Группа задержания

Я начал служить в милиции в 1989 году, ещё в советское время. После армии я точно знал, что хочу работать именно в милиции. Только не знал, куда лучше идти. В уголовный розыск сразу с улицы не брали. Помог мой друг Саша. Он демобилизовался на полгода раньше меня и уже работал во вневедомственной охране в ГЗ (группа задержания. – Ред.). Я пошёл работать к нему.

В 1990-м году я был простым милиционером, сотрудником отдела вневедомственной охраны Приморского района Ленинграда. Именно тогда первый раз в жизни я оказался лицом к лицу с вооружённым преступником. Случай это был довольно известный, газета «Ленинградская милиция» о нём писала.

Служба во вневедомственной охране была достаточно беспокойная. Чем отличается эта служба от любой другой? Здесь за день может поступить до сорока вызовов после срабатывания сигнализации. Особенно часто это происходило после сбоев электричества. Были и так называемые и квартиры-хроники, и объекты-хроники. Сигнализация на них срабатывала постоянно, хотя там на самом деле ничего криминального не происходило. Срабатывание сигнализации на таких объектах происходит каждый день, каждый месяц, каждый год. Поднимаешься в такую хроническую квартиру, зная, что или в квартире никого нет – сбой электричества, или в десятый раз тебя встретит хозяин, который в очередной раз забыл снять сигнализацию…

Это очень расслабляет. Ведь когда на одни и те же объекты ты приезжаешь по много раз, то в очередной раз едешь уже руки в брюки. Однако существует определённая процедура, которую ты всё равно должен выполнить. Приехал, позвонил в дверь, убедился, что в квартире никого нет. Доложил, что всё в порядке. После этого воткнул в дверь спичку. Спичка – это так называемый «сторож». Когда идут вызовы за вызовами, ты не можешь у каждой квартиры оставить постового. Поэтому дежурный на пульте говорит: «Поставь «сторожа». Тут же начинаются шутки: потолще, потоньше… Дежурный говорит: «Потолще!». Обламываешь спичку и вставляешь её в щель двери. Приезжаешь через час. Если спичка на месте, то двери не открывали.

И так бывало в девяносто девяти случаях из ста. Но потом происходит тот самый сотый случай, после которого ты на каждый выезд на квартиру едешь, как на боевую операцию. Это происходит тогда, когда ты в квартире внезапно сталкиваешься с вооружённым преступником.

Прямые столкновения с преступниками происходили в то время очень редко. Но у меня это всё-таки случилось. Я в охране отработал уже год. У меня была хорошая репутация: десантник, крепкий парень, спортсмен, рвётся в бой. Я к тому времени ещё и в университет на юрфак поступил.

В тот памятный день я был старшим экипажа. Кроме меня в машине был водитель и ещё один член экипажа, Миша. Он только что из Вооружённых сил демобилизовался. У нас он был ещё только стажёром, у него даже оружия не было. У меня с собой был ПМ (пистолет Макарова. – Ред.), у водителя тоже ПМ. Это сейчас вневедомственная охрана едет с автоматами и в бронежилетах, а тогда у нас ничего этого не было.

На пульт дежурному поступает обычный вызов: в квартире сработала сигнализация. Время прибытия у нас – не более трёх минут. Буквально через полторы минуты мы уже были в адресе. Это большой жилой дом. Нужная нам квартира – на седьмом этаже. По инструкции, один обязательно поднимается по лестнице, другой – едет на лифте.

Шли мы на этот вызов с совершенно притупленной бдительностью. Идём, болтаем друг с другом. Подошли к двери квартиры, осмотрели: дверь без нарушений. Позвонили в звонок, подёргали ручку. И уже собрались развернуться и уйти, как за дверью что-то зашебуршало. Собака не собака, кошка не кошка… Непонятно.

