– Простите, гости дорогие, как говаривал мой друг детства Леня Айзенбергер, не видно не зги.

– Как можно, Чемардос Иванович! – уничижительно произнес Фырган.

– У вас, да нет какого-то чипа? Ну, может быть, хоть какая-то дорожная карта, нам не надо магистралей, Чёмардос Иванович, тропинки достаточно! Маленькая дорожная карта!

– Ну, хватит. Что вам угодно? – вспылил Чекета.

Чемодан уже стрелял вверх различными карточками, старыми билетами и вдруг вскрикнул:

– Нашёл, есть карта! – Фейерверк мусора прекратился.

Придвинувшись поближе к чемодану Чекеты Чёма, изображая конспирацию, сквозь зубы прошептал:

– Специальный секретный груз для твоего шефа. Карта проезда. Велено передать лично в руки.

Имперский шахмодиамус пошмыгал носом, изображая отвращение от запаха Чёмы, и посмотрел на шефа. Василий был в шоке.

– Простите, ради бога, совсем забыл, чип же у меня. – Фырган достал из внутреннего кармана кожаной жилетки транзитный чип и стал размахивать им перед лицом Василия, играя в кошки-мышки.

– Или вы говорите, что вам нужно, или я вызываю охрану! – жестко сказал Василий.

– Нам нужно? А вам разве не нужны ваш транзитный чип и карта проезда? – Фырган забрал у чемодана карту и показал предметы Чекете.

– Ну, допустим. Кто вы такие?

– Я – человек с застывающей на лету пламенной улыбкой, с грубым от постоянных гонений, но чутким сердцем. А это моя чемоданная слякоть, помогающая скрасить мое одиночество в часы ожидания встречи с моим информатором в службе очистки. Да, у нас длинные руки, вы даже себе не представляете насколько, просто щупальца.

Фырган взялся за плазмоиды и подышал на них, делая величественную паузу, после чего протёр их краем рубашки.

– Насколько длинные руки, не знает даже Мухомор, который прислал вам сегодня файл. – Фырган посмотрел через очки на свет.

– Вы думаете, это обычные бинокулярные плазмоиды для слепых, нет, дружище, – это точная копия настоящих очков образца две тысячи девятого года с увеличительными линзами на три диоптрии. Очень ценная вещь в нашем мире. Антиквариат. Могу уступить, кстати, по сходной цене. – Фырган отпустил из рук два цветных пятнышка.

Плазмоиды медленно приблизились к глазам Чекеты и остановились в районе его переносицы. То, что транслировали плазмоиды в мозг Василия, было, по меньшей мере, занятным.

Василий увидел, как ловкие руки подбрасывают огромный кухонный нож с широким лезвием и начинают мешать фарш, лук быстро измельчается и отодвигается четким движением в сторону, к горке мяса. Улыбчивый повар-латиноамериканец вытирает руки о передник и специальными щипцами достает из белой кастрюли осьминога, раскладывает его на разделочной доске и очень быстро фарширует его присосочное тело свеженарезанными помидорами, ежевикой, мясом, морковью, оливками с вставленными в них креветочными хвостами. Наконец набив осьминога, как бурдюк, под завязку, Мигель, как написано на бирке служащего отеля «Эль Марриотт», завязывает щупальца этого редкого красноглазого осьминога в узел и опускает его в кипящее масло термобункера.

– Он уже бросил осьминога в печку? – спросил Фырган, закуривая сигару.

Василий покосился в сторону Могилевского, но ничего не ответил.

Мигель поднес к лицу Чекеты бутылку с красным вином, на этикетке которого Василий успел прочитать «Ассамбляж», после чего откупорил её и, налив в ледяной стакан немного напитка, протянул его Чекете. Василий инстинктивно протянул руку, но, опомнившись, опустил обратно.

Фырган, заметив это, улыбнулся и, затягиваясь сигарой, спросил:

– Что там сегодня: «Карвалье», «Мицаури», «Ассамбляж»?

Василий, начав понимать, что происходит, задал вопрос:

– И давно вы скрываетесь от контроля сущностей? Как я понимаю, вам удалось получить статус инвалида по зрению и обязанность носить «всевидящее око» с вас сняли, так как информацию снимают с плазмоидов. А как утверждают плазмоиды, вы сейчас пьете вино «Ассамбляж» в компании двух девиц и едите разделанного на гриле фаршированного осьминога, а не находитесь в девятом терминале и разговариваете со мной.

