Я припарковался на Неглинке (сам не понимаю, как мне удалось), добежал до входа в бизнес-центр, вошел в здание и тут же был остановлен охранником, который предложил мне пройти через металлоискатель. Я хотел предложить ему кое-что другое, но увидел внимательный и спокойный взгляд миловидной девушки, в которой предположил адвоката Светлану, и решил быть послушным, чтобы не спугнуть ее. Хотя у меня внутри все кипело от злости.

– Добрый день, Иван, – поздоровалась девушка, которая и в самом деле оказалась Светланой.

Она была молода, лет двадцать пять или двадцать восемь, не больше. Невысокая, худенькая и блондинка. В общем, идеальная картина. Вот только я предпочел бы танкообразную бабу, которая одним своим видом напугает «Бурлеск». А эта милаха выглядит слишком сексуально и ужас не вселяет. Светлана была на высоченных каблуках, таких, что на изогнутой дугой верхней части стопы повылазили жилы. Кремовый деловой костюмчик был совсем тоненький, а распущенные по плечам волосы придавали ее образу еще больше легкости. Аккуратный курносый носик любопытно втянул воздух возле меня, а большие карие глаза едва дрогнули – в знак одобрения, вероятно.

– Очень приятно познакомиться, Светлана, – вежливо ответил я и пожал поданную Светланой руку. – Где мы могли бы поговорить?

– В переговорной в нашем офисе. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Еще раз бросив быстрый взгляд на меня, Светлана поджала губы, повернулась на каблуках и стремительной походкой последовала по коридору до лифта, на котором мы доехали до двенадцатого этажа, вышли, прошли по коридору мимо открытого офиса, заключенного в стеклянные стены. Слева от меня стеклянная стена, за которой гудят своей жизнью Цветной бульвар и Трубная площадь; справа высокие стеклянные же перегородки, за которыми работали десятки людей. Гвалт там неимоверный, и стена лишь немного приглушает его. Справа располагались комнаты за стеклянными дверями, я видел людей, которые сидели в этих переговорных, но не слышал, о чем они говорят.

– В пятой переговорной нам будет удобнее всего. Кофе, чай?

Я уже уселся за стол и вывалил на него содержимое своего портфеля. Я терпеть не мог бумаги и не разбирался в них совершенно. Все, что мной было подписано или заключено, проходило предварительную проверку у дяди Вовы, так было заведено с самого начала. Но это дело требовало вмешательства опытного адвоката.

И я доверял дяде Вове с выбором, хотя Светлана, на мой взгляд, выглядела слишком молодо. Она предложила чай или кофе, лучше бы она предложила решение моей проблемы немедленно, прямо сейчас и желательно быстро.

– О, спасибо, мне ничего не нужно, – ответил я. – Я бы хотел начать как можно скорее.

– Хорошо, я вернусь к вам через минуту.

И оставила меня одного, в развале моих бумаг.

* * *

Светлана вернулась спустя несколько минут, за которые я успел многое осознать. Во-первых, мои проблемы – это мои проблемы, и других людей они касаются только в части их финансовой выгоды. Поэтому, для того чтобы заинтересовать человека в решении моей проблемы, я должен установить финансовую зависимость и вызвать алчность. По-другому едва ли получится.

А еще я понял, что Светлана слишком молода, чтобы защищать мои интересы в деле против «Бурлеска».

– Иван, я вас внимательно слушаю, – сказала Светлана.

Она села напротив меня, не сдвинув ни единой моей бумажки, положила на стол большой блокнот и приготовилась что-то записывать.

Я быстро обрисовал ситуацию, выразил надежду на то, что у Светланы прямо сейчас есть несколько вариантов решения моей проблемы, и попросил ее в первую очередь озвучить варианты, затем стоимость ее услуг, а уж потом перейти к детальному обсуждению.

Но ошибся.

– Иван, я не вправе предлагать вам какие-либо варианты, пока не изучу дело. Для этого потребуется некоторое время, но я очень рада, что вы подготовились и захватили с собой столько документов. Естественно, пока я не пойму, с чем мы с вами имеем дело, я не могу обозначить гонорар. Могу я взглянуть на спорный контракт?

