Влияние татарской власти на удельную Русь

Новый порядок едва обозначился в Суздальской Руси, когда над этой Русью стала тяготеть татарская власть. Эта случайность в нашей истории недостаточно изучена для того, чтобы с уверенностью ясно и определенно указать степень исторического влияния татарского ига. Одни ученые придают этому влиянию большое значение, другие его вовсе отрицают. В татарском влиянии прежде всего надо различать две стороны: 1) влияние на государственное и общественное устройство древней Руси и 2) влияние на ее культуру. В настоящем курсе нас главным образом должен занимать вопрос о степени влияния татар на политический и социальный строй. Эта степень может быть нами угадана по изменениям: во‑первых, в порядке княжеского престолонаследия; во‑вторых, в отношениях князей между собой; в‑третьих, в отношениях князей к населению. В первом отношении замечаем, что порядок наследования великокняжеского престола при татарах, в первое столетие их власти (1240–1340), оставался тем же, каким был до татар; это – родовой порядок с нередкими ограничениями и нарушениями. Великое княжение оставалось неизменно в потомстве Всеволода Большого Гнезда, в линии его сына Ярослава. В течение немногим более 100 лет (с 1212 по 1328) пятнадцать князей из четырех поколений было на великокняжеском столе и из них только три князя захватили престол с явным беззаконием, мимо дядей или старших братьев (сыновья Всеволода: 1) Юрий, 2) Константин, затем опять Юрий, ранее сидевший не по старшинству, 3) Ярослав, 4) Святослав; сыновья Ярослава Всеволодовича: 5) Михаил Хоробрит, захвативший силой престол у дяди Святослава мимо своих старших братьев, 6) Андрей, 7) Александр Невский, который был старше Андрея и со временем сверг его, 8) Ярослав Тверской, 9) Василий Костромской; сыновья Александра Невского: 10) Дмитрий, 11) Андрей; 12) сын Ярослава Тверского Михаил; 13) внук Александра Невского Юрий Данилович; 14) внук Ярослава Тверского Александр Михайлович; 15) внук Александра Невского Иван Данилович Калита). Если мы обратимся к дотатарскому периоду, в так называемую Киевскую Русь, то увидим там однородный порядок и однородные правонарушения. Очевидно, татарская власть ничего не изменила в старом проявлении этого обычая. Мало того, и этим правом своим она как будто не дорожила и не всегда спешила его осуществлять: самоуправство князей оставалось подолгу ненаказанным. Михаил Хоробрит умер, владея великокняжеским столом и не быв наказан за узурпацию власти.

Успенский собор во Владимире

Попранные им права дяди Святослава, санкционированные ранее татарами, не были им восстановлены даже и тогда, когда после смерти Хоробрита власть и стольные города – Владимир и Киев – выпросили себе племянники Святослава, Андрей и Александр. В поколении внуков и правнуков Всеволода Большого Гнезда образовалась даже таковая повадка, которая явно изобличает слабость татарского авторитета и влияния; удельные князья неизменно враждовали с утвержденным татарами великим князем и старались, в одиночку или все сообща, ослабить его. Александр Невский враждовал с великим князем Ярославом Тверским, Дмитрий Александрович – с великим князем Василием Костромским, Андрей Александрович – с великим князем Димитрием Александровичем и т. д. Татары видели все эти свары и усобицы и не думали, что их существование подрывает на Руси значение татарской власти; напротив, не следуя никакому определенному принципу в этом деле, они смотрели на ссоры князей как на лишний источник дохода и цинично говорили князю: будешь великим, «оже ты даси выход (т. е. дань), больши», т. е. если будешь платить больше соперника. Зная это, князья прямо торговались в Орде даже друг с другом. Искали, например, великого княжения Михаил Тверской и Юрий Московский, и Михаил посулил больше «выхода», чем Юрий; тогда Юрий «шед к нему рече: отче и брате, аз слышу, яку хощеши большую дань поступити и землю Русскую погубити, сего ради аз ти уступаю отчины моя, да не гибнет земля Русская нас ради, – и шедше к хану, объявиша ему о сем; тогда даде хан ярлык Михаилу на великое княжение и отпусти я». Таким образом, татарская власть не могла здесь что-либо установить или отменить, так как не руководилась никаким сознательным мотивом. Татары застали на Руси распад родового наследования и зародыши семейно-вотчинного владения; при них продолжался распад, и развивались и крепли зародыши семейно-вотчинного владения. Нарушений этого процесса, давно и глубоко изменявшего основы общественной организации, мы не замечаем.