Фырган прокашлялся и ответил:

– Браво. Я слишком плохо думал о службе контроля. Лёха Седой – программист со стажем, когда чиповал плазмоиды, сказал, что на полгода хватит. Программа сначала работала нормально, утром по плану плазмоиды должны показывать контролерам, завтрак, потом мои гуляния, купания, обед, экскурсии. И всё было бы нормально, если бы не ужин. Программа была сделана на основе рекламного спама отеля «Эль Марриотт», Лёха добавил только возможность смены еды, которую готовит Мигель, а вот с вином было сложнее, смогли сделать только функцию смены этикетки. Вот представь, сидят роботы на службе и смотрят, что я делаю, а я каждый вечер у Мигеля фаршированного осьминога ем и вино пью. Правда, вино разное, названия я придумал. Езжу всегда на одни и те же экскурсии, ловлю одного и того же палтуса. Погружаюсь в море с одним и тем же инструктором. В общем, похоже, просекли меня, робот запросил в «Эль Марриотт» подтверждение моего физического присутствия. Официально я сейчас у Мигеля пью «Ассамбляж», но через три дня, к двадцать второму числу, я должен появиться в местном пункте безопасности для регистрации. Поэтому, чтобы не запалиться сильно, нужно мне в Чимберрию в отель «Эль Марриотт» к Мигелю, понимаете? А помочь в этом мне может только имперский служащий, отправляющийся в командировку.

– А как вы вычислили меня? – спросил Чекета.

– Ах, женщины, – повеселел Фырган, – что не сделаешь ради любимого человека. Мадлен – моя старая подружка.

– Татуировка «Чёрный крокодил» на правой ягодице? – спросил Чекета.

– Василий, какой крокодил, эта подколка стара как мир, крокодил не в теме Мадлен, у неё там розовый фламинго, она же мужиков-то не очень балует, – парировал Фырган.

Василий достал сигарету из пачки с надписью «Opirus», надломил запальник, через секунду жидкость внутри стеклянной колбы закипела и начала выпускать пар. Выбрав в меню на мундштуке слово «Табак», Василь активировал сенсор. Дождавшись, когда жидкость полностью окрасится в золотисто-сигарный цвет, он затянулся.

– Значит, все мои друзья врали, что любили её, рассказывая мне про черного крокодила? – выпуская дым, осведомился Василий.

– Кто знает, а может, вру я? – улыбнулся Фырган.

Правый надбровный нейрон Василия завибрировал, заставляя бровь встать дыбом. «Кто ж это такой нетерпеливый пользуется приватным каналом связи?» – думал Чекета.

Настоятельная Настя настаивала на визуальном разговоре.

Василий вдохнул, немного придержав дыхание, и отыскал взглядом коммуникационный портал. Портал представлял собой медную чашу, наполненную водой и установленную на стойке у стены. Василий провел средним пальцем по брови, пригладив волосы, опустил палец в чашу и произнес:

– Алё!

– Васечка, привет! – Вследствие окисления меди изображение на поверхности воды слегка желтило, придавая лику любимой канонический вид. – Васечка, это ты? Ты ещё в своем теле?

– Привет, Нюсик. Да, как видишь.

– Слушай, а че за фигня вообще. Мне Мадлен сказала, что тебя в тётку какую-то перебрасывают. Чё-то там в тюрьму какую-то пойдёшь? Ты куда, вообще, делся?

– Э-э-э, вообще-то, это секретное задание. А ты кричишь на весь терминал, – попытался сбить тон подруги Василий.

– Нет, мне, конечно, всё равно, хоть в хорька превращайся, но чтобы в тётку? Хоть в кролика, я папе позвоню, он тебе такую тётку покажет! Да он тебе всю ментализацию прикроет, будешь всю жизнь тогда кроличьими ушами хлопать. Нет, я, конечно, тебя по старой памяти к себе возьму, в клеточку посажу, морковкой кормить тебя буду, натуральной, не синтетической, уж разорюсь для тебя, – не унималась будущая жена.

– Что стряслось-то? – выпалил Чекета.

– А не что? – расплакалась Настасья. – Инспектор ко мне приходил, сказал, что с моим рейтингом в твоем официале у меня проблемы. Появились конкурентки. Что мне нужно принять меры, чтобы быстрее выйти замуж и зачать ребенка. Иначе я рискую не стать твоей женой.