Я подал ей договор на ста с лишним листах, скрепленный подписью моего агента, сшитый как судебное дело, на нем даже корочка имелась: «IVAN DANILOV & BURLESQUE». Светлана взяла договор в руки, аккуратно открыла и начала просматривать. Она бегло листала странички, где-то останавливалась, что-то внимательно читала и даже перечитывала, что-то выписывала в свой блокнот. На изучение документа у нее ушло минут тридцать, и все это время я старался разобраться с бумагами, которые приволок с собой. Там были: доверенности на Алекса, мои старые договоры, какие-то акты выполненных работ, что-то о квартире (какой-то договор об обслуживании), документы о принятии наследства (откуда это здесь?), полис ОСАГО на машину, счета из химчистки, выписки из банка и оригинал моего свидетельства о рождении. Ну и беспорядок у меня в документах, черт возьми.

Я отсортировал документы в две стопки – относящиеся к работе и все остальные.

– Иван, скажите, а почему «Бурлеск» не согласился с вашими условиями? Почему потребовалось заключать договор именно на год? Почему нельзя было подписать договор, согласно которому вам бы платили за фактически отработанное время? Ведь это не трудовой договор, а договор на оказание услуг.

– Потому что «Бурлеск» заинтересован в постоянном лице для своих рекламных кампаний. Вы знаете, как происходит процесс?

– В общих чертах.

– Этого недостаточно, – ответил я. – Мне придется вам рассказать. Итак, «Бурлеск» выбирает для сезона определенную модель, которую хочет видеть в своей рекламе. Далее выбирается первичная стратегия, которая разрабатывается с учетом прошлого опыта. Соответствующий материал снимается – фотографии, видео. Все обрабатывается, и осуществляется запуск рекламной кампании. А дальше эта кампания корректируется с учетом отзывов клиентов, продаж. Если нужно усилить рекламу какой-то модели, то снимается соответствующий ролик, делаются дополнительные фотографии. Кроме того, рекламный отдел не всегда успевает забронировать рекламные площади в соответствующих изданиях, и считается неприличным использовать один и тот же рекламный макет на страницах одного и того же журнала.

– А почему нельзя сделать все и сразу? Зачем тратить время модели, фотографов, дизайнеров? Неужели нельзя отснять все модели одежды сразу, а потом использовать то, что нужно?

– Это очень дорого. Как вы видели из моего договора с «Бурлеском», я получаю единовременный гонорар за участие и мне оплачивают каждый час работы. Поэтому снимают все экономно, минимум того, что нужно. У всех остальных контракты точно такие же. Еще немаловажно: участие в промо-мероприятиях, они случаются, как правило, спонтанно, и участие основной модели сезона в таком мероприятии – обязательно.

– А почему нельзя платить только за фактическую работу? Я так и не поняла.

– Потому что мне выплатили единовременный гонорар. Этим они выкупили первоочередное право на мое время. Я имею право участвовать и в других рекламных проектах, только не у конкурентов, но когда назначаются съемки в «Бурлеске», я должен быть независимо от того, есть ли у меня на это время или оно занято на других проектах.

– А если вы заболеете?

– И что? – не понял я.

– Ну и не сможете участвовать в съемках, к примеру?

– Почему не смогу? Очень даже смогу.

– С температурой и ознобом?

– А что здесь такого? – удивился я. – Все же на месте, руки, ноги, тело. Красный нос загримируют, цвет глаз выровняют… Это не проблема и не основание для переноса съемок. В прошлом году я подхватил очень неприятный грипп, валялся почти в коме. Мне позвонил Алекс и вызвал на съемки, я хотел было отказаться, но к тому времени я лежал уже вторую неделю. Я понял, что мне лучше поработать, начать жить, иначе я рисковал вообще не встать. Я собрался, поехал. Заразил там всех, но это не моя проблема. На следующий день снова были съемки, я опять участвовал. А потом даже и не понял, когда выздоровел.

