3

Тело фрикийки было словно выточено из дорогого орехового дерева. Длинные ноги, плавные обводы бедер, чуть коричневатого цвета, настоящая модель! Груди были небольшими, но упругими и с ярко-коричневыми горошинами сосков. Промежность была покрыта небольшими темными волосками.

Она подняла ногу вверх, чтобы перейти через стенку бассейна и мне открылся сочный спелый абрикос с розовой мякотью, сочащийся влагой.

– Тебя долго ждать? – Спросила Ганка примерно через минуту.

– А, да! – Сбросил я с себя оцепенение и рубашку вкупе со штанами. От чего смутился ещё больше.

Мой друг и верный товарищ, был где-то в районе пупка, и сдаваться не собирался.

– А ты хорош! – Ганка бесстыже и с интересом, рассматривала моё голое тело. – Мыться собираешься?

Я, прикрыл руками низ живота и плюхнулся в воду.

Вода была не очень чистой, но сносной. Ганка же радовались ей, как ребёнок конфетке. Она мылась, плескалась, подпрыгивала, от чего её упругие груди порой касались моего тела, колодец был невелик, и это не придавало мне уверенности.

– Потри мне спину, андариец! – просто произнесла она и повернулась ко мне своими упругими ягодицами.

Передо мной встала невыпоннимая дилема, одной рукой я помыть ее не мог. Если же я уберу руку от паха, мой дружок шлепнет её по сочной попке, а если не уберу, то помыть ей спину станет непосильной задачей. И я убрал!

– Ого, – девчонка рассеялась. – Да там целое нерастраченное богатство!

Я тер ей спину и, молча, скрипел зубами, раз за разом, задевая кончиком пениса её ягодицы. Она смеялась, а мне становилось все больше не по себе.

– Все, закончили! – Хрипло, как больной тяжёлой ангиной, произнёс я и выскочил из колодца.

– Помоги мне! – Ганка протянула мне руку, и я снова упёрся взглядом в раскрытый, мокрый розовый персик, обрамленный чёрными волосками и каплями воды.

Мы шли по узким улочкам, больше напоминающим запутанный, каменный лабиринт. Петляя вправо и влево, и, совершено, потеряли направление и, забыли про время, входили в какие-то арки, спускались по пандусам и поднимались по каменным ступеням.

4

Нам повстречалось всего несколько прандийцев и прандиек, все были абсолютно голые. Правда к своей наготе они относились, как к чему-то обыденному, впрочем, как и Ганка, но не я! Я уже потерял любаю надежду раздобыть хоть какую-то нибудь тряпку, как, вдруг, на бордюре или стене или чем-то там еще, это могло быть, заметил совершенно обыкновенные рубашку и шорты. Скорее всего, подарок от какого-то иностранца. Брошеные в Пранде за ненадобностью. Может они пролежали здесь несколько дней, а может месяц.

Я пробрался вдоль камного гребня, согнувшись в три погибели, Ганка в это время стояла чуть поодаль, наблюдая с усмешкой за мной.

Я осмотрелся по сторонам и, схватив одежду, и бросился назад так, словно за мной гнала стая голодных киллеров. Пару раз, завернув за угол, я остановился и перевёл дух. Ганка была рядом. И все время иронически улыбалась.

Я надел шорты и почувствовал себя почти полноценным человеком. После чего напросил рубаху на плечи девчонки.

Она была ей как раз впору, прикрыв все ее интимные места, во всяком случае, если специально не присматриваться, и застегнуть все пуговицы рубашки, чего Ганка, естественно не сделала, зацепив только пару штук в самом низу.

Животы наши уже сильно подсасывало, да и спать хотелось. Найти жилище на Пранде, пара пустяков, так же как и пообедать. Но тут было одно но! И это НО, выростало до огромных размеров, если представить, что расплачиваться придётся через городской терминал.

Наличные в наше продвинутое время давно канули в вечность, как, впрочем, и все, что вы раньше носили с собой в кармане или на руке. Теперь, каждый житель империи имел личный, оригинальный номер, а на запястье его правой руки был небольшой овал, под которым был вмонтирован микрочип, заменяющий, паспорт, кредитную карту, видеофон, часы и много чего ещё.

И, как только мы засветим наши данные даже в самом задрипанном терминале на конце вселенной, они с гиперсветовой скоростью распространятся по каждому закоулку империи. И любой, имеющий доступ к этой информации будет знать о нашем местонахождении абсолютно все. Вплоть до десятка метров!

Хотя… наши визави и так знали, что мы на Пранде, раз послали по наши души громил из сантийцев. Лучших убийц в обозримом космосе. И пользование терминалом ненамного ускорит появление преследователей.

