– Да я как-то и не помнил, – честно признался Сковородников.

– Выходи. Жду тебя у лифта.

Обязательные ежедневные физические упражнения, как сказал Ник Улин, – традиция, заложенная первыми космическими полетами. Тогда из-за слабой энерговооруженности космолетов астронавты много времени находились в состоянии невесомости и могли поддерживать здоровье только интенсивными физическими нагрузками.

Послушно протянув положенное время, Алексей Сковородников вышел из тренажерной кабинки. Постоял некоторое время, наблюдая за тем, как издевался над собой Яфет. Хола привязал к ногам многопудовые гири и с этим утяжелением подтягивался на перекладине. Лицо его, насколько можно было читать по нему, лучилось счастьем. Насчитав более ста подтягиваний и сбившись после этого со счета, Алексей, махнув товарищу рукой, отправился в свою каюту заниматься утренним туалетом.

Примерно через полчаса Ник Улин, Яфет и Алексей Сковородников встретились в столовой – подошло время завтрака. Лиды по обыкновению не было.

Обеденный зал мог вместить, наверное, всех людей, летящих на «Элеоноре» и еще раза три по столько же. Меж тем, каждой команде и службе предписывалось принимать пищу в строго назначенный час. Почему? Задумавшись, Алексей Сковородников поймал редко посещающее его после пробуждения от многовекового сна ощущение гармонии, вместе с которым пришла догадка: руководство экспедиции старается не допустить, чтобы элеонорцы собирались вместе в одном помещении. Чтобы в каждый момент времени экипаж более-менее равномерно распределялся по жилым и служебным помещениям.

Яфет, расправившись с горой салата, удовлетворенно крякнул и придвинул к себе поднос с омлетом, нашпигованным ветчиной. Ник Улин обреченно возился со своей микроскопической порцией овсянки с цукатами.

– Завидую я тем, кто каждое дело делает от души, – сказал Алексей Сковородников, пододвигая ближе пшенную кашу. – Физзарядка – так физзарядка. Обед – так чтоб за ушами трещало. Счастливый ты, Яфка.

– Я? Да, грех мне жаловаться. Но ты все же не совсем прав. Здесь для меня не созданы достойные условия для физических занятий.

– Не понял, – удивился Сковородников. – Мне казалось, что ты просто излучаешь удовольствие, болтаясь на перекладине.

– Лешик, запомни раз и навсегда: мы, холы, в физическом отношении сильно отличаемся от людей. У нас иной метаболизм, по-иному работают нервные центры, ответственные за получение и оценку телесных ощущений. Нам необходимы ежедневные и очень сильные в твоем понимании физические нагрузки, чтобы чувствовать себя здоровым. Для нас наивысшее удовольствие – испытывать сверхпредельное напряжение физических сил. Поверь, от подтягиваний с утяжелением у меня нет никакого удовольствия…

– Ну еще бы, – вставил Алексей Сковородников.

– … а вот от их количества – бывает. Иногда. К слову, мне повезло, что хоть пища здесь хорошая – шлаки из организма легко вымываются. Мне здесь хватает всего одного посещения спорткомплекса, чтобы чувствовать себя нормально.

– Ты хочешь сказать, что в других условиях ты днюешь и ночуешь в спортзале?

– Не то, чтоб ночую, но в течение дня частенько приходится поддерживать тонус специальными упражнениями. Для нас, холов, это так же естественно, как дышать.

Алексей Сковородников недоверчиво посмотрел на холу.

– Что тебе надо, чтобы получать глубокое удовлетворение от занятий физкультурой?

– Обычно я тренируюсь со спарринг-партнером. На Ремиту захватил с собой троих своих безымянных. Один из них – очень даже достойный противник на ринге. Но два других, к сожалению, оказались годными только для легкой разминки. Пользы от них немного. Заставляю их копаться в Информатории. Вместо переносного калькулятора использую. Да даю исправлять грамматические ошибки – я редкая бездарность в письменном деле.

– Хм – «захватил». Ты говоришь о них, как о простых вещах. Они что, твои рабы?

– Любите вы, люди, бросаться разными словами, как плевками. Рабы – не рабы, но мои подопечные. Их жизненная функция – выполнять мои указания, оберегать, всячески заботиться обо мне.

