегу, поджидая зазевавшегося фрица, или так замаскироваться в кроне дерева, что его невозможно было заметить. А ещё он каким-то особым чутьём улавливал малейшее движение врага, посылая в ответ меткую пулю».

Как тут не произнести сакраментальное: если бы все воевали так, как сибиряк Сурков, победы над фашистской Германией наверняка удалось бы добиться куда раньше. А впрочем, так оно и есть – вклад снайпера в Великую Отечественную войну, в виде 702 уничтоженных им противников, хоть ненамного, да приблизил ее, желанную Победу…

Наш добрый юмор

Валеев Марат

Третья звезда правдолюбца Каблукова

Вот как, значит, это было. Отмечали юбилей начальника Кривопятского ГОВД подполковника Мерзляева. Много почетных гостей из города и области, а также весь офицерский состав горотдела были званы на фуршет. Подполковник сиял: все у него складывалось в этой жизни как надо. Был он еще молод, здоров, у него была замечательная красивая жена и умные дети, дом полная чаша, уважение со стороны властей и сослуживцев, вот-вот должны были забрать его в УВД, а там – третья, полковничья звезда. А затем и вовсе одна. Но большая.

И вот все это ему высказывали в тостах гости и сослуживцы, вручали дипломы и складывали к ногам подполковника, то есть на стоящий отдельно столик, свертки с подарками. И если подполковник в начале фуршета сиял как медный пятак, то к середине его блистал уже как серебряный полтинник, так его все облизывали.

И всем было так хорошо, так все любили и уважали друг друга, что одно слово – идиллия.

Так нет же, нашелся один, который чуть не поломал весь этот праздник. Это был известный правдолюбец (всегда такой негодяй водится в любом коллективе), участковый инспектор лейтенант Каблуков. Ему уже за сорок, а все – лейтенант. Вот за то самое, за правдоискательство. Его сначала не хотели приглашать на фуршет, но подполковник сказал своему заму Рахимову, что это бросится в глаза. Мол, испугался какого-то зачуханного лейтенантишки. Нет, пусть приходит. Только надо предупредить, что если что, то вместо двух звездочек у него тоже может оказаться одна. Но маленькая.

Так вот, самым последним слово попросил этот самый участковый. Замначальника ГОВД Рахимов, пристально смотря в глаза Каблукову, как бы ненароком смахнул со своего погона пылинку. Каблуков ему кивнул: дескать, «будь спок». И торжественно начал:

– Я тут много чего хорошего слышал про нашего начальника. И со многим, можно сказать, согласен…

Рахимов облегченно вздохнул.

– Но ведь у каждой медали есть оборотная сторона, – продолжает между тем лейтенант, а сам весь распрямляется, становится как бы выше («Все, началось!» – понял Рахимов и зажмурился). – Почему же никто не скажет, на какие шиши наш подполковник построил себе особняк за полтора миллиона баксов, ездит на «Мерседесе», который мы, даже если скинемся всем горотделом, никогда не сможем купить. Разве что за общую годовую зарплату…

В зале повисла мертвая тишина, в которой был слышен даже шорох мурашек, забегавших по спине Рахимова. А подполковник Мерзляев поперхнулся маслиной и начал багроветь.

– И разве кто-нибудь сможет спросить нашего начальника, почему это наш отдел по борьбе с экономическими преступлениями нещадно гоняет бабулек с укропом-редиской, а на базаре торгуют только лица кавказской национальности, и не одной? – гремел Каблуков. – Не потому ли, что у рынка, кроме собственной крыши, есть еще одна – милицейская? Кому хватит смелости заявить, почему наши следователи и оперативники добиваются роста раскрытия преступлений не тем, что ловят настоящих бандитов и убийц, а тем, что выбивают нужные признания из случайных людей или мелких жуликов?..

Начальник угрозыска откусил край стакана и громко захрустел им, с ненавистью глядя на все распаляющегося Каблукова. А тот, похоже, уже потерял всякий страх, хотя и выпил-то вроде совсем чуть-чуть.

– Или кто может прямо рубануть, что почти со всеми молоденькими сотрудницами горотдела у начальника неуставные отношения? – продолжал свой обличительный спич участковый (при этих словах жена подполковника закатила глаза и сползла под стол). – Что с подчиненными он ведет себя по-хамски, а с вышестоящими – по-лакейски?.. Ну, так кто все это осмелится сказать не за спиной нашего дорогого начальника, а прямо ему в глаза?

Каблуков обвел суровым взглядом притихший зал. Все стояли потупившись.

– Вот и я этого не скажу. А потому очень скоро быть нашему подполковнику и полковником, и генералом! – заключил лейтенант и хлопнул стопку водки.

«Ф-фу, пронесло!» – обрадовался Рахимов и закричал:

– Пьем здоровье дорогого нашего начальника!

– И чтобы все сбылось, как только что сказал здесь участковый Каблуков, – добавил сам подполковник Мерзляев, на щеках которого вновь заиграл здоровый румянец. – Старший лейтенант Каблуков…

Вот так на сорок втором году жизни Каблуков неожиданно для себя получил долгожданное повышение по службе. Но на фуршеты его с тех пор больше не приглашают…

Полкаш

Ольга Петровна Громыхайло вела мужа домой с вечеринки. Вернее будет сказать, подгоняла его пинками. Потому как Егор Иванович настолько нажрался, что не мог держаться на ногах, а полз на четвереньках.

Конечно, будь он поменьше, его можно было бы унести на плечах. Но в Егоре Ивановиче веса было не меньше восьмидесяти килограммов. А с учетом выпитого и съеденного – и весь центнер.

Другой вариант – можно было увезти его на такси. Но идти-то до дома было всего ничего – квартал. Если бы Громыхайло шли по тротуару, были бы дома минут через двадцать. Так обычно и бывало. Но нынче Егор Иванович как встал на четыре кости, так и не хотел менять положения. Постарел, видать, раз ноги его перестали держать.

Ольга Петровна на этот раз серьезно устыдилась состояния мужа, и они пробирались домой дворами и подворотнями.

Егор брел в сторону дома уверенно, хотя время от времени и норовил улечься поспать. Но, получив направляющий пинок, полз, поскуливая, дальше.

На улице был уже поздний вечер, прохожих было немного, и Ольга Петровна надеялась проскочить в свой подъезд незамеченной. Но на их пути прогуливал своего мопса их сосед, пенсионер Исидор Львович Панышев.

И он обратил внимание на забредшего в это время в лужу Егора Ивановича который этой луже явно обрадовался и стал хлебать из нее мутную воду.

– Никак, Оленька, и ты песика решила завести? – сказал пенсионер, подслеповато щурясь и разглядывая утоляющего жажду Громыхайло. – Да какой здоровенный! Что за порода?

– Не видите, что ли: этот, как его, водолаз! – с досадой ответила Ольга Петровна, стараясь дотянуться концом зонта до толстого мокрого зада непутевого супруга.

– А по морде не скажешь! По морде ваш пес – вылитый боксер, – сообщил Ольге Петровне пенсионер. – Погодите, да он у вас и в костюмчике!

– Я же говорю: водолаз! В гидрокостюме. С реки возвращаемся, ныряли. Шлем вот только потеряли! Ну, ты, алкаш, где твоя кепка? Да вылезешь ты из лужи или нет, горе ты мое!

– Как его зовут? Полкаш? – переспросил не только подслеповатый, но, по всему, и глуховатый сосед.