– Но это неправильно. Вы ведь заразили людей.

– В этом бизнесе не принято считаться с чужими интересами и проблемами. Поэтому я приехал к вам: «Бурлеску» плевать на мои условия, они не расторгнут контракт.

Светлана кивнула и снова углубилась в документы. Она читала, я же нетерпеливо буравил взглядом ее лоб. Но ее это не смущало, и она снова перелистала весь договор, останавливаясь на одной ей понятных местах.

– Стоит начать с того, что никто не вправе вам запретить расторгнуть контракт, Иван, – сказала Светлана, положив бумаги на стол. – Вы, как исполнитель по этому договору, вправе в любой момент расторгнуть его.

– Но мне придется выплатить неустойку.

– Нет, никаких неустоек вы выплачивать не должны.

– Но в договоре написано…

– Нет, ничего подобного там не написано, как я и предполагала.

– Но я своими глазами видел: пять миллионов рублей.

– Такой пункт действительно есть, но давайте внимательно прочитаем, о чем сказано в этом пункте: «В случае досрочного расторжения настоящего контракта Исполнитель обязуется возместить Заказчику все причиненные таким расторжением убытки, размер которых составляет безусловно пять миллионов рублей, и все, что Заказчик сможет доказать свыше».

Я внимательно слушал Светлану, надеясь услышать, что-то вроде «Исполнитель не обязан выплачивать ничего, а пять миллионов рублей, указанные в настоящем пункте, всего лишь привлекают внимание, не более». Но не услышал. А услышал, что я обязан выплатить пять миллионов в случае досрочного расторжения!

– Ну и что? – в нетерпении спросил я.

– Ну здесь же ясно сказано: убытки. Да, они прибегли к весьма спорной формулировке, указав, что безусловный размер убытков составляет пять миллионов рублей…

– И больше, если смогут доказать! – добавил я.

– Нет, Иван, не совсем так. Доказывать они должны будут каждый рубль.

– И даже пять миллионов?

– И даже их. Причем они должны доказать, что своим досрочным расторжением вы причинили или причините им убыток в размере пяти миллионов рублей. Ваш отказ от договора должен прямо причинить им убыток в таком размере. Но это не неустойка. Неустойка – это безусловная выплата в случае нарушения условий договора, но по договору возмездного оказания услуг неустойку применять нельзя, это прямо противоречит закону.

– Я совершенно запутался.

– Это юридическая уловка. С точки зрения закона придраться не к чему. Указывая, что пять миллионов рублей – безусловный убыток, они не нарушили закон. Они должны доказать это по вашему требованию, если выставят вам счет.

– А что может быть убытком?

– Убыток – это прямые затраты, которые «Бурлеск» понесет или должен будет понести в связи с вашим отказом от договора. Например, если какие-то площади в журналах забронированы именно для размещения рекламных материалов с вашим участием и с другими людьми рекламу просто не поставят, потому что так договорились, и вы отказываетесь от договора, то штраф, который они получат, – это будет их прямой убыток в результате вашего отказа.

– Едва ли такое возможно, – засомневался я.

– Согласна, поэтому, я думаю, стоит назначить переговоры.

– С «Бурлеском»?

– Да. Вам ведь не известна их позиция.

– Известна. Они сказали: «Нет». Я настоял, и они ответили, что стоимость расторжения договора составит пять миллионов рублей.

– Вам это агент ваш сказал?

– Да.

– Нам нужно услышать эти условия от них. Но я думаю, они скажут совсем другое, когда мы с вами придем на встречу вместе.

– Хорошо. Обсудим ваш гонорар?

– Пока рано. Мы ведь еще не знаем, с чем имеем дело. Может быть, речь идет только о переговорах и составлении соглашения. Или о судебном процессе. Как вы понимаете, это разные деньги. Поэтому сейчас мы подпишем договор на фактически затраченные часы, и в конце каждой недели вам будут присылать счета и отчеты о затраченном времени, вам нужно будет их оплатить.

– Договорились.