Во взаимных отношениях северно-русских князей в XIII и XIV вв. несомненно происходят изменения, и, по сравнению их с более древним порядком, мы замечаем, некоторые резкие особенности, которые многие ученые приписывают татарскому игу; но, всматриваясь внимательнее, мы убеждаемся, что причины, вызывавшие эти особенности, действовали в русской земле и раньше татар. К этим особенностям принадлежат: 1) полное пренебрежение родовым единством; 2) передача владений от отца к сыну, иначе – начало вотчинного наследования; 3) оседание княжеских линий по волостям; князья северо-восточной Руси (первые: Ярослав Тверской и Василий Костромской Ярославичи), добившись великокняжеского престола, не идут из удела княжить во Владимир, а присоединяют его к своему княжеству и управляют им из своих уделов; 4) определение междукняжеских отношений договорами, в которых подробно объясняются все частности совместной деятельности и степень зависимости одного князя от другого. Все исчисленные особенности суть прямое следствие того вотчинного характера, какой усвоила себе княжеская власть с самого начала своей деятельности в Суздальской земле. Доверяя надзор за порядком в Русской земле старшему, великому князю, татары без призыва самих князей не имели ни повода, ни желания вмешиваться в княжеские дела. Наконец, 5) и отношение князей к населению не подвергалось постоянному надзору и регламентации татарской власти, определяясь тем же принципом вотчинности. Полнота княжеского авторитета могла, конечно, вырасти от того, что он опирался на татар, но существо княжеской власти оставалось то же.

Да и как татарское влияние на русскую жизнь могло быть значительно, если, завоевав Русь, татары не остались жить в русских областях, богатых неудобными для них лесами, а отошли на юг, в открытые степи? На Руси они оставили, для наблюдения, своих наместников «баскаков» с военными отрядами. Особые татарские чиновники, «численники» или «писцы», изочли и переписали все население Руси, кроме церковных людей, и наложили на него дань, получившую название «выхода». Сбором этой дани и вообще татарским управлением на Руси заведовали в Золотой Орде особые чиновники – «даруги» или «дороги», посылавшие на Русь «данщиков» для дани и «послов» для других поручений. Русские князья у себя дома должны были иметь дело с баскаками и послами; когда же князей для поклона или дел вызывали в Орду, то там их «брали к себе в улус» дороги, заведовавшие их княжествами. Редко появляясь массами в покоренной стране в начале своего господства, татары впоследствии еще реже появлялись там – исключительно для сбора дани или в виде войска, приводимого большей частью русскими князьями для их личной цели. Этот обычай брать дружину у соседних народов – обычай стародавний; еще в Х и XI вв. князья нанимали себе в помощь варягов, половцев и т. д. При таких условиях если и находятся следы влияния татар в администрации, во внешних приемах управления, то они невелики и носят характер частных отрывочных заимствований; такие заимствования были и от варягов, и из Византии. Поэтому мы можем далее рассматривать внутреннюю жизнь русского общества в XIII в., не обращая внимания на факт татарского ига и следуя, таким образом, мысли С. М. Соловьева, который с особым ударением говорил: «Историк не имеет права с половины XIII в. прерывать естественную нить событий, именно, постепенный переход родовых княжеских отношений в государственные, вставлять татарский период и выдвигать на первый план татар, татарские отношения, вследствие чего необходимо закрываются главные явления, главные причины этих явлений» (История России, т. 1).

Ощутительно сказалось не влияние татар, а сказался самый факт их господства над русской землей только в том отношении, что содействовал окончательному разделению Руси на две половины: на северо-восточную и юго-западную, центром которой на время является Галич. Опасным соседом южной и западной Руси с XIII в. становится вместе с поляками и Литва. Возвышение Литвы начинается с княжения Миндовга, который, соединив под своей властью мелкие литовские племена, увеличил свое княжество присоединением к нему некоторых соседних слабых княжеств западной Руси. Одновременно с этими врагами северо-западной Руси являются немецкие рыцари, основавшие на берегах Балтийского моря два ордена: меченосцев и тевтонов, соединившихся затем в один. Придя сюда для обращения Литвы в христианство с помощью меча и путем ее порабощения, немцы очень скоро столкнулись здесь и с Русью. Они стали тревожить земли Псковскую и Новгородскую, однако получили сильный отпор. Героями борьбы с немцами являются во Пскове князь Довмонт, прибежавший во Псков из Литвы, в Новгороде – Александр Невский. Наблюдая одновременно с появлением татар на Руси наступательные действия против Руси новых пришельцев – рыцарей и старого врага – Литвы, мы можем сказать, что XIII век в русской истории – время создания той внешней обстановки, в которой впоследствии многие века действовали русское племя; в XIII в. являются те враги, с которыми Русь сравнительно только недавно кончила борьбу. При таком значении века его героями становятся именно те люди, которые выдвинулись в этой борьбе с врагами: Александр Невский, Довмонт Псковский и Даниил Галицкий.