Доложил на пульт: дверь без нарушений. Там, как всегда, говорят: «Оставь «сторожа». Подумал я, подумал и почему-то решил: не буду я спичку вставлять, а оставлю стажёра. Говорю Мише: «Стой у двери, через часик я подъеду. Если ничего не произойдёт, я тебя заберу». Поворачиваюсь, делаю два шага к лифту… Тут меня словно что-то толкнуло обернуться: стоит Миша один у двери, без оружия… Действовал я строго по инструкции, я должен был его оставить. Вот если бы я спичку воткнул, то этим бы как раз инструкцию и нарушил. Про себя думаю: постою-ка я вместе с ним, пока других вызовов нет. Получилась какая-то цепь, казалось бы, случайных событий.

Стоим, болтаем с Мишей дальше. Вдруг за дверью опять – шур-шур-шур. А нас ведь в квартирах хорошо слышно – два человека громко разговаривают на пустой лестничной площадке. Я начинаю звонить в соседние двери. В одной квартире не открыли, а вот в другой дверь открывает молодая девчонка лет двадцати. Одета она была очень легко, в каком-то топике полуоткрытом. Нам тогда самим было по двадцать лет с копейками. Челюсти у нас отвисли. Нам дверь, которую мы должны были сторожить, в этот момент стала совсем неинтересна.

Начинаю девушку расспрашивать: а кто у вас соседи, кто в этой квартире живёт? Отвечает: «Мы с мужем только месяц как переехали, никого не знаем». Мы: «Так у вас ещё и муж есть! Ну как же так, такая девушка! Ля-ля-ля, ла-ла-ла…». Ей наш трёп в конце концов надоел, и она говорит: «Вы извините, но если надо что-то конкретное от меня, то я готова помочь. А если нет, то…». Я спрашиваю её уже серьёзно: «Кошку или собаку у соседей видели? Или, может, бабушка какая-нибудь там живёт пожилая? Старики ведь вообще боятся двери открывать незнакомым людям». Девушка говорит: «Нет, ничего не знаю ни про собаку, ни про кошку». И закрывает свою дверь.

Мы с товарищем начинаем обсуждать девчонку, какая она симпатичная! Жаль, что уже замужем… И в этот момент дверь нашей квартиры открывается и оттуда выскакивают двое… Один начинает поливать нас с Мишей каким-то газом из баллончика, а второй тыкает впереди себя ножом.

Когда вор начал выскакивать, я стоял к нему боком, на девушку смотрел. Но когда дверь уже открылась, я сразу развернулся и ударил его ногой. Бить в такой ситуации ногой – это уже рефлекс. Нога ведь длиннее руки. Сейчас я уже понимаю, что так быстро и правильно среагировать на внезапную попытку прорыва мне помогли упорные тренировки.

Последнее, что я увидел перед тем, как мне на глаза упала абсолютная пелена, – это лезвие ножа, которое летит в мою сторону.

Я, уже ничего не видя, ударил в ту сторону ногой. Чувствую: ногой в человека с ножом я попал… Отскочил назад, выхватил пистолет, дослал патрон в патронник. И тут меня осенило: стрелять-то мне некуда… Я же вообще ничего не вижу! Не знаю, что именно это был за газ, но горло, глаза и нос у меня перехватило капитально. Паралича рук-ног нет, но ничего не видишь и дышать не можешь.

Левой рукой я махнул перед собой и на что-то наткнулся. Тут же пистолетом сверху в это что-то ударил. Патрон был в патроннике, пистолет снят с предохранителя. Палец инстинктивно нажал на крючок – выстрел!.. Повезло, конечно, что пуля вверх ушла. Но пуля тут же стала со страшным визгом, рикошетя, летать по подъезду!

Наощупь чувствую, передо мной кто-то распластался. Видно, ногой я вору попал хорошо. Он, похоже, от первого моего удара согнулся, а я ещё вдогонку ему сверху по голове вслепую пистолетом добавил. Да ещё и по лежащему ногами потоптался. В общем, лежит он, встать даже не пытается.