– О господи! – посочувствовал Василий.

– Я даже мегасваху выписала, – продолжала Настя, захлебываясь слезами.

– Ну и чё тебе твоя мегасваха сказала?

– Сказала, что нельзя тебе в женщину, сказала, что у тебя может быть раздвоение личности. Ты же у меня очень ранимый. Сказала, что мой рейтинг снизился из-за новой твоей подруги из супермаркета. Что у тебя к ней интерес.

Василий оглянулся по сторонам и, чтобы никто его не слышал, прошептал:

– Всё тихо, нет у меня никакой подруги из супермаркета, поняла. Мне на задание пора, вернусь, позвоню.

– Позвоню, попробуй только не появиться, я тебя сама тогда в кролика превращу. Ладно, целую, давай осторожней там. Люблю тебя.

Василий уложил брови как надо и вернулся к компании.

– Проблемы? – закуривая очередную сигарету, спросил Фырган.

– Нет, всё в порядке. Значит, вы мне передаете чип и транзитную карту, которую у меня же и сперли, а точнее, не у меня, а у моего чемодана.

Истинный служака, фанат своего дела, имперский служащий, чемодан Василия с пришибленным видом и причитаниями типа «Быть такого не может», рылся в недрах своего организма и с каждой секундой, подтверждая гипотезу своего хозяина, менял окрас с серого на красный.

– А я за это беру вас с собой в Чимберрию, я правильно понимаю? – продолжал Чекета.

– Всегда приятно работать с умным человеком, – выдохнул Фырган и добавил: – Вы отправите свой чемодан домой переживать, как с ним такое могло случиться, а вместо него возьмёте мой. Так как чемоданы служащих не досматривают, я смогу перевести необходимый груз.

– Что это за груз и что мне мешает просто сдать ваш чемодан на первом же посту, а вас объявить в розыск? – распалился Чекета.

– Груз – это я.

– После вашей бодификации через трое суток чемодан прилетит багажным кораблем, в котором буду находиться я.

– Но как вы выживете в вакуумном коридоре, по которому летают багажники?

– Не проблема, Чёма мне создаст все условия внутри своего организма. Не в первый раз летаем, поверьте. Давление он компенсирует, а кислород шахмодиамусы выделяют в процессе жизнедеятельности, при определенном питании, конечно. Вы должны забрать чемодан, в котором буду находиться я, ровно в пятнадцать тридцать по чимберрийскому времени в багажном отделении отеля «Эль Марриотт» и снять с него защитный слой. Сам Чёма этого сделать не сможет, поэтому, если вы опоздаете к нашему прилету, через десять минут защитный слой перейдет в режим консервации и мой друг Чёма уже не сможет снабжать меня кислородом. Я буду заживо погребен в его чреве. Моя смерть будет на вашей совести, дорогой мой имперский служащий службы очистки.

– А почему я? – упорствовал Вася.

– А кто, если не мой брат по сверке ментальности?

Василий задумался.

– Всё более чем странно Фёдор, так, кажется, вас звали?

– Да что ты все «вы», «вы». Вижу же, что узнал. Ты что, забыл про астрокарпоральное сплетение судеб? Как ты меня грамоте в баре обучал? Может, на «ты» перейдем? Мы же с тобой отцы-основатели гангстерской группировки, которые по идее и встретиться не должны были никогда, – усмехнулся Фырган. – Что отчасти верно, я ведь официально сейчас не здесь.

– Вася, дружище. Всё потом. Там, в Чимберрии, я тебе такой ужин закачу, а сейчас, родной, давай решайся, до закрытия грузового шлюза осталось сорок минут. Сейчас мы вместе зайдём в туалет, и ты сдашь Чёму вместе со мной в багаж. По рукам?

Василий машинально протянул руку, в которую Фырган вложил чип и дорожную карту.

– Да, забыл, – сказал Фырган, – если ты вдруг решишь забыть про меня, в Чимберрии найдутся те, кто напомнит.

Перед тем как опуститься в специальный резервуар, Чёма набрал воздуха и затаил дыхание. Через мгновение гангстерский чемодан, похожий на шоколадную плитку, всю ушлёпанную различными лейблами, ловким движением робота-упаковщика был отправлен во чрево багажного отделения. Василий со всеми необходимыми документами и багажным талоном направился к серебристому шару для идентификации.