– Не понял. Они тоже холы. Такие же, как ты.

– Такие, да не такие. Они не имеют права на получение имени.

– Почему?

– Они неразумны!

– Ну как же! Ты же сам говорил: нужную тебе информацию подыскивают. Считать умеют. Грамотно писать.

– Ох, Лешик, не в этом счастье. Любой компьютер даст сто очков форы человеку при проведении логических и арифметических операций. То же – при распознавании образов и классификации. И мои подопечные в этом деле, возможно, опередят меня. Ну и что? Все равно они подобны механизму. Не могут додумываться до нового, непривычного. Не могут воспринимать метафоры и иносказания… ну, почти не могут. Придумывать – точно им не под силу. Ты не мог бы общаться с ними так, как со мной – тебя начал бы раздражать их чересчур правильный язык, когда каждое слово употребляется только в своем главном значении. Они войдут в ступор, если, например, наткнутся без контекста на словосочетание «туп, как валенок» – валенок же и должен быть с тупым носком, а думать его никто ведь не заставляет. В общем, не доросли они до получения собственного имени, и все тут!

– По моим наблюдениям… из прошлой жизни… люди в основной своей массе так и живут: денежки считать может – значит, умный человек. Умеет жить. А книжки читать да красиво говорить вовсе не обязательно. Отработал свое, принял на грудь, добрел до дома, поел, уставился в телевизор – вот и хорошо. Так и бегут день за днем, как в степи поезда.

– Ну, не знаю, как там было у вас раньше. Может, и сейчас нечасто люди в полную силу применяют свой разум. Но понимают символизм слов и образов? Понимают важность решения той или иной практической задачи? Способны додумываться до чего-то принципиально нового? Значит, они разумны.

– А ежели кто не хочет додумываться до чего-то новенького?

– Значит, предпочитает вести растительный, как ты говоришь, образ жизни. Это его право. Но запомни раз и навсегда: разум есть способность производить принципиально невычислитель… тьфу ты… невычислибельные умозаключения.

– Что-то неправильно у тебя, – не сдавался Алексей Сковородников. – Сравни существование любого животного и образ жизни человека, обращающегося со всевозможной бытовой техникой, слушающего музыку, разговаривающего с кем-либо по телефону, смотрящего последние поступления из интересующего его новостного пакета… Знающего, наконец, великое множество всего того, о чем даже не догадывается самое умное животное. Неужели этой разницы мало для отделения разумного от неразумного?

Яфет в затруднении уставился на Ника Улина.

– Возможно, сотворение и постоянное усложнение искусственной среды обитания и является достаточным признаком разумности, – пришел на помощь холе квартарец. – Однако надо четко разделять количественные показатели от качественных. Нельзя сбрасывать со счетов голое подражание. Не всегда можно понять, по какой причине поступает человек в той или иной ситуации – по своему ли разумению, или потому, что ранее подсмотрел чье-то поведение и скопировал. Человек кажется умным потому, что живет в обществе, создавшем цивилизацию и культуру. Но так повсюду в мире живого: всевозможные полезные навыки точно таким же образом, как человеческий социум, «держат» в себе отдельные сообщества животных. В конце концов, чтобы кошка ловила мышей, ее мать должна показать ей, как это делается.

– Значит, я могу подтвердить свою разумность только если придумаю что-то эдакое? – спросил Сковородников.

– Ну… – Яфет смутился – я бы сказал немного по-другому: если твои рассуждения окажутся непредсказуемыми, принципиально неформализуемыми. Пусть даже в какой-то мелочи, в самой-самой что ни на есть «чуть-чуть». Это та форма мышления, обладание которой качественным образом отделяет любого разумного от компьютера. Позволяет заниматься искусствами. Познавать окружающий мир.

Алексей Сковородников вопросительно посмотрел на Ника Улина. Тот ответил:

– Яфет говорит правильно. По содержанию. Но по форме – просто чудовищно.

– То есть?

– То есть в современной науке существование различных уровней мышления – общепризнанный факт. Но употребляются для описания сего феномена совсем другие слова. Поскольку эта научная область относится практически к моей профессиональной сфере, я не буду распространяться на эту тему, чтобы не запутать вас.