Сквозь слёзы и сопли всё-таки вижу, как на лестничной площадке два тела барахтаются. Кое-как разобрал, на котором из этих двоих милицейская рубашка, погоны. Другого отрываю, бью! Вор падает назад в квартиру. Я бросаюсь за ним в дверь, но спотыкаюсь о Мишу, который под ногами оказался. И тут я потерял именно ту секунду, которой вору хватило, чтобы изнутри закрыть дверь в квартиру. Он, получается, от нас там надёжно спрятался.

Вор сам себя в квартире забаррикадировал, его мы достать не можем. Начали заниматься вторым. Быстро скрутили. Он, как стало понятно, получил два серьёзных повреждения – от ударов ногой и пистолетом по голове.

Пытаюсь говорить в рацию, доложить, что произошло – но не могу! У меня шок… Начинаю звонить по квартирам. Но все слышали за дверями шум драки и стрельбу. Никто, конечно, двери не открывает! Наконец дверь открыла та девушка, с которой мы разговаривали. Стоит на пороге с молотком в руке, плачет.

Я ей прохрипел: «Те-ле-фон…». Она рукой мне показала, как к телефону пройти.

Пистолет-то у нас с Мишей один на двоих. Я от лежащего вора уйти боюсь – вижу, как Мише плохо. Он даже в уголке присел. Он и газа наглотался, и попал вор ему куда-то. Хочу Мише сказать, чтобы он пошёл и позвонил, но номер телефона не могу назвать, забыл намертво! Сунул Мише в руки пистолет и показываю: если этот шевельнётся – стреляй! Пошёл звонить сам, кое-как набрал номер дежурного. А по «ноль два» уже прошёл сигнал, что где-то в подъезде стрельба слышна. Дежурный мне говорит: «Подожди, подожди!.. Сейчас не до тебя. На наряд где-то напали».

Я ему хриплю: «Да это на нас напали…». А он в этот момент с людьми параллельно разговаривал. Бросает сразу другую трубку и начинает уже мне кричать: «Что? Где?..». Я называю ему номер нашего экипажа и адрес на Богатырском проспекте, где всё произошло.

Через две-три минуты слышу топот ног. Это наши бегут снизу по лестнице. А у нашей лестничной площадки на лестнице вообще невозможно находиться из-за газа! Наши на площадку забежали, развернулись и убежали – дышать вообще нечем.

Кое-как проветрили лестницу и площадку. Потом все дружно принялись ломать двери в квартиру, где вор забаррикадировался. Тот уже открыл окно – собрался прыгать.

А этаж-то седьмой… Куда тут прыгать… В итоге вор понял, что деваться некуда, сам открыл дверь и сдался. Ему досталось несильно.

А вот тот, который на меня с ножом шёл и на площадке валялся, получил по полной. Ему ребята капитально добавили, ребра сломали. Он даже потом на суде пытался жаловаться. Но бесполезно.

Нас с Мишей потащили в травму глаза промывать. Воров доставили в отдел, там оперативники быстро определили, кто они и откуда. И практически сразу раскрутили их на восемь краж. В суде были уже все потерпевшие. Это двое оказались профессиональными квартирными ворами, один – грузин, другой – армянин.

Этим ворам предъявили полный набор: кражи, хранение боеприпасов (у них патроны нашли), сопротивление сотрудникам милиции. Им предъявили только сопротивление, а не нападение на сотрудника милиции. Но всё равно дали хорошо, лет по десять каждому.

Сыграло свою роль то, что они использовали не профессиональный нож, а кухонный из квартиры. Это с юридической точки зрения важно. Вроде бы человек не шёл умышленно со своим оружием, а схватил то, что под руку попалось. С собой у них был только баллончик. Но мне бы вполне хватило, если бы первый даже кухонным ножом в меня попал.

Обычно квартирные воры на убийство не идут. А тут они подумали, что смогут справиться – стоят два парня, ля-ля-ля-ля. Вот и решились. По характеру движения руки с ножом я видел, что вор бьёт меня на поражение, в корпус на уровне пояса. Тактика в принципе правильная: брызнул из баллончика, и сразу – тычок ножом. Не думаю, что вор хотел меня убить. Им важно было выскочить.

