На западе к Лысой горе примыкали два жилых массива: непосредственно граничила с ней Лысуха, с многочисленными частными домиками, чуть поодаль от неё стояла Сапёрная слободка, застроенная большей частью многоэтажками. Отделял местных жителей от горы лишь неглубокий овраг, но для многих он являлся непреодолимой преградой: по дну урочища протекал ручей Маричанка, впадавший в заболоченный пруд.
Не каждый отваживался спуститься в этот яр, и уж тем более подняться на гору. Поскольку все знали – место это нехорошее и лучше держаться от него подальше. В основном, сюда забредали пришлые, которые даже не догадывались о том, куда они попали. Здешние и сами сюда не ходили, и детей своих не пускали.
Хотя ещё тридцать лет тому назад, как только с Лысой убрали военный гарнизон и снесли стоявший по периметру забор с колючей проволокой и сторожевыми вышками, а самой горе присвоили статус природного заповедника, именно тогда для жителей Слободки были сооружены две металлические лестницы: одна, небольшая, для спуска в овраг, а другая, сорокаметровая, для подъёма из яра на гору.
Обе лестницы находились за водонасосной станцией, загораживающей вход в урочище, между заболоченным прудом и расположенным рядом канализационным коллектором, той зловонной клоакой, по которой уносились на левый берег к Бортнической станции аэрации стоки со всего Киева.
Забраться на гору с запада можно было ещё в одном месте: на краю прилегающего к Сапёрной Слободке частного сектора Лысухи – там, где улица Столетова, спускаясь, упиралась прямо в гору.
Именно здесь на отшибе и стоял один ничем непримечательный дом, обитателей которого чаще видели на горе, чем в городе. Из окон этого кирпичного дома с мансардой и двускатной крышей, покрытой серым волнистым шифером, прекрасно была видна стоявшая напротив Лысая гора, а с самой Лысой были прекрасно видны окна этого дома.
Огорожен он был выцветшим зелёным дощатым забором, за которым буйным цветом цвели яблони и груши. Во дворе находилась беседка, увитая виноградом и собачья будка. Несмотря на это лай отсюда никогда не доносился, зато очень часто раздавался заунывный вой, не дававший по ночам спать соседям.
Дом этот пользовался недоброй славой.
Ближние соседи из возведённых недавно богатых особняков шушукались за высокими кирпичными стенами, что обитает там старая ведьма Веда, которая лишь притворяется, что она слепая, поскольку всё прекрасно видит, что собака, которую она водит на поводке, вовсе не собака, а настоящий волк, и что дочка её Навка такая же ведьма, как и она сама, впрочем, и внучка её Зоя тоже.
Дальние соседи-старожилы знали, что жила в том доме с дочерью и внучкой слепая женщина, похожая на монашку, ибо ходила постоянно в чёрном платье с белым воротником, и ходила всегда не сама, а с собакой-поводырём – сибирской лайкой чёрно-белого окраса.
На самом деле, Веда не была ни ведьмой, ни монашкой, а одной из тех, кого называют «ведающей». Она, действительно, была незрячей, хотя и ходила всюду с широко открытыми глазами. Все удивлялись синеве её глаз, и лишь неподвижные зрачки выдавали, что она слепая.
Зато Веда видела то, чего не видели другие. Сверхъестественные способности проявились у неё после того, как она ослепла в тридцать шесть лет. А собакой-поводырём у неё была не сибирская лайка и не волк, а голубоглазый пёс породы сибирский хаски, поэтому она и назвала его так – Хаски.
– Хаски! – позвала Веда своего любимца, выйдя из прихожей на крыльцо.
Из собачьей будки тотчас выскочил очень похожий на волка чёрно-белый пёс с ясными небесными глазами и, повизгивая от радости, стремглав бросился к своей голубоглазой хозяйке. Дочка словно специально подбирала матери собаку по цвету глаз.
Одета Веда была также под стать псу – в привычное чёрное платье с белым кружевным воротником. В левой руке она держала короткий кожаный поводок, в правой – осиновый посох со шлейкой, чтобы тот при ходьбе не спадал с руки.
В прошлый раз пёс едва не повалил её с разбега, бросившись ей на грудь передними лапами, поэтому она предусмотрительно присела и тут же была вылизана им с головы до пят.
Нащупав рукой ошейник, Веда пристегнула к нему поводок и, успокоив собаку, повела её к калитке. Отворив калитку, она приказала псу «Веди!», и теперь уже тот повёл её за собой. Из-под штакетин забора вылезла ещё одна любимица ведуньи – чёрно-белая сибирская кошка Зара, которая постоянно сопровождала их в походах по Лысой горе и на этот раз так же привычно пристроилась вслед за ними.
– На Лыску! – дала Веда направление собаке, и та послушно повела её на гору проторенным маршрутом: сначала по асфальтированной улице Столетова вдоль построенных недавно двухэтажных особняков с черепичными крышами, затем по каменистой дорожке, ведущей в яр.