Удельный быт Суздальско-Владимирской Руси

Определив наше отношение к вопросу о татарском влиянии, мы можем обратиться к изучению основных отличий общественного быта в период удельный. Это – период, в который северо-восточная Русь раздробилась в политическом отношении на независимые один от другого уделы. За начало периода мы можем принять тот момент, когда князья начинают усваивать привычку, даже и владея Владимиром, жить в своих уделах, а окончанием периода можем считать княжение Ивана III, когда все крупные уделы уже объединились под властью Москвы. Таким образом, удельный период обнимает время от XIII до конца XV в., когда уже устанавливается единодержавие. Что же такое удел?

По литературным трудам вы составите себе понятие об уделе, как о территории, находящейся в потомственном владении какой-либо княжеской семьи. Такое определение наши исследователи дают уделам только с XIII в., с того времени, когда князья уже не переходят с удела на удел, а оседают в одной какой-нибудь местности и передают свои территории не в род, а по завещанию своему личному потомству. До XIII в. на юге мы видим волости, а не уделы. Однако необходимо оговориться, что термины «удельный», «удельно-вечевой» прилагаются иногда и к разным явлениям южнорусской жизни XI и XII вв., хотя и совсем неправильно. Под уделами и удельным периодом в своем изложении мы будем разуметь княжеские владения и все особенности древней жизни только в XIII и более поздних веках. Отличиями этого удельного периода являются: ослабление (а по взгляду некоторых, и полное отсутствие) государственного единства и господство частноправовых начал во всех сферах тогдашней жизни. Такая характеристика периода создалась на основании исследования трех преимущественно сторон удельного быта, отличных от быта Киевской Руси: 1) отношений князей к подвластной территории и населению, 2) отношений князей между собой и 3) положения общественных классов.

Исследование этого периода, именно его особенностей, сравнительно с более ранним и более поздним временем, началось не так давно. Прежде не выделяли в самостоятельный период русскую историческую жизнь с XIII до XV в. Так, Шлецер брал для характеристики этого времени чисто внешний факт порабощения татарами и называл Русь в это время «Russia opressa». По представлению Карамзина, до Ивана III была одна эпоха – «древнейшая», и «система уделов была ее характером». Особенности удельной эпохи первый указал С. М. Соловьев в своей диссертации «Об отношениях Новгорода к великим князьям» (М., 1845) и еще больше развил свой взгляд в своем исследовании «Об отношениях князей Рюрикова дома».

Ф. Г. Солнцев. Великий князь Андрей Боголюбский

Палаты князя Боголюбского

Схема русской истории, данная Соловьевым, нам известна. По его взгляду, Киевская Русь – родовая собственность князей, находящаяся в общем их владении. Порядок владения волостями там обусловлен родовыми счетами. Политическое положение каждого князя определяется его положением в роде, и нарушение этого положения другими князьями ведет к усобицам. Усобицы идут не за волости, потому что волости не принадлежат одному какому-либо князю, а за порядок владения волостями. Но в XII в. начинается разложение родового порядка благодаря младшим городам северной Руси, которые, получая особого князя, более ему подчиняются, чем старые, старшие города, что и позволяет князьям усилить свою власть. Князья, возвышая эти города в ущерб старым, смотрят на них, как на собственность, устроенную их личным трудом, и стараются как личное владение передать их в семью, а не в род. Благодаря этому родовое владение падает, родовое старшинство теряет значение, и сила князя зависит не от родового значения, а от материальных средств. Каждый стремится умножить свою силу и средства увеличением своей земли, своего удела. Усобицы идут уже за землю, и князья основывают свои притязания не на чувстве родового старшинства, а на своей фактической силе. Прежде единство земли поддерживалось личностью старшего в роде князя. Теперь единства нет, потому что кровная связь рушилась, а государство еще не создалось. Есть только уделы, враждующие за материальное преобладание, – идет «борьба материальных сил», и из этой борьбы, путем преобладания Москвы, рождается государственная связь. Итак, род, распадение рода и борьба материальных сил, государство – вот схема нашей истории. В ней три части. Средний период есть период удельный. По Соловьеву, это переходный период: в нем нет государственного единства, – каждый князь – хозяин своего хозяйства, его политика руководится видами «личных целей с презрением чужих прав и своих обязанностей». В этом периоде конец кровных связей, в нем зарождение связи государственной.

