Москва, 09 марта этого года

Наташа

Когда Катюша пришла домой ранним утром, Наташа в очередной раз пожалела, что когда-то решила быть матерью, которая во всем поддерживает своего ребенка. Ведь Катюша катится вниз, на самое дно, а остановить ее Наташа никак не может. Что вообще в ее силах? Катюше двадцать три года, она взрослый человек. Она сама может решить все, что касается ее жизни. Да, она еще учится в университете и полностью на содержании матери, но насколько это важно? Те круги, в которых Катюша вращается, в любой момент поглотят ее, возжелай она стать независимой от матери.

Конечно, Наташа думала о том, что все могло бы быть и по-другому. Например, она бы держала под контролем все, что касается Катюшиной жизни. Запрещала бы поздние свидания, не разрешала бы ночевать вне дома, ограничивала бы в деньгах.

Но Наташа выбрала быть другой матерью.

Возможно, держи она дочь в строгости и дисциплине, не было бы поводов переживать, терзаться страшными мыслями и чувствовать себя так, словно она совершает грязное и постыдное. Правда, эти мысли возникали у нее тогда, когда она Катюшу не видела. Когда дочь приходила домой, Наташа радовалась той преданной и щемящей материнской радостью, которая с лихвой окупала бессонные ночи. Пока Катюша снова не уходила.

И в то утро все было так же. Наташа услышала, как осторожно открывается дверь, неуверенные, пьяные шаги по коридору, грохот ключей о деревянную столешницу, глухой стук скинутых каблуков, журчание воды в ванной. Катюша вернулась.

– Привет, малышка, – сказала Наташа, заглянув в ванную. Ей пришлось сделать вид, что она не замечает травмированные губы дочери. – Ночь была веселой?

– Типа того, – ответила Катюша, исподлобья посмотрела на маму и коснулась ранки на губе.

В такие моменты, когда они оставались одни (Костик был в школе), Наташе хотелось взять дочь за шкирку, вытряхнуть из нее все дерьмо, отлупить ремнем и запереть дома, чтобы она не смела ходить по тем местам и ночевать с теми людьми. Но Наташа знала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Первая же минута свободы превратится в бегство, а учитывая характеры родителей Катюши, это бегство может быть окончательным и безвозвратным. Ведь сама Наташа однажды сбежала из дома и больше туда не вернулась. Отец Катюши и вовсе человек-перекати-поле, не имеет ни места жительства, ни гражданства. Где он сейчас – одному богу известно. Хорошо, что Катюша не знает о нем ничего, иначе романтика большой дороги по стопам отца ее бы покорила и унесла от матери далеко-далеко.

Умывшись и почистив зубы, Катюша удалилась в свою комнату, чтобы переодеться. Джинсы, которые были на дочери, Наташа не видела очень давно. Недели три, и в стирке их не было. Значит, она была там, с тем мужчиной. Ну конечно, откуда еще будут такие травмы! Наверное, и белье свое будет стирать сама, не положит в общую корзину. И футболка не ее, да и рюкзак.

Наташа приготовила завтрак, накрыла на стол и позвала Катюшу. Они позавтракали молча, думая каждая о своем.

Вчерашнее сообщение: «Мама, не жди дочь сегодня» лишило Наташу сна. Она была в офисе допоздна, вычитывала материалы в завтрашнюю печать и никак не могла сосредоточиться, приходилось читать по несколько раз. Наташа специально тянула время, чтобы приехать домой попозже, в надежде, что Катюша передумает или не срастутся планы на ночь, и она вернется домой. Но в половине первого ночи, когда Наташа приехала, дома был лишь Костик, который давным-давно уснул. Она легла на диван одетая в ожидании звонка от Катюши, или ее подруг, или из полиции, или еще из какого-нибудь страшного места, готовая выехать в любую секунду и спасать своего ребенка.

