ГЛАВА 3

Нэтфон заиграл мелодию неопознанного вызова, когда Стас еще спал. Было одиннадцать часов утра. Стас заглянул в очки своего нэтфона.

– Станислав Александрович? – спросил незнакомый мужчина в дорогом костюме-тройке.

– Да, я, – признал Стас. – А вы?

– Ваш новый руководитель. Спускайтесь – у подъезда вас ждет машина!

– Какая машина?.. Ах да, собеседование… Но я не ждал вас так рано… Как это – у подъезда? Вы знаете, где я живу?.. А, ну да… – мысли в голове молодого человека путались. – А у меня есть время, чтобы собраться?

– Десять минут!

Стас снял нэтфон и протер глаза, стараясь поскорее прийти в сознание.

«Неплохое начало!..» – подумал он. – «Кто этот тип?.. Сотрудник отдела кадров? Приветливая секретарша?.. «Руководитель» – с лицом убийцы…»

Восстановив в памяти вчерашний вечер, Стас постарался оценить свое состояние. Голова не болела – очевидно, вчера подали хорошую водку, или, что тоже возможно, действовал надетый на кисть руки программатор. Не болела, но казалась чугунной – любые движения ею давались с трудом. Тоже можно было сказать о руках и ногах – в них словно накачали свинца. Ногам досталось особенно – им вчера пришлось выплясывать несколько часов кряду. Они буквально стонали от предположения, что придется дойти до ванны, перспектива же выхода в город казалась совершенно фантастической. Мысли ворочались со скрипом ржавого колодца… Лучшее время, чтобы ехать знакомиться с работодателем!

Ему дали десять минут… За это время Стас успел облить лицо холодной водой и убедиться, что таблетка против роста волос на лице еще действует – щеки остались гладкими. Даже на утренний кофе времени не осталось – пришлось взять банку с собой, в надежде выпить его в дороге.

Отец был дома, но ничего не сказал, когда Стас прошел мимо – нэтфон закрывал глаза и уши инженера строительной компании – тот мог и не видеть сына, или видеть, но не отреагировать, занимаясь чем-то «более важным». Отец не любил, когда его отвлекали на виртуальном рабочем месте, да и самому Стасу не хотелось сейчас объясняться – парень вышел из дому молча, махнув рукой на случай, если его все же провожали взглядом.

Внизу в самом деле ждала машина. Сверкающая свежей полировкой, черного цвета, представительских размеров. Стас разбирался в автомобилях, но не узнал ни производителя, ни модели. Агрессивный дизайн, огромные колесные диски, выступающие, подобно сжатым мышцам, корпуса электромоторов – эдакая «зверюга» могла родиться только в лабораториях грандов автомобилестроения и стоила очень приличных денег…

Задняя дверь открылась автоматически. Стас опустился в кресло. Кажущееся внутри больше, чем снаружи, помещение окружило выпускника роскошью, достойной королей или шейхов.

Сидящий впереди водитель был под стать автомобилю. В ослепительно белой рубашке, строгом черном костюме, внешне он скорее походил на телохранителя, чем на шофера – такие широкие плечи и толстую шею Стас видел только в боевиках или в рекламе всевозможных «стимуляторов».

Дверь лимузина мягко стала на свое место. К раздраженности и обеспокоенности Стаса прибавилась инстинктивная тревога из-за отсутствия в машине стекол. В самом факте не было ничего странного – когда электронный обзор пришел на смену оптическому, производители смогли отказаться от использования прозрачных материалов и изменили конструкцию кузова, поставив во главу угла не вид из салона, а жесткость на кручение, аэродинамическое сопротивление и пассивную безопасность. Удивило другое: нэтфон Стаса не только не определил «устройство автомобиль», но и вовсе потерял Сеть! Через очки молодой человек видел лишь обитые светлой кожей диваны, золоченые ручки дверей и ящичков, открытый бар с маленькими бутылочками и голову водителя. То есть со всех сторон его окружили непроницаемые стены!..

– С моим нэтфоном что-то случилось… – Стас еще не подозревал ничего плохого, просто пожаловался сам себе вслух. – Не могу найти Сеть…

Водитель чуть повернул голову – сам он был в очках с черными стеклами – видимо, его нэтфон работал:

– Кузов блокирует радиосигналы.

– Что?.. Но вы же сами видите, куда едете?

– Я подключен к машине. Но не в Сети.

– То есть вы управляете автомобилем сами? Автономно?

– Да.

– А это не опасно? Я слышал, незарегистрированный автомобиль может создать аварийную ситуацию!