Иначе смотрит на дело К. Д. Кавелин. В своих трудах (Сочинения, т. I и II) Кавелин вносит поправки к историческим воззрениям Соловьева и именно к периоду удельному. По его мнению, возвышение младших городов – факт случайный, который не мог иметь влияния на изменения в гражданском быте. Князь-член рода естественно должен был замениться князем-хозяином вотчины. Крайнее развитие княжеского рода на Руси повело к его разложению и утрате родственных связей. Родовой быт сменился, естественно, семейным, родовое владение перешло, естественно, в личное. При дробности уделов князья стали простыми вотчинниками-землевладельцами: «наследственными господами отцовских имений», а уделы – простыми вотчинами. Князья начали завещать эти вотчины как простое имущество, а не как государственную территорию; стало быть, род и родовое владение естественно заменялись семьей и частной собственностью; результатом же этой смены было падение политического единства и частный характер всей жизни и управления. Потом, при этом господстве частного быта, естественно развивается личное начало и, воплощаясь в личности московского князя, создает государственный порядок. Таковы черты удельного периода, из которого вышло государство московское: в этом периоде – полное господство частных начал.

Б. Н. Чичерин в статье «Духовные и договорные грамоты князей великих и удельных» исходит из теоретических понятий права; желая определить физиономию удельного периода, он задает вопрос: на каком праве создалась удельная жизнь? «Исходная точка гражданского права, – говорит он, – есть лицо с его частными отношениями; исходная точка государственного права – общество, как единое целое». Изучение фактов удельной поры убеждает его, что в удельной жизни господствовало право частное. Князья в своих уделах не различали оснований, на которых владели городами и всей территорией удела, с одной стороны, и каким-нибудь мелким предметом своего обихода, вроде одежды и утвари, – с другой. В своих частных духовных завещаниях они одинаково распоряжались самыми различными предметами своего владения. Междукняжеские отношения регулировались договорами, а договор – факт частного права. Стало быть, ни в отдельных уделах, ни во всей русской земле не существовало ни государственной власти, ни государственных понятий и отношений в среде князей; не было их и в отношениях князей к населению. Сословий тогда не было, и каждый член общества связан с князем не государственными узами, а договорными отношениями. Одним словом, удельное общество есть «общество, основанное на частном праве». Впоследствии, путем фактического преобладания одного князя, образуется единовластие и государственный порядок.

Таким образом, все помянутые исследователи историко-юридической школы в сущности одинаково характеризовали удельный быт, как быт гражданский, частный, лишенный государственных установлений и понятий. Факты были собраны ими добросовестно, анализ фактов был талантлив, но точка зрения вызвала возражения со многих сторон от людей разных направлений.

Относительно удельного быта первый представил веские возражения профессор государственного права А. Д. Градовский («История местного управления в России», т. I). По его мнению, удельные князья, завещая по духовным грамотам волости и рядом села, в сущности, передают своим наследникам разные предметы владения в волостях (т. е. административных округах) и селах. Села они передают целиком, как полную собственность, а в волостях завещаются ими потомству только доходы и права управления. Князья сознавали различие своего владения селом и волостью, и это служит для Градовского доказательством, что в удельном периоде существовали понятия, выходившие из сферы гражданского права и имевшие характер понятий государственных. Эти замечания Градовского вполне разделяет К. Н. Бестужев-Рюмин («Русская История», т. I). Он признает существование двух категорий владения, но думает, что логика людей XIV–XV вв. не могла их ясно различать и формулировать.

Между указанными мнениями становится В. О. Ключевский. В своем «Курсе» и в труде «Боярская Дума» он проводит резкую грань между Русью Киевской и Суздальской, северо-восточной. На северо-востоке иная почва и природа, чем на юге; иной физиологический и духовный склад народности (великоруссы), иные экономические условия жизни, – поэтому иными становятся и формы общественного быта. Общество северо-восточной Руси имеет характер преимущественно сельский, а князья приближаются к типу простых сельских хозяев. «Приближение княжеского владения к вотчинному владению частного собственника» видно из двух признаков: уделы 1) завещаются женщинам и 2) управляются княжескими холопами. Это признаки боярского землевладения в древней Киевской Руси. Но, сделавшись вотчинником, князь оставался и политической властью в уделе; он сохранял такие права, каких не имели другие, простые вотчинники. Впрочем, эти верховные права он понимал не в государственном смысле, а как важные статьи дохода, которые иногда уступал и другим лицам в виде льготы. Поэтому северо-восточный удельный князь может быть определен, как «вотчинник с правами государя, государь с привычками вотчинника». Князь вполне различал села от волостей по праву владения, но вполне их смешивал по способу эксплуатации.

Оригинальная попытка характеристики удельного периода сделана И. Е. Забелиным (см. в «Историческом Вестнике» за 1881 г. его статью «Взгляд на развитие московского единодержавия»).