Одной рукой Веда удерживала поводок, а другой постукивала перед собой осиновым посохом, чтобы ненароком не задеть по дороге какой-нибудь куст, корягу или дерево. Впрочем, с годами она уже так наловчилась проходить на горе между деревьями, что вполне могла бы обойтись и без собаки. Она с детства знала здесь каждый холмик и каждую впадинку, ей знакомо было здесь каждое деревце.
Правда, в последнее время она уже всё реже поднималась на гору. Если и выбиралась сюда, то лишь затем, чтобы пообщаться с душами умерших, с духами тысяч погибших здесь, казнённых или наложивших на себя руки людей, а также с самим стражем Лысой горы, часто дававшим ей ответы на многие вопросы, которые она задавала.
Спустившись в заросший высокой травой овраг, который в этом месте лишь начинал углубляться, Веда двинулась вслед за собакой-поводырём по узкой неприметной тропинке, петлявшей между завалами строительного мусора. Подняв хвост трубой, Зара неспешно шествовала следом.
Здесь над ними ещё сияло солнце, но у самого подножия тень Лысой горы поглотила их. Ступив под сень горы, они словно попали в тёмный лес, настолько густыми оказались кроны деревьев, нависшие над ними.
Далее тропинка поднималась круто вверх по склону. Хаски пришлось напрячься. Он потянул за собой Веду с таким усилием, как будто за ним следовала не она, а целая нагруженная упряжка саней.
Чтобы не соскользнуть вниз, Веда упиралась на посох. Метров через двадцать возле поваленного на тропинку граба она сделала передышку. Мощные корни, вывернутые из земли, нависали над ней, как щупальца осьминога. Здесь Зара, любившая гулять сама по себе, оставила их. Мяукнув, чёрно-белая кошка юркнула в ложбинку, засыпанную прошлогодними листьями.
Чтобы определиться в пространстве и не споткнуться, Веда несколько раз предусмотрительно ударила посохом по вылезшим из земли корням граба. Натянув поводок, Хаски помог ей обогнуть дерево.
Довольно скоро неразрывная парочка поднялась на вершину горы. Вершина представляла собой огромное плато с широким, раскинувшимся в обе стороны лугом. Громко каркнув, пролетела высоко над ними ворона. С высоты вороньего полёта луг этот выглядел, как узкая полоса, зажатая между двумя зелёными грядами леса. Посередине полосы располагалась проторенная Прямая дорога.
– Стой! – приказала Веда собаке и натянула поводок.
Ей, прежде всего, необходимо было знать, куда идти дальше и где искать исчезнувшую внучку. Очень странно, что Навка не видела, куда пропала Зоя. Как это так, чтоб ясновидица не видела, куда исчезла собственная дочь! Навка сообщила ей по телефону, что они встретили тварей, а потом Зоя как сквозь землю провалилась.
В том, что твари появлялись здесь два раза в год, не было ничего необычного. Весной они уходили здесь под землю, а осенью выбирались на свет божий из-под земли. Удивительным было то, что они угрожали дочери и внучке, прогоняя их с горы.
Веда запрокинула голову вверх: она знала, кто может ей сейчас помочь.
– Кто из вас слышит меня, отзовитесь! – мысленно призвала она, и вся обратилась вслух.
Обычно души усопших тут же стремились войти с ней в контакт, но на этот раз тишина в эфире стояла необыкновенная. Её лишь подчёркивал далёкий гул, доносившийся от трассы. Припекало солнце. Время уже явно перевалило за полдень.
– Отзовитесь! – вновь повторила Веда, но души умерших почему-то не отзывались. Это было странно. Более, чем странно.
Как правило, они наперебой пытались заговорить с ней, зная, что она видит и слышит их и может передать живущим родственникам и знакомым то, что тем грозит какая-то опасность или, наоборот, ожидает радостное событие. Ведь она была для них единственной дверью между двумя мирами. Она была связной между миром живых и миром мёртвых. Но сейчас никого из них не было. Ни одной души. Куда же они подевались?
Ах, да, вспомнила Веда, ведь сегодня же радуница, языческий праздник поминовения умерших, навий день, когда души усопших возвращаются туда, где лежат их кости, – в надежде, что кто-то придёт их помянуть. Ну, что ж, если духи не идут ко мне, решила она, значит, нужно самой идти к ним в гости.
– К вышкам! – приказала Веда собаке-поводырю, и Хаски, уверенно повернув налево, потащил её по левой колее двухколейной, проторенной в траве, дороги.
Заскучавшие на посту бойцы спецподразделения заметно оживились при виде подошедшей к опущенному шлагбауму молодой привлекательной женщины в красном сарафане и в белой сорочке.
– Извините, вы тут девочку в белом платье, случайно, не видели? – чуть не плача, обратилась она к ним.
– А в чём дело? – невозмутимо ответил старший сержант.
– Дочка у меня пропала, – всхлипнула она. – Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.
– Да успокойтесь вы, мамаша, – поморщился младший сержант, – не нойте, и без вас голова тут болит.
– Она, как сквозь землю, провалилась!
– Приметы? – деловито спросил старший.
– Я же сказала: в белом платье… косичка до пояса, – принялась перечислять она.
– Нет, в таком виде мы никого не видели, – покачал головой младший. – Тут в основном все в чёрном ходят.