– Не волнуйтесь: с вами ничего не случится.

На этом разговор закончился. Какое-то время Стас сидел в тишине едва покачивающегося салона, оглядываясь, словно зверь, которого заперли в клетке.

– А я могу подключиться тоже к машине? – наконец не выдержал он. – Жутко как-то сидеть в замкнутом помещении!

– У вас клаустрофобия? – уточнил водитель.

– Да! – Стас соврал – не важно, что о нем сейчас подумает этот тип. Главное как-то собраться с духом перед предстоящим собеседованием.

– Вам доступны развлекательные функции – посмотрите фильм или послушайте музыку.

– А выглянуть наружу нельзя?

– Нет.

Стас чувствовал, что его все сильнее начинает мутить. Странный «руководитель», незнакомая машина, здоровенный «шофер», заблокированный доступ в сеть… Происходящее походило на боевичное похищение. Если бы выпускник вуза представлял такую же ценность, как мэр города или губернатор края, Стас бы дал голову на отсечение, что его похитили…

– А почему я не могу видеть, куда мы едем? – все же набрался смелости уточнить он.

– Распоряжение начальника отдела безопасности.

– То есть, я не должен знать, где находится моя будущая работа?

– Пока не станете сотрудником фирмы.

– Но мне плохо!

– Это похмелье.

– А вы откуда знаете?

– В баре бутылка с этикеткой синего цвета. Выпейте – станет легче.

Бар производил впечатление шкатулки с драгоценностями – под крышкой из полированного красного дерева, в окружении зеркал и позолоты переливались под лучами подсветки трехсотграммовые бутылочки с незнакомыми напитками. Даже прикасаться к этим атрибутам иной жизни было жутко, не то, что распоряжаться их содержимым…

– Берите смело! – уловив нерешительность парня, посоветовал водитель. – Бар для пассажиров, а вы – пассажир. Не хотите же предстать перед Артуром Николаевичем с таким помятым мозгом?

Стас взял бутылку с синей этикеткой. Прочитать ничего не смог – там красовались китайские иероглифы, а переводчик нэтфона (одна из программ в Сети), само собой не запускался.

– Нет, спасибо! Лучше мой кофе! – Стас вспомнил о взятой из дому банке, и, довольный от мысли, что не почувствует себя обязанным, вскрыл упаковку. Терпкий запах горячего напитка распространился по салону, уже одним напоминанием о себе проясняя мысли. – А кто это – Артур Николаевич?

– Зам генерального по кадровым вопросам.

Никаких подробностей. Не дождавшись продолжения, Стас пришел к выводу, что лучше до поры до времени придержать любопытство.

Он успел допить кофе – медленно, маленькими глотками – а машина все еще двигалась. Пробок в Москве не было уже лет десять, максимально разрешенную скорость по городу подняли до 150 километров в час – за прошедшие двадцать минут можно было удалиться от дома километров на пятьдесят. Но кто знает, ехали они за город или, наоборот, к центру? Машина мерно покачивалась, как большой корабль, повороты и торможение не ощущались – казалось, они все время двигались по прямой пустого шоссе…

– Прибыли! – совершенно неожиданно вдруг заявил водитель. Покачивание сразу же прекратилось, а дверь ушла в сторону.

Стас высунулся наружу. Лимузин стоял на зеркальном полу в большом, ярко освещенном помещении. Пол так сверкал, что казалось кощунством въезжать сюда прямо с улицы. По одной стене помещения шел ряд дверей, в другой находились открытые сейчас ворота. За воротами – стены туннеля… И ни одной подсказки, где они: над или под землей, в Москве или за городом, в особняке с цветущим фасадом или на военной базе, окруженной колючей проволокой…

Но его уже ждали. Мужчина с выправкой кадрового военного, одетый в черный классический костюм, взмахом руки пригласил Стаса следовать за ним.

Стас подчинился. За одной из дверей зала обнаружилась кабина лифта – зеркальная, с мягким диваном, баром и хромированными перилами. У молодого человека и без того уже голова кружилась от всех этих аристократических изысков… Ему предложили войти внутрь, а сам провожатый остался снаружи. Двери закрылись. Кнопок Стас не нашел – очевидно, лифт управлялся дистанционно, с помощью нэтфона у кого-то на переносице. Вспомнив о своих очках, Стас еще раз убедился, что Сеть «вне зоны покрытия».

Понять, куда шла кабина – вверх или вниз – мог разве что ясновидящий: движение не создавало никаких ощущений. Стас слышал о таких лифтах – они могли путешествовать не только с этажа на этаж, но и от кабинета к кабинету, то есть в горизонтальной плоскости… Впрочем, какая разница, куда шел лифт, если Стас все равно не имел ни малейших ориентиров в пространстве?

