Цитаты из книги «Железный Миргород (очерки об Америке)»

Нью-Йорк в темноте еще величественней.

Мне страшно показался смешным и нелепым тот мир, в котором я жил раньше. Вспомнил про «дым отечества», про нашу деревню, где чуть ли не у каждого мужика в избе спит телок на соломе или свинья с поросятами, вспомнил после германских и бельгийских шоссе наши непролазные дороги и стал ругать всех цепляющихся за «Русь», как за грязь и вшивость. С этого момента я разлюбил нищую Россию.

шел через комнаты для отдыхов, где играют в карты (невольно пожалел, что не было Маяковского)

Вот тогда я очень ясно почувствовал, что исповедуемый мной и моими друзьями «имажинизм» иссякаем. Почувствовал, что дело не в сравнениях, а в само́м органическом)

Зрение мое переломилось особенно после Америки.

Сила железобетона, громада зданий стеснила мозг американца и сузила его зрение.

народ они весьма молодой и не вполне сложившийся в формы.

Сами американцы тоже народ весьма примитивный со стороны внутренней культуры. Владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным вопросам. Американец всецело погружается в «Bisnes»[4] и остального знать не желает. Искусство Америки на самой низшей ступени развития.

Когда все это видишь или слышишь, то невольно поражаешься возможностям человека и стыдно делается, что у нас в России верят до сих пор в деда с бородой и уповают на его милость. Бедный русский Гайавата!

У какого-то смешного поэта, написавшего «сто пятьдесят лимонов», есть строчки о Чикаго как символе Америки:  Пройдешь:За ступней ступняИ еще ступняСтупеней этих самых до чертиков.