Яфет, казалось, еще больше расправил свои необъятные плечи.

– Вы, люди, любите наводить тень на плетень, – сказал он. – Сейчас говорите одно, а раньше – другое. В старину утверждали, что творить, угадывать тайный смысл слов человеку помогает Святой Дух. Другие же заявляли, что человек отличается от неразумных созданий тем, что имеет душу. И в то же время говорили, что душой обладают многие животные – кошки, лошади, собаки. То есть существа явно неразумные, хотя и довольно смышленые. Я так и не смог разобраться, как уживались вместе эти противоречащие друг другу взгляды. Было такое?

– Все было, дорогой Яфет. Путь познания тернист. Даже если взял правильный курс, все равно приходится залезать во все ямы и закутки, что встречаются по дороге.

– А некоторые ваши ученые в древности полагали, что человеческий мозг не генератор, а всего лишь приемник новых мыслей от некоего Единого Вселенского Информационного Поля.

– Да-да, – лукаво сказал Алексей Сковородников, вспоминая свои чувства после воскрешения, – надо только хорошую антенну воткнуть куда следует. Кстати, сегодня наш начальник устраивает званый обед. Приглашен старший помощник капитана. А я совсем не представляю, что это такое – званый обед, и как проходят такие мероприятия.

– Давненько не бывал я на званых обедах, – протянул Ник Улин, отодвигая от себя пустую тарелку.

– Я волнуюсь, – сказал Сковородников.

– Не надо волноваться – сейчас я все расскажу, – уверенно сказал Яфет, подыгрывая Сковородникову. – Званых обедов я переобедал целую кучу и еще маленькую тележку. Первым делом надо позаботиться о наряде: вы должны одеться так, чтобы бояться любой соринки, которая теоретически могла бы попасть на вас. А также чтобы испытывать огромные неудобства, какую бы позу вы ни приняли за столом. В информационном приложении к приглашению, кстати, приведены образцы такой одежды.

– Не нравится мне это дело, – отозвался Сковородников.

– Нравится – не нравится – кого это интересует? Если мы непосредственно подчинены ремитскому герцогу, нам придется вести интенсивную светскую жизнь. Думаете, ему очень хочется мучиться несколько часов за столом? Как бы еще бал не пришлось ему организовывать, да на целую ночь. Вот тогда-то мы и попляшем!

– Надо будет – и споем, и спляшем, – заверил Сковородников. Затем добавил любимое прежде выражение, всплывшее в памяти только сейчас: – А кому сейчас легко?

Яфет воспрял и зашевелил губами, беззвучно повторяя очередной сковородниковский словесный шедевр, чтобы лучше запомнить.

– Ну, до светских балов вряд ли дело дойдет, – сказал Ник Улин.

– Будем надеяться.

– Должен предупредить, что за званым обедом большое значение придается способу потребления еды, – сказал Яфет. – Так что подучите требования этикета. Не мешало бы и потренироваться немного, как правильно держать вилку и нож, как накладывать себе на тарелку пищу. Заодно – вспомните правила ведения светской беседы. Это очень важно.

– Вспомнить можно только то, что знал, – сказал Алексей Сковородников. – Ладно, где наша не пропадала. То, что не знал, можно додумать. Разберемся.

После завтрака он по обыкновению засел за учебу. Распорядком дня астронавтам отводилось много часов на самоподготовку, а во время надпространственного прыжка – так вообще рекомендовалось круглосуточно совершенствоваться в выбранной области.

Он подозревал, что те, кто вернул его к жизни, не только устранили прежние его телесные недостатки, но и усовершенствовали. Он стал лучше контролировать себя, мог совершать одновременно несколько дел. Внутри, в голове произошли серьезные изменения: буквально каждое слово или воспоминание – он чуть ли не физически ощущал это – порождали длиннющую вереницу образов, вначале ясных и сложных, а далее постепенно размывающихся капризными призраками. Значительно улучшилась память – он без труда запоминал огромное количество информации.

Погруженный в занятия, он пропустил час, когда постепенно начали отключать реактивные двигатели, пока их тяга не стала нулевой, и «Элеонора» помчалась, набирая скорость без выброса массы.

Из гипнотического транса его вывел Яфет, напомнивший о намеченном светском мероприятии.