Когда кабина открылась, перед ним оказался короткий коридор, завершающийся одной единственной массивной дверью. В коридоре опять таки ждал мужчина в черном костюме. Такой же рослый и широкоплечий, как водитель и человек «с парковки».

– Проходите, пожалуйста! – Стаса предупредительно пропускали внутрь охраняемой комнаты. – Артур Николаевич примут вас!

По аналогии с предыдущими впечатлениями, Стас готовился шагнуть в пентхаус дорогого отеля. Но в кабинете начальника по кадрам все было сдержанно, просто и функционально. Серого цвета мебель казалась надежной, качественной, и… ничем не выдающейся.

Сидящий в кресле за большим столом заместитель директора тоже не выделялся на фоне своего кабинета. Средней комплекции. В зеленом джемпере и светлых брюках. На переносице – очки в золотой оправе в духе начала века. На вид – лет тридцать пять – сорок. Ничем не запоминающееся лицо производило бы приятное впечатление, если бы не острые, подвижные глаза, с самого начала кажущиеся подозрительными и хитрыми.

– Вы – Станислав Александрович? – начальник поднялся навстречу и даже протянул Стасу руку. – Проходите, присаживайтесь!

Стас послушался: пожал протягиваемую руку и сел в указанное кресло. От всех этих приготовлений и любезностей он начинал терять терпение.

– Стало быть, хотите у нас работать? – улыбнулся директор.

Стас не ожидал такого вопроса – это они хотели, чтобы он здесь работал.

– Наверное, да… А где это, «у вас»?

– Не забегайте вперед. Вы приехали на собеседование?

– Меня привезли на собеседование, – давая понять, что знает о своих правах, напомнил Стас.

Директор внимательно посмотрел на гостя поверх очков:

– Вам не понравилась секретность, с которой вас сюда доставили? Но такие у нас правила. Вы узнаете все, что вам нужно знать, но не раньше, чем мы решим, что подходим друг другу… Нэтфон снимите – здесь он вам не помощник.

– А почему?

– Потому, что институт заблокирован от внешних источников информации. У нас своя, внутренняя сеть, к которой вы пока не допущены. Ваш нэтфон не будет работать в этом здании.

Стас снял очки и в некотором замешательстве покрутил их в руках.

– Институт?

– Скажем так: место, где проводятся исследования.

– Но как вы работаете, если нет доступа к элементарному программному обеспечению?

– У нас есть собственные наработки. Глобальная сеть не защищена от проникновения взломщиков, а потеря информации для таких учреждений, как наше, чревато серьезными неприятностями… Но мы не будем отвлекаться: у меня не так много времени. Займемся вами… Вам удобно?

Реагируя на вопрос, Стас наконец осмотрел кресло, в котором оказался. Подлокотники завершались браслетами с электродами, а некая металлическая деталь в подголовнике холодила затылок.

– Электрический стул? – пошутил молодой человек.

– Да. Программистов развелось слишком много – мы покупаем у ВУЗов самых талантливых и поджариваем на этом стуле. – Директор ответил шуткой на шутку, но его глаза при этом смотрели холодно и внимательно, без тени веселья. – Положите кисти в кольца, а голову опустите на подголовник.

– Зачем?

– Буду следить за вашими биоритмами. Это поможет мне понять, что вы действительно знаете, а что просто выучили на память. Готовы? Приступим?

Стас в растерянности пожал плечами – он никогда не слышал, чтобы молодых специалистов обрабатывали, как подозреваемых на следствии.

– Вопрос первый: чем вы будете заниматься? – начал директор.

– Я? – Стас опешил. – Я думал, вы мне это сообщите?

– Кто вы?

– Я? Программист. Нейропрограммист.

– А что значит: «нейро»?

– Вы хотите, чтобы я рассказал, чем нейропрограммирование отличается от обычного программирования? – не понял Стас.

– Да! Конечно! Что это за наука, какие применяются методы, какие изучаются дисциплины?

Стас почувствовал себя задетым.

– Я сдал экзамен. Неужели вы настолько не доверяете университетскому диплому, что боитесь, что выпускник может не знать основ своей профессии?

– Станислав, я нисколько не сомневаюсь, что вы ЗНАЕТЕ все, чему вас учили, – пояснил директор. – Просто мне не нужны ваши знания. Знания – информация, которую я могу почерпнуть из справочника. Я хочу видеть, КАК вы знаете, НАСКОЛЬКО вы знаете, ЧУВСТВУЕТЕ ли вы то, что знаете. И давайте на будущее договоримся: я спрашиваю – вы отвечаете. Наоборот не будем. Итак, что ВЫ понимаете под наукой «нейропрограммирования»?