От нахлынувшей безысходности в глазах у Навки навернулись слёзы.
– Ребятки, милые, помогите, – вновь запричитала она, умоляя.
Старший сержант недоумённо дёрнул плечом.
– Чем же мы можем помочь? Мы здесь на посту.
– Кто же мне поможет тогда, если не милиция?
Выйдя из-за деревьев, по асфальтовой дороге мимо них неторопливо, слегка поцокивая копытцами, прошествовало стадо коз, шесть белых козочек. Чёрный козёл, помахивая бородой, почему-то остался торчать в кустах.
– Вот так всегда, – недовольно буркнул он, – чуть что, сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Лысую.
– Сколько ей лет? – привычно осведомился младший сержант.
– Тринадцать. Зовут Зоя.
– Да она почти взрослая уже! – непонятно чему обрадовался он. – Может, гуляет сейчас где-то с парнями, а вы нам тут голову морочите.
– Или дома сидит уже давно, – добавил старший сержант.
– Говорю же вам, она исчезла! – лопнуло терпение у Навки.
Подлетевшая белая голубка вновь завертелась возле её ног.
– Кыш отсюда! – махнула на неё рукой Навка, и та обиженно отлетела в сторону.
– А если даже и исчезла? – предположил младший сержант. – По закону заявление о пропаже человека принимается лишь спустя трое суток после его исчезновения.
– Понятно, – всхлипнула Навка.
– И вообще, куда вы смотрели? – строго попенял ей напоследок старший. – Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.
– Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! – в сердцах бросила им Навка и поспешила прочь от них.
За шлагбаумом горная дорога, виясь серпантином, делала крутой поворот наверх, образуя тот самый второй Ведьмин язык, обращённый в противоположную сторону от первого. Не желая обходить опущенный шлагбаум, Навка решила срезать путь и двинулась напрямик через кусты.
– Куда это вы? – тут же остановил её окрик младшего сержанта.
– Дочку искать, – обернулась она. – Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.
– Ладно, – смилостивился старший. – Мы дадим сейчас ориентировку «Беркуту». Они наверху там сейчас патрулируют. Но вы и сами везде тут пройдитесь, поспрашивайте. Может, кто и видел вашу девочку.
– Хорошо, – кивнула Навка и, оглядевшись вокруг, пристально посмотрела на бетонный забор секретного объекта. – Где же она, где же она? – тихо промолвила она себе под нос и продолжила пробираться между кустов.
Младший сержант почесал себе затылок:
– И какого, спрашивается, лешего она с дочкой сюда попёрлась? Да ещё так вырядилась? Тут не то, что маньяк, здесь любого мужика после бутылки водяры на подвиги потянет.
– Да, тут на горе у всех крышу сносит, – кивнул старший. – Вон в прошлом году, как раз после Вальпургиевой ночи… заявление поступило… молодая женщина 25 лет, с длинными волосами, правда, то была брюнетка, изнасиловала тут на Лысой двух мужиков.
– Ни черта себе. Как это?
– Я вот тоже не могу себе это представить, как? Но самое интересное – другое. Заявители, как выяснилось, сами в прошлом отсидели, как насильники. Так что особого расследования тогда и не производилось.
Внезапное ускорение, сдвиг, – и от милицейского поста мы перенесёмся на триста метров вниз по дороге, – к нашим любителям экстрима. Два молодых человека, похожих издали на сгорбленную цаплю и упитанного барана, по-прежнему стояли на обочине и жевали «жвачку».
– Чего-то этот кактус… не цепляет совсем, – пожаловался Димон-А приятелю.
– Не жди ничего… всё придёт само, – уверенно ответил ему О`Димон.
– А меня чего-то, – вздохнул Димон-А, – уже на измену потянуло.
– Да ладно… ты чего? – усиленно задвигал челюстями О`Димон, – тема уже на подходе… обещаю… скоро начнутся мультики.
– Ничего… на крайняк я с собой ещё кой-чего прихватил, – похвалился Димон-А, – чтоб не так стрёмно было.
– А что у тебя? – полюбопытствовал О`Димон.
– Круглые.
Димон-А достал из кармана джинсов белый аптечный цилиндрический футлярчик для таблеток.
– Амфетамины? – ухмыльнулся О`Димон, прочитав название на этикетке.
– Нет, это только футлярчик от них. Там – кое-что другое.
Димон-А высыпал на ладонь две разноцветные таблетки и спрятал футлярчик назад в карман.
– Экстази?
– Ага, – кивнул Димон-А и предложил приятелю, – будешь?
– Не, – замотал головой О`Димон, – я химию не употребляю.
– Да я с тебя башли за это брать не буду, – не убрал он руку.
– И тебе не советую, – неуверенно продолжил О`Димон.
Димон-А покачал перед ним открытую ладонь, намеренно провоцируя и искушая приятеля пафосными таблетками.
– Смотри, какие классные, – усмехнулся он, – второй раз предлагать не стану.
Одна таблетка была голубая, другая – розовая, на одной написано было «sky», на другой – «love». Глаза О`Димона помимо воли загорелись, но для вида он решил немного повыделываться.
О проекте
О подписке