Я взял Ганку под руку. Приятная теплота её женского тела успокаивала. Мы прошли ещё три серых, безликих квартала однотипных желтых домов без единого окна, зилы сами не любят подглядывать и столь же бережливо относятся к своему статусу кво!

Глава вторая

1

Наконец, я выбрал домик в глубине переулка, из которого были видны выходы сразу на все четыре стороны, и мы вошли внутрь. Помещение тускло освещали светильники, но этот мрачный свет еще больше уменьшал входной тамбур и, казалось, что потолок вот-вот ляжет нам на плечи.

На входе, к нам моментально подскочил иссохший до синюшной черноты керт, на его лице видны были только большие глаза и огромный нос:

– Что желают господина и мадама?

– Попить и хорошо отобедать. – Я неопределенно взмахнул рукой. – Что-то вкусное и питательное, на взгляд андарийца и фрикийки!

– Проходите в залу. – Керт склонился перед нами до пола так низко, что мне показалось, что он даже коснулся его своим длинным носом.

Внутри были приятный полумрак и прохлада. Стояли пять небольших и невысоких столиков. Я занял первый и сел лицом к входу, а Ганку усадил по левую руку от себя. Чтобы в случае чего успеть выхватить оружие правой рукой, а левой отправить под стол фрикийку.

На постаменте в самом дальнем углу восседал упитаный зилу, хозяин заведения. Он даже не взглянул в нашу сторону, весь предавашись поглощению такиеи, местного вина с наркотическими примесями.

Какими именно? Вдаваться в подробности не стану, так как не имею понятия. Но это совсем не означало, что он нас не заметил.

Как только керт принёс наш заказ, он оторвал свой жирный зад от пандуса и, спустившись на три ступеньки вниз, подошёл к нам:

– Сери Бак! – Приветствовал он нас на своём наречии и сразу перешёл на интерлингву. – Здравствуйте, гости!

Больше он не сказал ни слова, но достал из кармана миниатюрный терминал и положил его перед нами на стол. Я приложил к сканеру правое запястье. Раздался тонкий писк, известивший, что плата принята.

–Тери Бак! Благодарю! – Зилу так же не спеша удалился и занял своё почетное место в углу, снова присосавшись к бокалу.

Подробности нашей трапезы, больше похожей на тяжкое испытание для желудков, врядли кого-то заинтересуют. У прандийцев нет понятия кулинарии как таковой. И готовят они исходя из метаболизма посетителей. А, чем питаться им самим их особо не интересует. Они всеядны. Подадется трава, съедят ее, птица – не проблем!

Впрочем, нас не отравили и на том спасибо! Мы быстро позасовывали принесенную еду в изголодавшиеся желудки, запили все это кислым подобием вина и отправились дальше, в поисках жилища.

Остаться можно было и здесь, но дважды засвечивать кредитную карту в одном месте не входило в мои планы.

Ганке можно было только позавидовать. Она словно забыла, что всего несколько часов назад висела между жизнью и смертью, воняя кровью и внутренностями сандийца.

Она порхала по улице рядом со мной, кружась и подпрыгивая, распевала какие-то песенки и вообще, была довольна своей жизнью.

При этом её рубашка кружилась, как мне казалось, отдельно от неё, раз за разом, открывая моему взору те части тела, которые в нынюшнюю минута я видеть не хотел, они сбивали с мысли о главном – как нам дальше выжить?

– Какой ты смурной! – Ганка подобрала самое, что ни на есть верное слово моему теперешнему состоянию. – Расслабься, мой герой!

– Послушай, фрикийка! Сейчас не до смеха! – Я злился на девчонку, а сам, в тоже время, винил себя за это.

– Хорошо, давай вместе рыдать.

– Не рыдать, а думать!

–Ты мужчина, ты и думай! – Ганка обиженно надула губки.

– Тогда прекрати размахивать перед моими глазами своими обнаженными прелестями!

– Да, пожалуйста! – Фыркнула она и прихватила рубаху за подол, натянув её почти до колен. – Так сойдёт?

– Я не это имел в виду? – Пошёл я на попятную. – Просто не делай ЭТО специально!

Так пререкаясь, мы прошагали ещё километра четыре и были теперь в районе низкорослых серых хибар, едва-едва поднимающихся над землёй. Они были разделены по странному принципу. Диагональными и круговыми проходами, почти всегда заканчивающихся парой тупиков и долгих обходных лабиринтов. Почти повсеместно были пологие входы в нижний город Хорт.

– Что скажешь? – Я обвел рукой местность. – Лучшее место для ночлега мы врядли найдём.

Ганка фыркнула, зыркнула своими магическими глазищами, но согласилась:

– Идеальный гадюшник!

2

Мы выбрали место ближе к северному краю этого местного прайда. Поблизости от двух ходов в Хорт. Чтобы в случае чего иметь возможность скрыться в нижнем городе.