– Я свяжусь с вами, когда назначу встречу в «Бурлеске».

– Хорошо, спасибо!

Мы со Светланой подписали договор, я собрал свои бумаги и уехал.

* * *

Как и обещал, после визита к адвокату я поехал в Орехово-Зуево, к дяде Вове. Дорога заняла почти три часа, и я успел хорошенько остыть и даже кое о чем подумать. Ситуация с «Бурлеском» была катастрофической, это факт. И Алексу я сказал чистую правду – я знаю, что мне осталось недолго жить, и не хочу, чтобы после моей смерти мое имя мусолили в связи с невыполненными обязательствами, а мое имущество растягивали на неустойки и в счет погашения убытков. Всего этого я не хочу! Если Светлане удастся аннулировать договор, то все будет хорошо. Может быть, я поимею кучу проблем с дальнейшими проектами, возникнут сложности в заключении новых договоров, но я не так сильно от них завишу. Может быть, и вправду пора выйти на пенсию? Закончу процесс и не стану унижаться и объяснять всем свои мотивы, просто закроюсь и буду доживать остатки отведенных мне дней в свое удовольствие… Денег мне хватает, ничего не предвещает, что мне потребуется большая сумма для жизни.

На выезде из Москвы образовалась пробка, навигатор рассчитал примерное время ожидания в полчаса, и я набрал Алису, мою подругу, с которой мы встречались уже полгода. Никаких обязательств, естественно, никаких гарантий. Просто общение, просто секс.

– Привет, Ваня, – ответила Алиса.

– Привет. Как ты?

– Отлично. А ты?

– Да также. Образовались проблемы, но все решаемо. Встретимся?

– Сегодня?

– Ну да.

– Разве что ночью, работаю допоздна сегодня.

– Я поехал к дяде Вове, а потом домой. Часам к десяти буду, – сказал я.

– Отлично. Увидимся у тебя в половине одиннадцатого.

Алиса работала в фитнес-клубе инструктором. Там, собственно, мы и познакомились. Был у меня период, когда я решил пойти в «обнаженку», и для этого требовалось привести тело в более привлекательный вид. «Обнаженка», то есть реклама нижнего белья, была невозможна без подиума. В показах я участвую нечасто, но все же бывает, когда условием для съемок служит обязательное участие в показе. Для меня это всегда стресс – я боюсь, что в день показа прямо с утра меня грохнут и я не успею пройтись по «языку». Поэтому за такие заказы Алекс получал всего один процент от гонорара, и их было крайне мало. В большинстве своем моя работа исключительно съемки – здесь Алекс получал двадцать пять процентов, и его это устраивало.

Ну так вот, для обновления портфолио я решил подтянуть мышцы, обзавестись кубиками и сделать руки более рельефными. Я купил клубную карту и сразу пакет из сорока тренировок. Моим тренером была Алиса, судя по ее анкете в отделе продаж, ее специализацией было именно создание красивого тела. Оглядев меня в первый день, она сказала, что «есть с чем работать», и приступила. Результатом изнуряющих тренировок за три месяца стали весьма отчетливые кубики на прессе, упругие ягодицы и полное отсутствие жировых отложений. А еще мы стали встречаться, правда, я сразу поставил все точки над «и» и сказал, что никаких планов нет и быть не может. Алису мои правила устроили. Мы не следили за жизнью друг друга и общались на любые темы, кроме любви, привязанности и дружбы. Алиса была отличным партнером, уступчивым, опытным, и очень любила секс. Нам было хорошо, но мы были не вместе.

Как-то раз я увидел ее в компании с молодым человеком и внимательно прислушался к себе – ревную или нет? Оказалось, что нет. Совсем ничего не чувствую, только небольшое разочарование – сегодня Алисе явно не до меня. Может, завтра?.. Увиденное мы никогда не обсуждали. В моем телефоне нет Алисы даже в контактах в чатах, мы с ней не переписывались. Любая коммуникация осуществлялась по телефону голосом, мы договаривались о встрече, и все. Всех все устраивает.