Всю ночь перед ней лежал планшет с открытой страницей банковского приложения. Вот Катюша в клубе, покупает напитки. В половине второго ночи последняя операция по кредитной карте – 655 рублей, стоимость коктейля, и после этого полный штиль. Раньше у нее был локатор, который следил за перемещением дочери, но Катюша об этом узнала и устроила истерику, обвинила мать в двойных стандартах, недоверии и стремлении к тотальному контролю. Пришлось локатор отключить, и начались бессонные ночи. Наташа не могла сказать дочери, что сможет уснуть только тогда, когда знает, где она. Не может, потому что официально она ей доверяет и не влезает в ее личную жизнь, а беспокойство, которое Наташа не может победить ночами – ее личная проблема, которая Катюшу никак не касается.

Но вчера с тревогой Наташа не справилась. На часах было 03:12, она собралась и поехала в клуб, в котором тусила дочь.

Надежда, что в клубе она застанет Катюшу, была слабой, дочь могла уже уехать. Но она там была. Увиденное Наташе не просто не понравилось – она пожалела, что вообще сунулась туда. Ночной клуб был полон пьяной молодежи (во всяком случае Наташа надеялась, что парни и девчонки всего лишь пьяны), они дурачились, развязно танцевали, висли друг на друге, спотыкались на мягких ногах, падали, но это не было ни задорно, ни весело. Наташа видела вакханалию с гнилостным налетом. Если бы они знали, как выглядят со стороны, они бы этого точно не одобрили, думала Наташа. А еще она не понимала, что ее дочери нужно в таком заведении.

А потом она увидела совершенно другую Катюшу, которую не видела никогда. Абсолютно невменяемая, повисшая на двух амбалах, ее дочь вела себя как самая настоящая потаскуха. Втянутая на танцпол и стиснутая со всех сторон потными озабоченными мужиками и вульгарными женщинами, она прыгала минут сорок, не останавливаясь и не сбивая дыхания. Наверняка она была под увеселительными таблетками, дающими энергию, но убивающими организм.

Наташа держала себя приклеенной к стенке, не шевелясь следила за каждым контактом дочери. Она видела человека, который по-хозяйски взял ее дочь за шею и уволок с собой в курилку, где небрежно швырнул на диван и дал в руки какой-то маленький кулек, который Катюша послушно проглотила, закинула ногу на ногу и закурила тонкую сигарету. Через четверть часа она уже опять прыгала на танцполе, а тот человек встал рядом с Наташей и писал сообщения кому-то.

– Принеси мне кофе, – велел он, не отрываясь от смартфона.

Он был армянином, высоким, стройным и весьма симпатичным. Большие глаза, пухлые губы и надменный горячий взгляд – у восточных мужчин прекрасно выходит быть надменными. Наташа хотела было сказать ему, что она не официант, или вообще послать его, но вдруг передумала. Она сходила к бару, купила кофе, принесла этому человеку чашку и только тогда сказала:

– Хоть я и не официант, но держите.

Армянин поднял на нее удивленный взгляд, щелкнул телефоном, убрал его в карман и проговорил весьма вежливо:

– Простите, просто девушки в этом заведении либо официантки, либо трансвеститы, либо шлюхи.

– Как видите, есть еще независимые женщины, которые не относятся к этим категориям. Меня зовут Наталья, я здесь по работе.

– А кем вы работаете? – спросил он.

– В сфере организации мероприятий, – соврала Наташа. – У нас есть клиент, который подыскивает площадки для своих корпоративов. Меня попросили оценить эту площадку.

– Я могу познакомить вас с хозяином, хотите?

– Нет, спасибо, в этом нет нужды. Я уже выслала свое мнение, что атмосфера этого клуба нам подходит. Я еще немножко тут потусуюсь и поеду домой.

– Сколько я вам должен за кофе?

«Вот ведь наглая морда! – подумала Наташа. – Если ты знаком с хозяином, то наверняка знаешь стоимость чашки кофе. Или