А если бы они выскочили, то раненый милиционер – это минус один боец, легче уже уйти от погони. Воры ведь понимали, что если два милиционера стоят на площадке, то внизу ждёт ещё один, водитель. Тактику нашу квартирные воры изучали, поэтому хорошо знали, как мы работаем.

Нас с Мишей долго возили по травмопунктам. Только вечером, без пятнадцати восемь, мы добрались до своей базы. Оказалось, что туда уже приехало всё руководство главка. В этот день произошли сразу два эпизода с вооружёнными преступниками. Утром задержали двоих на территории 34-го отдела милиции. Один оказал сопротивление сотруднику, ударил его и бросился бежать. Догоняли его со стрельбой в воздух. А когда догнали, выяснилось, что в сумке у него был обрез!

Когда вор увидел, что к дому подъезжает милицейская машина, он вещи бросил. (Их потом нашли с собакой.) Поэтому задержали вора у квартиры без вещей. Один милиционер остался у квартиры, а другой повёл его к машине. По дороге вор и ударил сотрудника. Тот упал, но успел закричать второму: «Держи его!». Потом была погоня со стрельбой, задержание, поиск краденого. Произошло это часов в одиннадцать утра. А в три часа дня – уже произошла наша история. Опять стрельба. (Это был 1990-й год. Такое тогда происходило далеко не каждый день.)

В один день получилось два раскрытия сразу. Поэтому руководство всё и приехало. Подъезжаем к базе. Буквально перед самыми воротами у нас закончился бензин! Мы выходим и начинаем машину заталкивать на территорию. Я толкаю машину. Толкаю и вдруг вижу: на плацу стоит весь взвод.

А от звёзд на погонах вокруг просто глаза слепит! Думаю: «Ну вот, сейчас нас будут ругать». Мы заходим, а все улыбаются, по плечу хлопают: «Вот они, наши герои!». Тут же зачитали приказ и сразу вручили конверты с деньгами – премия! (В то время зарплата рядового советского милиционера было сто шестьдесят пять рублей в месяц. Десять руб-лей высчитывали за бездетность. На руки я получал сто пятьдесят пять рублей.) Система премий была такая: пятьдесят рублей за раскрытие кражи, сто рублей за задержание преступника, сто пятьдесят – за задержание вооружённого преступника. Нам с Мишей прямо на месте вручили по сто пятьдесят рублей. Из них сто сорок пять бумажками, а пять рублей – юбилейной монетой. Монета очень красивая. Я её на память сохранил. Начальники говорят: «Молодцы, парни! Колите дырочки под награды». Но ничем нас не наградили…

Тут обращается ко мне какой-то начальник, не помню сейчас уже, кто именно.

Я даже немного подрастерялся. Начальник говорит: «Иди сюда, сержант. Не богатырь ты вроде. Расскажи перед строем, как ты с вором справился». При росте метр семьдесят пять я весил в то время семьдесят пять килограммов. Говорю: «Спортом надо заниматься, рукопашным боем». Начальник говорит: «Точно! А то недавно в другом районе сотрудник милиции развернулся и побежал от преступника!». Тут меня и прорвало: «Вот-вот! Сколько раз я говорил комбату! Почему у нас нет своего спортзала? Почему я должен по подвалам сам заниматься?». Мне говорят: «Так, так, так, всё. Достаточно. Высказался. Встань в строй».

Своего спортзала у нас действительно не было. Был только небольшой подвальчик, который почти не проветривался. Час там позанимаешься – и всё, дышать вообще нечем. И мыться там было негде. Но мы всё равно ходили заниматься в этот душный подвал с удовольствием.

Это была первая ситуация в моей жизни, когда я оказался лицом к лицу с вооружённым преступником. Но далеко не последняя…