Стас собрался с мыслями.

– Тогда… Во-первых: нейропрограммирование – это не наука, а практическая методика. Нейропрограммированием называют расчет, состоящий из трех этапов. На первом этапе анализируется исходный объект. Составляется математическая модель, учитывающая все характеристики, подлежащие модификации, а также взаимосвязи, образованные при формировании данных характеристик. На втором этапе строится математическая модель объекта, который будет получен путем модификации. Учитываются условия, предоставленные постановщиком задачи. На третьем этапе разрабатывается непосредственно готовый продукт – программа, преобразующая исходный объект в желаемый результат.

– Угу… – Директор рассеянно кивнул. Его глаза смотрели непонятно куда – очевидно, следили не только за Стасом, но и за информацией о биоритмах тестируемого, которую выводили на внутреннюю поверхность стекол его нэтфона, стилизованного под очки для коррекции зрения. – Несколько сухо, но предположим… А какой из этапов наиболее важный?

– Все три важные.

– Скажем иначе: где требуется больше таланта, опыта, где легче проявить себя?

– Принято считать, что все три этапа равноценны. На первом нужны талант и опыт, чтобы подобрать необходимое, но достаточное число свойств объекта, принимаемых во внимание при построении модели. Потеря из вида какого-то свойства приведет к возникновению ошибок в расчете и сделает неисполнимой задачу превращения исходного материала в описанный «техническими условиями». Лишние характеристики, наоборот, усложнят расчет и не позволят подобрать оптимальный и наиболее эффективный алгоритм программирования.

На втором этапе важно определить, какие требования заказчик программы ставит на первое место, а какие не играют для него первостепенной роли. Модель-результат строится из исходной модели – нужно обладать определенным чутьем, чтобы построить модель, максимально близкую к исходной, но отвечающую всем требованиям «технических условий» заказчика. Если отличия исходной модели от конечной окажутся серьезными, процесс модификации потребует слишком много времени и может привести к разрушению объекта или к последствиям, не указанным в «технических условиях».

Третий этап является следствием двух первых – если правильно построены модели, разработка программы – тривиальная задача. Но и здесь опыт и талант программиста помогут выбрать самый короткий путь к результату. Кроме того, воздействовать на исходный объект можно сотней различных способов. Чутье программиста должно подсказать ему, какой именно способ следует применить в данном конкретном случае.

– Мда, Станислав Александрович! Вы чувствуете, что говорите, но этот язык… Попробуйте все же сказать по-русски! Что такое «объект»?

– Любая открытая информационная система.

Директор покачал головой:

– Нет, по-русски?

– Живое существо. Человек, например.

Артур Николаевич внимательно посмотрел на Стаса, словно хотел прочитать его мысли:

– То есть вы подменяете человека двумя схемами – моделями?

– Да. Но не всего человека, как личность, а выделенные характеристики и характеристики, взаимосвязанные с выделенными.

– А когда модели готовы, вы пишете программу для…

– Превращения исходной модели в конечную.

– То есть вы, Станислав, умеете программировать людей? Так?

– Человек – это программно-аппаратный комплекс. На языке компьютерных технологий: мозг – память и процессор; нервная система – шина данных; рефлексы – функции базовой системы ввода-вывода; подсознание – операционная система; сознание – прикладная программа, исполняемая в пределах и средствами операционной системы. Между программами идет информационный обмен. Химические процессы, протекающие в тканях, каждую секунду поставляют гигабайты новых данных. Наоборот, команды БИОС или операционной системы дают начало новым химическим реакциям или притормаживают уже идущие. Внеся поправки в работу операционной системы, мы можем изменить направление развития человеческого организма, излечить имеющие место заболевания – сбои в работе системы, улучшить память, повысить восприимчивость, усилить четкость мышления, реакцию, самооценку и так далее.

– Угу. Но зачем нужны вы? Сам человек не может «внести поправку»? Скажем, он понимает, что болезнь пройдет, когда ослабеет восприимчивость нервной системы. Пусть возьмет и остановит программу, отвечающую за чрезмерно интенсивную реакцию на окружающий мир?

Стас сглотнул, чтобы продолжить – в горле пересохло от избытка бегло произнесенных слов. Желание показать, насколько хорошо он разбирается в азах своей профессии, боролось с раздражением от элементарности задаваемых ему вопросов.