– Здоровья и процветания! – Произнёс я заученную фразу на интерлингве, подойдя к хозяйке одного из домиков.

– Где ты тут увидел процветание, незнакомец? – Не слишком приветливо встретила нас женщина – зилу, неопределённого возраста. – Что вам надо?

– Комната на ночь, на двоих!

Она окинула взглядом Ганку и ехидно ухмыльнулась:

– А что для такой красотки нельзя найти постель почище и потеплее?

– Нам только переспать и все! – Вышло снова двусмысленно.

– А я разве сказала прополоть грядки?

– Да, и можно мы заплатим утром? – спросил я почти без всякой надежды.

– Да хоть ночью! – Ответила она и повела нас по узкому коридору, заканчивающемуся единственной дверью. – Проходите. Вода в кадке у правой стены.

Я оглядел помещение. Это была крошечная комнатке метра три на четыре и высотой в два с половиной. У стены напротив двери стояла кровать, на которой вполне можно было разположиться даже втроём. Потому она и занимала, почти половину всего помещения. На стенах горели два светильника, они здесь не включаются никогда. Ведь окон в домах нет.

Как и сказала хозяйка у правой стены стояла большая кадка с достаточно чистой водой, что по меркам прандийцев невероятная роскошь.

Ещё был колченогий стол, два косых табурета, а на столе стоял кувшин с какой-то жидкостью лилового цвета. Пробовать её, естественно, мы не решились.

А меня снова ожидал сеанс бесплатного и бесстыжего стриптиза. Ганка, ни доли не сомневаясь, скинула рубаху и снова во всех подробностях демонстрировала мне своё прекрасное фрикийское тело. Завлекательно массируя свои груди водой, и вращая прелестной попкой.

Потом, она, как есть голой, развалилась на кровати, раскинув в стороны руки и ноги, совершенно не стыдясь находящегося рядом половозрелого и очень голодного до женского тела и тоже голого самца.

Я принял ванну после девчонки, а когда чуть-чуть обсохнув подошёл к кровати, она уже спала как ребёнок, подложив под щеку ладошку и подогнув ноги к животу.

Места впоне хватало, я лёг рядом, подсунув под голову подушку, набитую не то травой, не то листьями, и через несколько секунд сам погрузился в глубокий, но беспокойный сон.

Нет, я во сне ни за кем не гонялся, ни с кем не воевал и ни от кого не уносил ноги. Но, чёрт подери эту бесовку Ганку! Меня, хуже любого ножа или бластера, преследовали её прелести, налитые соком, спелые груди, упругая попка и бездонных чёрные глаза. Про остальное умолчу, а ведь я не ребёнок шестнадцати лет отроду.

3

У меня есть шестое чувство, когда на меня пристально смотрят во сне, я моментально просыпаюсь.

Ганка, рассыпав рыжие волосы по голым плечам, с любопытством рассматривала меня, словно намеревалась придушить.

Глаза её были затянуты какой-то, почти атомной поволокой, она глубоко и тяжело дышала, а соски на жестких грудях, стали похожи на переспелые ягоды, готовые выпустить наружу весь свой сок. Эта чертовка, запустила правую руку мне в пах и шурудила там пальцами, поглаживая озверевшие от желания два больших ореха.

Я никогда не сплю со своими клиентками. Но сегодня больше выдержать просто не мог, иначе меня разорвало бы от жгучего желания.

Я приподнялся на локтях и притянул лёгкое податливое тело девчонки, прижав его к себе. На несколько минут став с ней одним целым. Я терзал её, утомленный ею, мстя за весь предыдущий день. Но она оказалась настоящей фрикийской извращенкой! И истерзанным, в результате, оказался я.

Я не помню почти ничего из этой безумной ночи. Отрывки. Сплетенные ноги и руки, стоны, поцелуи, её тёплые, но в тоже время жесткие груди. А еще, сжимающие меня в железных тисках ее бедра, размеренные и быстрые движения… и все, почти темнота! Потом мы лежали рядом голые на кровати, держась за руки и, несли какую-то любовную ахинею.

А потом она запела. Как волшебная птица! И мир для меня снова перевернулся. Наверное, так поют сказочные сирены из древних сказаний. Её голос разрывал пространство и вечность, вплетался в ткань материи, заставляя каждый нейрон мозга то плакать, то смеяться. Её голос был выше самого мироздания, самого Бога, её пение и было Богом!

Представьте себе, когда ноты не просто следуют в определённой последовательности, создавая гаммы, а витают в пространстве целыми семьями, рисуя картины далёких прекрасных миров, и разрушают их! Но вот её песня закончилось и мне показалось, что меня только что грубо обокрали.